Андрей Голышков - Карта Саммона са Роха

— Хорошо. Заходите, — промычал охранник, освобождая проход, и неожиданно доброжелательно добавил: — Добро пожаловать в «Берлогу», градды.

Керия распахнул вторую, внутреннюю дверь, и объёмистое чрево медвежьего лежбища предстало пред ними во всей красе.

Центр огромного зала занимала арена: круглая площадка в дюжину шагов, обрамлённая шипастым бронзовым обручем на плоских цепях с направленными вверх, изрыгающими огонь медвежьими мордами по окружности.

Сказать, что в «Берлоге» было много народа, значит, не сказать ничего: зрителей было ужасно много. Кто-то, расположившись за широкими столами, стоящими вдоль стен, попивал эль и буссу, кто-то прохаживался вдоль арены, кто-то спешил сделать ставки. По правую руку от входа стояли столы с чинно восседавшими за ними букмекерами (преимущественно феа) и железные клети с бойцами-невольниками за их спинами. Отовсюду доносились выкрики, снова и снова поверх всеобщего галдежа звучали имена и суммы ставок, звенели и щёлкали монеты, сверкали камушки.

Шум, гам, крики, отнюдь не негодующие визги облапанных подавальщиц. Воздух полон табачного дыма, вязкого запаха пота и свежей крови. Судя по следам и бурым полосам на песке, представление давно началось и кто-то уже успел получить ему причитающееся и покинуть арену не на своих ногах.

«Да, — впечатлился Маан, — в этом городе каждое новое заведение, которое мне довелось посетить на порядок краше предыдущего. Боюсь предположить, каким будет следующее».

В глубине зала, на возвышении, справа от пылающей каменной пасти очага стоял каменный стол и каменные же кресла, укрытые шкурами. Диро Кумиабул и его пассия красавица Физаха шумно смеялись и шептались с сидевшими рядом гостями. Опрятно одетые слуги сновали туда-сюда, разнося на огромных блюдах кувшины с выпивкой и тарелки с сочащимися кровью кусками жареного мяса. Две полуобнаженные девы у камина глумились над кабаньей тушей, время от времени поворачивая её и поливая мраморным элем. Пламя шипело, стекая по румяным бокам животного, угли трещали и злобно стреляли искрами. Одна из девушек то и дело срезала куски с наиболее прожарившихся частей, другая укладывала их на огромный круглый поднос.

На противоположном от медвежьей элиты конце зала пыхтели музыканты. Маан уже слышал это творение и не раз — публика и исполнители были другими, песня была той же:

Они протиснулись сквозь толпу, едва успевая за проворным Керией.

— Не отставать! — приказал тот, с трудом перекрикивая шум толпы, — скоро начнётся.

— А теперь самое интересное! — выкрикнул делово сидящий на плечах одного из Медвежат, а потому возвышающийся над толпой крючконосый феа. — Тишина!!! — он окинул враз притихшую толпу пылающими от возбуждения глазами. — Для начала, други мои, я ещё раз хочу поблагодарить гостеприимного Диро Кумиабула и его боевую подругу — несравненную Физаху, — он отвесил главному Медведю и его спутнице глубокий поклон, дождался ответного кивка и только тогда продолжил. — Правила вам известны, они просты и обязательны для исполнения, начнут действовать, как только бойцы войдут в арену. Я позволю себе напомнить их вам: приближаться к кругу, заходить в него, прикасаться к бойцам, помогать им явно и тайно категорически запрещено — это раз; делать и менять ставки после начала боя запрещено — это два; ставки принимаются до того, как соперники ступят на песок, а расчёты производятся после объявления победителя — это три. Недовольные и спорщики отправляются решать свои проблемы в круг после основного поединка — это четыре. Стоит ли мне говорить, что Медвежата вышибут дух из нарушившего сии правила и вышвырнут на улицу любого?

Публика оживилась, послышались одобрительные возгласы.

— Не стоит? Вот и отлично! Рад видеть ваши добродушные, порядочные лица!

Зал разразился хохотом.

— М-мы вовремя, — проорал Керия в ухо Маану, — сейчас Трайс двоих Лесных мутузить будет.

— Так уж и мутузить? — Огненный погладил беспокойно заёрзавшего в рукаве Раву. Обоим пееро, хоть благодаря иллюзиям они и походили на хамелеонов, была поставлена чёткая задача — терпеть и не высовываться ни при каких обстоятельствах. Сиурты же приняли на себя обязательства не отпускать любопытных зверюшек, не поддаваясь ни на какие оказии.

— Сейчас в-всё с-сами увидите.

«Ковв, а почему Трайса Империком зовут? Из-за награды?»

«Не знаю. Может быть. Раньше я слышал, что его зовут Малышом. А по поводу Империка я и сам Керию давеча пытал, так он предупредил, чтобы мы его братца так не называли, если неприятностей не хотим, и что терпеть осталось недолго и скоро мы сами всё увидим».

— В следующем поединке, — продолжил тем временем харизматичный феа, — участвуют бойцы из клана Лесных братьев.

Одна половина зала взревела, другая загудела и заулюлюкала. Крючконосый трибун поднял руку:

— Я представляю вам Боэ Крако, дикого вартарского воина, свирепого и безжалостного, носителя гордого прозвища Смур!!! — объявил феа к неописуемому восторгу зрителей.

Зал залило свистом.

— Его напарник — боец, по венам которого течёт не кровь, а благородный Уино — стремительный и коварный Махо Турс! З-з-з-з-а-ро по кличке Оса!!!

Новая порция рёва и восторгов.

— По-о-о-приветствуем претендентов!!!

— В венах Боэ Крако очень много ахирской крови, — с видом знатока заметил Коввил. — Выносливые, Хорбут их дери, бой может затянуться.

Грянула музыка. Под крики, свист и прерывистые волчьи завывания (клич Лесных братьев) бойцы прошествовали сквозь расступившуюся пред ними толпу.

Вартарец Смур вошёл в арену, небрежно поигрывая бугрящимися мышцами. Он, походя, поклонился и послал воздушный поцелуй стоящей по ту сторону кольца белокурой зарокийке в сиреневом платье.

Оса двигался к центру круга легкой походкой танцора. Смур качнул вправо-влево головой, похрустел позвонками, поиграл мохнатой грудью. Оса принялся молотить кулаками воздух и крутить ногами.

Хозяин заведения — гостеприимный Кумиабул учтиво встал и похлопал.

— Наш следующий боец не нуждается в представлении. Он, как и ваш покорный слуга, силён и отважен! И так же, что немаловажно, свиреп и безжалостен, — феа подался вперёд и хищно клацнул зубами, сорвав этим свою долю аплодисментов. — Был бы он красив, как я, ему запретили бы участвовать в боях, но… Великие не наградили его такой блистательной внешностью, оставив меня в одиночестве на растерзание ненасытных Тарратских девиц. За что, признаться, я немножечко его недолюбливаю…