Анатолий Бочаров - Время волков (СИ)

И в этот миг, стоя напротив Гайвена Ретвальда и думая о той, кого любил больше жизни, Артур Айтверн едва не закричал в полный голос от пронзившего его насквозь желания.

И в тот же миг он погас, как гаснет выгоревший пожар.

- Да, - сказал Артур, - я могу… могу взять ее… это будет так… так… просто. Ты прав… мне ничего не стоит… да. - Он запнулся и, пересилив себя, продолжил. - Я же одного этого и хочу. Давно уже… Старался не думать об этом, гнать мысли прочь, рвать их на клочки… Гайвен, друг мой, сюзерен мой бедовый, ты знаешь, как это - не думать? Очень просто… поначалу. Поначалу все просто, покуда коготок не увяз. Я бросался на каждую женщину, которую увижу… чтобы забыть о единственной нужной. Я говорил о Лаэнэ - и не думал о ней. Смотрел на нее - и не думал о ней. Делал вид, что все в порядке… лгал себе. Вот правда ночью… видел ее во сне… как я люблю эти сны! Но когда я просыпался… Весь в поту, на мокрой постели… Я убеждал себя, что не видел этих снов. Не было никаких снов. Говорил и верил в то, что говорю. Верил. Верил… Лгал. И вот теперь… в этом самый миг… я изолгался. И я могу… если решусь… прекратить лгать. Но должен ли я?

Артур встал с дивана, прошелся по комнате. Постоял у окна, поглядел в бездонную ночь, провел пальцами по стеклу. Сел на скамью, рядом с принцем, и поворошил кочергой поленья. Начавший угасать огонь вспыхнул с новой силой - огонь в камине, но не в душе Артура. Сам Айтверн чувствовал сейчас лишь усталость и бесконечную тоску. Все это время Гайвен не говорил ни слова.

- Но я этого не сделаю, - сказал Артур. - Слышишь? Не сделаю…

- Почему? - Ретвальд казался удивленным, да что там казался, он и был удивлен. Что ж, сударь… У вас есть основания удивляться.

- Я не знаю, - ответил Артур, и он не знал, кому на самом деле отвечает - законному повелителю Иберлена или же самому себе. - Будь я проклят, Гайвен, но я не знаю… Не понимаю, почему. Отчего. Почему я этого не сделаю. Не знаю, что меня останавливает. И я хотел бы узнать, правда… но я не знаю. Почему я не должен делать того, чего хочу я и чего хочет Лаэнэ… я не знаю, просто чувствую, что это было бы неправильно. Неправильно… Это не то, что должно быть, веришь? Я люблю ее, Гайвен, люблю, как любят небо, или как любят воду, или… как любят себя. Но я не имею права. Кто ведает, в чем тут причина… Я не понимаю и не знаю, просто чувствую. Будь мы вместе… это было бы преступлением. Не против закона, не против общества, не против правил… против нас самих. Ты ведь помнишь, что сказано в Книге - Бог ничего не делает зря. Он не дурак и не слепец, не то что мы. Если Лаэнэ дана мне как сестра… может, это не просто так, в этом есть какой-то смысл, что-то, что превыше случайности? Я люблю Лаэнэ… но чтобы любить человека, не обязательно с ним спать. Правда? Ведь правда? И если я возьму ее… не умрет ли что-то из того, что не должно умирать? Наша любовь… не оскверню ли я ее, не уничтожу ли? Может, я должен любить Лаэнэ, как сестру? Проклятье, милорд, трижды проклятье всему нашему миру! Почему мы решили… какой демон нас надоумил… кто заставил поверить… что любовь - это просто соединение плоти, и ничего больше? Кто похитил у нас разум? Неужели любовь - это просто два тела… и ничего больше, совсем ничего? Должно же быть нечто помимо этого… превыше этого. Неужели я не могу любить ее иначе… как сестру, как человека, как друга… иначе, просто любить, не впадая во грех… Просто дарить ей радость - словами, делами, не заменяя любовь - постелью?

Артур замолчал, и тогда подал голос Гайвен. Наверно, подумал Айтверн, он заговорил просто потому, что был слишком хорошо воспитан, и не мог промолчать, не мог не попытаться ободрить… и Артур был благодарен ему за такую попытку.

