Василий Маханенко - Поиск

— Кто бы говорил, отец! — Елизавета неодобрительно покачала головой и повернулась ко мне. — Мой юный друг, вы меня несказанно радуете. Едва ли здесь найдется персона, готовая поспорить со мной о принадлежности сего сокровища! Но попробовать я не запрещаю.

Последние слова Елизавета адресовала Арчибальду, впервые обозначив, что приняла в расчет его присутствие и участие в этом деле. Каторианец лишь развел лапами, что он, дескать, вообще здесь только из-за своей театромании. Удовлетворившись реакцией каторианца, Елизавета нетерпеливо поманила меня рукой.

— Не смей! — из последних сил Айвен прохрипел свой приказ. Его глаза покраснели и открылись настолько широко, насколько это позволяла физиология, а на лбу выступила крупная испарина от усердия, прилагаемого паладином для борьбы с энергетическими оковами. Но все было тщетно, на стороне Елизаветы находилась сила поместья.

— Наконец-то, — облегченно выдохнула Елизавета, позволив мне поухаживать за ней и одеть кольцо. Старушку окружило белое сияние, как в классических играх при получении нового уровня. Я невольно сделал пару шагов назад, отворачиваясь от яркого света, и когда вновь смог нормально смотреть, был просто поражен преображением нашей милой «старушки». Именно так, в кавычках. Ибо рядом со мной стояло совершенство женской красоты, внешность которого соответствовала возрасту двадцатипятилетней девушки. Идеальный возраст, на мой взгляд, когда красота и здравомыслие находятся на пике.

Одного взгляда на Елизавету было достаточно, чтобы понять, что она из той категории красивых женщин, глядя на которых осознаешь пропасть между ними и собой. На их фоне все собственные комплексы гиперболизируются, и как бы ты не старался худеть, умнеть и богатеть, все равно останешься недостаточно хорош для таких. Встреча с подобными представительницами прекрасного пола несомненный плюс, так как желание соответствовать является мотивирующем пенделем, которого порой не хватает в жизни. И ты начинаешь по максимуму развивать все свои способностей, даже те, которые находились в зачаточном состоянии считай с момента рождения, с надеждой «а вдруг именно это имеет смысл». Самое важное, не превратить свое желание «спать с королевой» в навязчивую идею, и не упасть в пучину регресса после осознания никчемности своих потуг.

— Как же приятно вновь стать собой. Я в долгу перед тобой, паладин Ярополк, — лучезарно улыбнулась обновленная Елизавета, поправляя волосы. Окинув себя взглядом, девушка смущенно произнесла: — Прошу простить меня. Я покину вас на минутку, чтобы привести себя в порядок.

Девушка требовательно выставила руку, чтобы ей помогли спуститься. Но пока я мешкал, Арчибальд оказался расторопнее, и помог Елизавете, склонив свою пушистую голову в поклоне. Едва прикоснувшись к лапе, Елизавета грациозно соскользнула с кровати и кивнула Софи, указав на шкаф. Последнее превращение старушки-матери окончательно дезориентировало бедняжку Софи. Видно было, что она давно оставила всякие попытки что-либо понять в хитрых интригах своих родственников. Привыкшая подчиняться стальной матери и мужу, Софи покорно вернулась в привычную роль и подошла к шкафу, соорудив ширму из простыни. Эти простые и не требующие умственных усилий действия благотворно сказались на состоянии Софи. Но как же дико было наблюдать, что патология в отношениях между поколениями в семье Леклёр является скорее обязательным правилом, нежели исключением. По-моему, существ, которые физически не способны испытывать родительские чувства, надо стерилизовать, тогда градус счастливых масс заметно повысится.

Даже не удостоив дочь слова или еще какого-либо проявления благодарности, Елизавета прошла за ширму, оставив немалую щель. Ничуть не заботясь этим, она проворно скинула прямо под ноги сорочку, и медленно, как будто наслаждаясь и все еще не веря, провела рукой по изгибам прекрасного тела. Королева прекрасно осознавала сколько пар глаз сейчас следят за ней, получая подтверждение, что все так же прекрасна, как и много-много игровых лет назад. Мы же без смущения любовались телом, достойным кисти самых талантливых художников всех миров и рас.

Облачившись в наряд, который ей передала Софи, Елизавета недовольно поморщилась и, окинув взглядом остальной гардероб, расстроенно вздохнула. Наряды, предназначенные для сухого старушечьего тела, никак не подходили блистательной красавице.

— Пока так, — словно извиняясь за нелепый внешний вид, произнесла девушка, благоразумно решив, что раз проблему не решить, так не стоит тратить на нее время. За что мы все испытали к ней нечто вроде благодарности. — Я ждала полторы тысячи лет, так что еще час-другой потерплю.

— Айвен держал вас в таком виде полторы тысячи лет? — удивленно спросил я. — Зачем?

— Это стоит спросить у него, — Елизавета обошла Айвена, до сих пор старающегося выбраться из силовых тисков защиты, и остановилась напротив, глядя родителю в глаза. — Но я не буду это делать прямо. Я еще недостаточно сильна. Стоит снять защиту, и кольцо с подвеской вновь окажутся у отца, а я опять превращусь в старый сморщенный огурец. Так что пока, дорогой отец, вам придется задержаться у меня в гостях. Не волнуйтесь, мне это тоже не в радость, как и вам!

— Тогда может ну его, — Арчибальд преподнес Елизавете кубок с вином, который та с благодарностью приняла. — Есть масса способов обезопасить себя от родительского контроля. Например, воспользоваться услугами каторианца, которому есть что противопоставить главе боевого крыла паладинов. Обещаю, это вам будет стоить скромной суммы. Здесь я могу поработать за идею.

— С радостью приму Ваше предложение, — Елизавета одарила каторианца таким плотоядным взглядом, что мне стало неудобно. Годы воздержания давали о себе знать, и молодое тело требовало сатисфакции. Даже с каторианцем.

— Но не переживайте, — спохватилась Елизавета, что-то надумав у себя в голове. Она импульсивно положила ладонь на лапу кота, словно успокаивая его, но Степан однозначно идентифицировал данный жест. Елизавета откровенно показывала свое согласие на близкое «сотрудничество» с Арчибальдом. — Мне не потребуется постоянная защита. Сейчас я приложу все усилия, чтобы завершить начатое этим милым юношей. И тогда, мне самой будет что противопоставить главе боевого крыла паладинов. Да, папа?

— Я вас понял, и мое предложение о помощи в силе, — каторианец накрыл ее ладонь своей второй лапой, принимая расположение дамы. Я покачал головой. Видимо, я еще не настолько продвинутый игрок, чтобы спокойно спать с представителями других рас. — Что-то необходимо найти?

— Серьги, — подтвердила Елизавета. — Моя сила в них. Сознание привязано к подвеске, молодость и красота в кольце. Как жаль, что серьги вновь пропали. Ранее мне доводилось носить их с подвеской. Кольцо же отец отобрал полторы тысячи лет назад. «Красота и молодость для тебя избыточная роскошь, Лизи. Им присущи безрассудство, а оно тебе не впрок! Мама бы одобрила». Сказал, что моя излишняя … горячность позорит его и как отца, и как паладина.