Александр Сапегин - Столкновение-2

Над лесом плыл мерный звук бубнов и тамтамов. Отбивая ритм, сотни орков выплясывали вокруг широкой поляны, определённой под будущий храм. Детям степей вторили рожки и бубны людей и эльфов. Завидев Вадима, дроу, облачённые в подобие египетских набедренных повязок схенти, синхронно ударили в крутые бока металлических инструментов, чем-то напоминающих ханг. Несколько десятков обнажённых воинов, с хеканьем и горловым пением, вынесли и установили в центре поляны плоский валун.

Взяв в руки бубен, который ему с поклоном передала Бетра, Вадим сломал какофонию и задал общий ритм, в который органично влились бубны и тамтамы орков (и откуда они их столько взяли?), тихой поступью медного колокола вплёлся звук хангов и трели рожков. Окружающий мир обрёл глубину, казалось, что умерли всё звуки, кроме протяжного голоса бубна, зовущего вдаль. Бум, бум, бум-бум… Звук вытягивался в луч, мерцал и вспыхивал яркими светилами в голове, выкладывался в звёздную тропу и цеплял за душу, погружая Вадима в глубины своего "я". Закрыв глаза, он кружился по поляне, с каждой секундой всё глубже и глубже погружаясь в транс. Удары в бубен сливались с ударами сердца, Вадим начинал терять границу между собой и духом Леса. Мэллорны в километровом радиусе от поляны пульсировали в такт биения сердца Хозяина и симбиота. Яркие фосфоресцирующие сполохи пробегали от корней до макушек деревьев. Потоки маны закручивались вокруг поляны видимым простому глазу вихрем. Давление магии тяжёлыми лапами придавило на плечи окружающим и продолжало расти.

Внезапно бубен замолчал, следом смолк многоголосый оркестр.

— Приведите его! — не открывая глаз, хрипло сказал Вадим. Меч будто живой прыгнул протянутую руку.

Ряды дроу расступились, пропуская процессию с пленником. Короткую колонну возглавляла Эйша. Подручные жрицы приволокли псана к жертвенному алтарю. Раскачиваясь в такт только одному ему слышимому ритму, Вадим приказал развязать руки твари и выдать ему меч. Интуитивно он чувствовал, что обычное жертвоприношение неправильно, здесь и сейчас верным будет поединок. Боги, до которых он пытается достучаться открыв путь в астрал, с большим удовлетворением взглянут на поединок, чем на зарезанного на алтаре жертвенного барана. Да, в их честь, но где изюминка, смак и цимес?

— Я сказал, дайте ему меч! — пророкотал Вадим.

Кто-то из орков бросил псану клинок. Тот, схватив оружие, оскалился во всю пасть и без подготовки и разминки кинулся на противника. Враг был на три головы выше, быстр и чудовищно силён, намного сильнее среднестатистического человека, орка или дроу. Меч просвистел в нескольких миллиметрах от лица Вадима. Уклонившись от молниеносного выпада, Белов мягко отвел меч противника в сторону и стремительно шагнул вперёд. Поднырнув под оружную руку противника, Вадим чиркнул кончиком своего клинка по сухожилиям на правой лапе псана, которую тот так неосторожно подставил. Приговорённый к закланию во славу богов враг попытался оглушить Белова навершием меча, а потом добить, но парень уклонился, полосонув на отходе по внутренней стороне руки недруга в районе плеча. Всё же он быстрее выползня из преисподней. Отвод клинка, длинный шаг назад и разрыв дистанции. Плюясь густой пеной изо рта, псан зарычал. В горячке боя он не почувствовал, что неприятель лишил его подвижности. В попытке достать верткую муху и сократить дистанцию, он прыгнул вперёд и обречённо взвыл, когда нижняя конечность ему отказала. Оступившись, псан качнулся вперёд, размазанная серебристая полоска перечеркнула короткую шею. Конец поединку. Клыкастая башка нарочито медленно отделилась от тела. Фонтан крови оросил гранитный валун. Толпа взвыла в экстазе. Из земли выстрелили белесые змеи корней и уволокли труп под гранитный алтарь.

— Боги! — обезличенно воззвал Вадим. — Во мя вашей славы преподношу эту жертву!

Торнадо из потоков маны ужался до узкого вихря, словно рапира пронзающего чернеющее небо, чудовищная энергия потекла через Вадима, а на поляну вышла Эйша. Полоснув ножом по ладони, она окропила валун своей кровью. Жрица читала или напевала какой-то речитатив, но Вадим не слышал слов, их забивал рёв бушующей магии. Светящийся мэллорновый круг вырос до пятнадцати километров в поперечнике. Приборы на научной базе сошли с ума, на портальной установке сбились параметры. Дежурная смена, опасаясь сбоев, от греха подальше, отдала рапорт в Москву и вывела оборудование из работы. За Эйшей на окровавленную траву ступил Эльгранд. Кровь старейшины оставила отметину на камне, валун засветился. Выплавленные на его гранях руны сверкали ярче солнца. Вадим и Лес удерживали ману. За старейшиной потянулся бесконечный поток дроу, орков, эльфов и людей. Живая спираль закручивалась и раскручивалась вокруг камня, добровольно отдавая кровавую жертву, присутствующие взывали к богам. Мимо стоящего на алтаре Вадима шли мужчины и женщины, старики и дети, среди иномирцев попадались беженцы из Японии и жители посёлка, которых захватил всеобщий безумный угар. Плотность магического поля, поддержанного молитвами, возрастала с каждой секундой. Внезапно воздух над поляной засветился, в мир полилась энергия астрала. Толстые корни мэллорнов и ожившие ветви лесных великанов накрыли присутствующих настоящим куполом и не дали выжечь находившихся под их сенью и защитой. Гибкие корни на глазах сплетались в стены. Древесный монолит собирался в арки и колонны, формируя настоящий архитектурный ансамбль. Сгибаясь под навалившейся тяжестью, народ шаг за шагом отступал назад, пока на поляне никого не осталось, кроме Белова.

Когда давление магии стало воистину неимоверным, Вадим почувствовал постороннее внимание. Первой его достигла ироничная насмешка и ленивое снисхождение, потом вызвала гнев липкая надменность и брезгливость к мелкой букашке, возомнившей себя вправе обращаться к богам. Невидимая лапа попробовала пригнуть его к земле, но опершись на меч, Вадим устоял, тут же его окатило волной одобрения и проявлениями симпатии, некто могучий сдержанно признавал его доблесть. Ледяной водой в лицо обрушились презрение и отвращение, порывом ветра налетели досада и, как ни странно, признательность и возбуждение, в груди разжигала пламя чужая ярость, чувствовалось замешательство и вспыхнувшая надежда. Теплым огоньком душу согрела радость, непонятное великодушие и признание. Теплом жизни и холодом смерти до самого основания обдало разум и нутро. Пробившееся через калейдоскоп чувств высокомерное нечто требовало стать на колени, но его оттёр хор голосов и затолкал назад. Зыбкая грань миров лопнула, зов докатился до глубин астрала и привлёк обитающих в нём могущественных сущностей. Перун, Ллос, Хыраду, Тайли, Близнецы и кто-то ещё, сознание меркло под чужим напором.