- Послушай, я… я не могу тебя судить, - признался Ретвальд, - куда мне судить, я ведь сам… ты видел. Полагаю, тебе мой суд и не нужен… ты и сам себе судья, и куда более строгий, чем кто другой. Не берусь оценивать… прошу учесть только одно. То, чего… чего я не учел. Твое решение… для Лаэнэ самой как выйдет лучше, с тобой или без тебя?

Артур долго смотрел в одну точку.

- И этого я тоже не знаю, - признался он. - Все, что мне осталось, это верить… В свою правоту. - Он наклонился вперед и крепко сжал Гайвену плечо. - Присмотри за ней, хорошо?

Глаза принца неожиданно сузились:

- Присмотреть? Это как вы себе представляете, герцог? В каком… разрезе? Сначала вы… грозитесь меня убить… а теперь?

- Идиот! Я не о том говорю, - взбесился Артур, подметив, что смысл фразы "присмотри за ней" Гайвену отлично знаком. Не иначе, в любовных романах вычитал. - Когда я говорю "присмотри" - я имею в виду просто присмотреть, и ничего большего! Хотя, - Айтверн сник, - если она будет не прочь и в итоге тебя полюбит… Я с удовольствием благословлю ваш брак, - и, видя непонимающее лицо Гайвена, снова разозлился. - Ну чего я такого сказал, объясни мне, олух царя небесного! Да, я буду рад, если Лаэнэ тебя полюбит. Или не тебя, а кого-нибудь еще, неважно. Клином выбивают клином, сия народная мудрость никогда не устареет. Я очень хочу, чтоб ты стал тем клином, который выбьет из ее головы любовь ко мне. Сделаешь? Заберешь ее себе? Приручишь? - Айтверн пристально, жадно, едва ли не с мольбой вгляделся принцу в глаза. - Сделаешь? Ну же! Отвечай!

Лицо Гайвена Ретвальда вдруг стало непроницаемым, каким-то совершенно чужим и непонятным.

- Сударь, - проговорил он с несвойственной ему обычно злостью, - да вы меня с кем-то попутали, не иначе… Я тебе не наездник… а твоя сестра - не лошадь. Если я ей понравлюсь - я счастлив буду… но я не стану, слышишь ты, никогда не стану ее приручать! Она и сама решить может, с кем ей быть! - И он сбросил руку Артура со своего плеча.

Айтверн хотел огрызнуться, но внезапно сник:

- Ты прав… Пусть будь, что будет. Я не могу принуждать ни одного из вас… ни к чему.

Гайвен не ответил, и тогда Артур стал слушать затопившую комнату тишину - впрочем, эту тишину нарушал не то смеющийся, не то плачущий треск сгорающих поленьев, и шепот обдувающего башню ветра, проскальзывающего сквозь щели в стене, и слабый шорох из угла, не иначе, там скреблась мышь, достаточно смелая, чтоб не обратиться в бегство при виде сидящих в комнате двуногих громадин, и - совсем тихое, еле слышное дыхание принца. А потом пришел новый звук, совершенно расколовший и без того робкое молчание. Грянул дождь, не иначе принесенный собравшимися за ночь тучами. Тяжелые водяные капли замолотили по стеклу, и били они с такой силой, что впору было удивиться, почему стекло не разлетелось на осколки. Дождь гремел, с размаху ударяя по стенам, закрыв и без того погруженный в темноту мир шелестящей завесой, бормотал, кричал и пел. Казалось, дождь пришел смыть всякую грязь и боль, подарить отдохновение и покой, защитить, обогреть… Дождь был - как голос матери, умершей так давно, что Артур почти и не помнил ее лица. Он не просил о помощи, но помощь пришла, и Айтверну чудилось, что хлещущие за окном тугие водяные струи очищают его душу, смывая с нее все ранее сделанные грехи. И тогда как-то просторней, чище и светлее сделалось в небольшой комнате, где сидели на скамье перед камином два совсем еще молодых человека, которым пришлось стать больше и сильнее, чем они были.