Андрей Голышков - Карта Саммона са Роха

Вышли к площади, во все стороны от которой разбегались узенькие извилистые улочки, просматривавшиеся не дальше чем на полсотни шагов.

Маан резво перешагнул через лужу, с плавающей в ней кучей гниющих отбросов.

— Как ты живёшь в этом захолустье? Не представляю! — Чтобы не столкнуться с четырьмя изрядно подпившими моряками, вывалившимися прямо на них из дверей таверны, Маану пришлось перепрыгнуть через бурлящий поток вонючей слизи сточной канавы, едва не зацепившись при этом плащом за железную ограду соседнего дома. Бравые шавки с той стороны ограды тут же зашлись заливистым лаем, не сулившим ничего, кроме выдранного из задницы клока.

— Привык уже. А потом: что за моду ты взял называть Таррат захолустьем? Уже не первый раз от тебя такое слышу. Ты знаешь, что многие считают этот наиславнейший из городов второй столицей Зарокии?

— Ты хотел сказать «разбойничьей столицей»?

— Торговой столицей, — настоял на своём Коввил.

— Как получилось, что столько народу скопилось на одном маленьком острове?

— Не такой уж он и маленький. И не остров это вовсе, а центр мироздания. Вся торговля между Зарокией и Кетарией идёт через Таррат и Вьёльс. Сложная береговая линия, множество рифов и непрекращающиеся по нескольку дней шторма, делают этот отрезок пути необычайно опасным. Корабли, плывущие в Тилриз и Инур, вынуждены обходить Отколотые острова с юга. Порой это не намного безопаснее, чем идти прямым ходом, и прилично удлиняют путь, однако капитаны осторожничают и предпочитают переждать непогоду в одном из трёх ногиольских портов. Иногда, в ожидании хорошей погоды они вынуждены стоять на рейде по нескольку дней. Отсюда и тьма народа — лишь половина, а то и того меньше — местное население, вторая половина — моряки, купцы и путешественники.

— Я и говорю — бардак.

— В Триимви, по-твоему, лучше?

— Лучше.

— Чем же?

— Много чем. Порядка, положим, больше.

Мимо продефилировала кривая бабка с тачкой, полной навоза. Скрипу было столько, что у Маана заломило в ушах. «Кто, интересно, скрипит больше: тачка или бабка? А воняет?»

— Не согласен, — ухмыльнулся Коввил, глядя на скривившегося друга, — всё тоже самое. Может, чуть-чуть почище на улицах — только и всего. — Они свернули в узкий, воняющий всем, чем только можно, переулок. — Это вотчина Кратов, мой дорогой, а им, как известно, сам Хорбут не указ. Думаешь, этот гадюшник смог бы процветать без их на то величайшего соизволения? Да я уверен, что и сам Фиро ра'Крат, и его приближённые — в числе первых бенефициаров высокодоходного предприятия под названием «Отколотые острова». Взгляни на его замок, — он остановился и покрутил головой, пытаясь определить, в какую сторону ему направлять взор Маана. — Ага, — развернул он Огненного, взяв за плечи. — Посмотри-ка туда!

В той стороне, куда он указывал, на фоне горы возвышался величественный замок древней архитектуры. Одна часть стены, окружавшей Вершник, упиралась в высокий белый утёс, другая шла по-над обрывом — отвесная поначалу скала выгибалась, топорщась, словно плавник доисторической рыбины, зубцами вонзалась в море, надвое рассекая собой небольшой заливчик.

— Смотри, красота какая! А с Кратами, милый мой, даже Рэймы не спешат шутить!

Они свернули за угол, и Коввил уверенно направился к огромному сооружению — два трёхэтажных каменных здания, на уровне второго этажа соединённых крытой галереей. По углам обоих домов торчали круглые однотипные башенки с острыми шпилями крыш и круглыми, манящими приветливым мягким светом окошками. Галерея. Под ней, колеблемая ветром, скрипела и качалась жестяная вывеска: «Белый кашалот», чуть ниже красовалась надпись: «Все виды доступных удовольствий».

