Светлана Гольшанская - Десять тайн Охотника на демонов

— Ну вот и конец. Прощай, глупый мальчишка.

Последние слова Ловца заглушил громкий гул и звон разбитого стекла. Николас удивленно повернул голову в сторону окна и увидел медленно оседающую на пол маленькую фигурку. Сила огромными волнами нарастала в его груди, вот-вот грозя выплеснуться наружу, и смести все на своем пути. Николас обхватил руками впившееся в плечо лезвие. Оно ярко полыхнуло и разлетелось на мелкие кусочки.

— Исаз, что за...? — испуганно пробормотал Ловец. — Этого не может быть. Ты не можешь быть им. Он же умер. Я сам видел.

Рука Охотника взметнулась вверх. Демон зашелся диким воплем. Осколки разбитого клинка поднялись воздух и закружились вокруг него, опаляя своим голубым пламенем. Николас обессилено опустился на пол. Мир погрузился в непроглядную тьму. Стало нестерпимо холодно. Ему еще никогда в жизни не было так холодно. А потом он увидел звезды. Сотни, тысячи звезд на чужом, незнакомом ему небе. Он с трудом поднялся на ноги, опираясь на ледяной постамент, на котором покоился саркофаг. Внутри него лежал мужчина. Сквозь толстую корку льда невозможно было разглядеть черты лица, но почему-то показалось, что он все еще был жив и просто уснул на время. Николас протянул руку, чтобы разбудить его, но вместо этого вдруг обнаружил себя в центре пентаграммы белокаменной церкви Дрисвят. Ловец и его свита исчезли, оставив за собой лишь кучи зловонных полуразложившихся останков. Раздалось громкое хлопанье обтянутых кожей костяных крыльев. Николас поднял голову и увидел, как прямо перед ним приземлился Жнец в дряхлом балахоне с ржавой косой наперевес.

— О, бедняга Исаз, — сказала он, проводя костяной рукой по осколкам голубого лезвия Ловца. — Столько лет провести в рабстве у этих... Ну, хотя бы умер на руках у хозяина, и то радует.

— Вы за мной? — прервал его монолог Николас.

— За вами? — удивился Жнец. — Нет, я только людьми занимаюсь. Хотя... Погодите, коль уж вы здесь, будьте любезны, изгоните эту дрянь из моей души.

— К-какую дрянь? — опешил юный Охотник.

— Вот эту, — ответил Жнец и вытащил из гроба бешено сопротивляющуюся покойницу.

— И как я должен ее изгонять? — задумчиво спросил Николас, глядя в ее бешеные разноцветные глаза.

— Просто приложите руку к ее лбу, — ответил Жнец таким тоном, как будто он сам должен был догадаться.

Юноша сделал, как было сказано. Из глаз покойницы ручьем хлынула черная жидкость, оставляя на щеках темные дорожки.

— С ней все будет в порядке? — обеспокоено спросил Охотник.

— Не извольте беспокоиться, все будет в лучшем виде. Слово Жнеца, — сказал он, беря Ялинку за руку. — Удачной тебе Охоты...

Солнечные зайчики, просачиваясь через щели в плотных занавесках, ласково касались его лица. В комнате было очень тихо. Лишь медленное дыхание спящей у него наго на груди девочки нарушало царивший здесь покой. Николас высвободил руку из-под одеяла и ласково провел по мягким пушистым волосам, приятно щекотавшим кожу. Герда открыла глаза и сладко зевнула. Только сейчас он заметил несколько крупных ссадин на ее лице.

— Что случилось? — тихо спросил он, дотронувшись до небольшого рубца на ее подбородке.

— Я, честно говоря, не очень хорошо все помню, — замялась девочка. — Ночью я потихоньку выбралась из дому и побежала к церкви. Хотела на минутку заглянуть в окно, убедиться, что с тобой все в порядке. Но там... я увидела, как Ловец желаний протыкает тебя своим мечом. Я так испугалась, что ты умер... схватила палку и попыталась разбить окно, но оно оказалось слишком прочным. Тогда я прижалась к стеклу, чтобы получше разглядеть, что происходит внутри. И оно вдруг разбилось. Вдребезги. Я упала... А что было потом, совсем не помню. Мама с папой нашли нас в церкви на рассвете и принесли домой. Я очнулась только на следующий день, а ты проспал еще два.

— Гр-р-р, теперь понятно, откуда взялась эта головная боль, — простонал Охотник, удобней устраиваясь на кровати. — Зачем ты вообще полезла в эту церковь?

— Ну, как же, ты ведь был там совсем один. Сражался за наш город. Кто-то должен был тебе помочь, — тут девочка замолчала и понурилась. — Жаль, что я оказалась такой бесполезной.

— Не говори так, — Николас обнял девочку за плечи. — Ты помогла. Я не знаю, как, но без тебя у меня бы ничего не вышло.

— Правда? — недоверчиво переспросила она.

— Правда. Эй, а где же мое боевое ранение? — Николас вдруг вспомнил, что Ловец ранил его в плечо. Он стянул с себя рубашку, но на нем не было и следа от удара голубого клинка.

— Так он все-таки задел тебя? А мама с папой сказали, что мне все примерещилось, — торжествующе сообщила Герда, отведя глаза в сторону.

Юноша хотел ей что-то ответить, но тут в комнату вошел Эглаборг.

— Мастер Николас, вы очнулись! — радостно воскликнул компаньон Охотника. — Вы так крепко спали. Мы даже не слышали, как вы дышите. Честно признаться, если бы не Герда, мы бы приняли вас за мертвого.

— Но ведь я жив, — коротко ответил ему Охотник. — Заградский отдал тебе деньги?

— Конечно, отдал. А после того, как отсюда сбежал священник, увидев последствия вашей ночной Охоты, Заградский накинул нам еще пару сотен. Просто так. Чтоб язык за зубами держали. Если он в ближайший месяц не найдет нового священника, то его снимут с поста. А кто захочет ехать в город, где кишмя кишит нечисть?

— Что ж, хорошо, значит, завтра отбываем, — отдал распоряжение Николас.

— Так быстро. Но я думала... — разочаровано пробормотала Герда.

— Да, я и так тут слишком задержался, — ответил юноша, избегая ее взгляда.

Девочка заметно расстроилась и вышла из комнаты.

— Зря вы так с ней, — упрекнул его целитель.

— Если я не уйду завтра, то не уйду совсем, — мрачно ответил ему юноша.

Слабость и головная боль еще не до конца прошли, но дорога уже манила его в путь. Эглаборг дожидался у коновязи, пока он прощался с родителями Герды. Самой девочки нигде не было видно. Николас не знал, расстраиваться ему по этому поводу или радоваться. Прощания никогда не давались ему легко.

— Дети, что с них взять, — ответил на немой вопрос юноши Гедымин. — Спасибо вам за все. Если снова будете в наших краях, обязательно заходите к нам в гости. Удачной вам Охоты.

Юноша коротко кивнул, подошел к Эглаборгу и отвязал уже поседланного Лиата.

— Николас, — вдруг послушался за спиной робкий голос. — Я тут, гхм... у нас принято дарить цветы на прощание, поэтому вот...

Заливаясь пунцовой краской, Герда протянула ему букет синих полевых цветов.

— Это васильки. Они такого же цвета, как твои глаза, — смущаясь, пробормотала девочка, глядя в землю.

— Спасибо. Я... — робость оказалось заразной. Николас никак не мог придумать, что сказать ей напоследок. Он рассеяно сунул руку в карман и снова укололся о вересковую брошь.