— Ну, вот мы и пришли, — Коввил указал на высокую двустворчатую дверь с медными кольцами вместо ручек, у которой стояли лысый, как женское колено, ражий верзила в потрёпанной безрукавке из воловьей кожи, надетой, несмотря на зиму и колкий морской ветер, на голое тело, и субтильного вида светловолосый мальчишка с лиловым синяком, покрывавшим всю правую половину его худого лица. — Нам сюда, — тихо сказал Коввил и, остановив друга рукой, сделал шаг вперёд.

Здоровяк поднял фонарь и, близоруко сощурившись, осмотрел подошедших.

— Закрыто! — рявкнул он сиплым басом, переминаясь с ноги на ногу.

— У нас здесь встреча, уважаемый, — невозмутимо изрёк Коввил и поманил охранника пальцем, предлагая тому наклониться.

Верзила нехотя согнулся.

— С граддом Керией, — вкрадчиво сообщил сиурт огромному угловатому уху (за которое кто-то, у кого ладошки поменьше — корред, положим, — наверняка смог бы ухватиться двумя руками). — Меня зовут Коввил, этого почтенного мужа — Маан. Не подскажете, уважаемый: градд Керия уже здесь?

— Я Глархрад, а этого ублюдка зовут Дил, — лысый верзила ласково потрепал мальчишку за ухо. — И что нам, скажите, с того, что одного из вас зовут Коввилом, а другого — Мааном? Керии всё едино пока нет. Правда, теперь, когда я знаю, чьи вы друзья, можете зайти внутрь.

Любопытный Раву высунул мордочку из капюшона Маана и пристально и немного удивлённо взглянул на словоохотливого громилу.

— Э-э-э… — тут же затянул тот. — Что это там у вас, градд? Покажите-ка, не стесняйтесь! Ну, так я и знал! — Он энергично зажестикулировал свободной от фонаря левой рукой. — Ну и что это, скажите на милость? Или вы что, градды сиурты, — он умышленно надавил на «сиурты», — думали, я не разгляжу, кто вы есть на самом деле и что за крысята у вас в капюшонах притаились?

— Что-то не так? — поражая наивностью голоса, спросил Коввил, над плечом которого тут же появилась голова непоседы Табо.

— А то, что местная публика таких, как вы, чароплётов, уж простите, терпеть не может! А посему вы или без пееро идёте, или не идёте никак. Простых онталар у нас пруд пруди, а вот вашего брата — тех, что по магической части, — тут не особо жалуют, да к тому же вас ещё и двое. Знаете небось, как у нас таких как вы называют?

— Крайнаки? — блеснул эрудицией Маан.

— Точно так!

Коввил тяжко вздохнул и хотел уже что-то сказать, как лысый верзила снова заговорил:

— Поверьте: это для вашего же блага! Узнают местные головорезы, кто вы — враз порвут на кусочки и на чарки ваши даже внимания не обратят.

— Да куда же мы их денем? — Коввил прикрыл ладонью мордочку Табо, принуждая того спрятаться в капюшон — подальше от взглядов двух феа, с видом завсегдатаев входивших в «Белого кашалота».

— Могу выручить — не за здорово живёшь, ясное дело. Пеерок ваших моя дочурка Мака может посторожить — ей это дело привычно. Она у нас в мамку — добрая, значится. Покуда вы с Керией гулеваните, побудут пеерки у неё в комнатке. Много я с вас не возьму — по пять монет с носа. Платите — и гуляете себе хоть до утра, ни о чём не думая. За пеерок ваших я отвечаю. — Договорив, Глар ткнул пальцем в небо. — Комнатка дочи моей — аккурат над нами. Окошко маленькое круглое светится — видите? Там пеерки ваши вечерок и скоротают в сытости и полном довольствии.