Мишель Роуэн - Книга духов и воров(ЛП)

— Нет, прекрати. Знаю, ты все еще надеешься встретить мужа, но тайное общество этого монстра поглотило его достаточно давно, чтобы понимать, что для нас он потерян.

— Я знаю. — ответ Джулии был едва слышен.

— Эта книга — ключ ко всему, Джулс. Спустя все эти годы я знаю, Маркус сделает все, чтобы заполучить ее себе. Не смягчайся, хорошо?. Я выясню, как помочь Бэкке. Клянусь.

— Лучше сделай это.

— Я же сказала, что узнаю.

Щелчок. Разговор закончился, но Крис не могла сказать, кто из сестер пожил трубку первой. Минуту спустя Крис смогла положить телефон на место, ее руки тряслись.

Она потянулась погладить Чарли, ей нужно было ощутить его мягкую шерстку и теплое маленькое тельце, чтобы успокоиться.

— Что происходит, Чарли? — прошептала она, ее горло сжалось. — Что, черт возьми, происходит?

Крис и Бэкке никогда не называли истинной причины, почему их отец ушел. Один день он был здесь, на следующий его уже не было, а мама прошла через все это, казалось, с каменным равнодушием, никогда доверительно не разговаривая с дочерьми словами типа «иногда брак просто не складывается.»

Бросил ли Дэниэл Хэтчер семью ради секретного общества?

Она схватила мобильный телефон и очки со столика рядом с кроватью и начала искать информацию.

Она набила в поиске «Маркус Кинг. Общество Торонто.»

Поисковик выдал несметное количество опций о многих людях с похожими именами, но ничего полезного не нашлось. Ничто, казалось, не относилось к тому человеку, чье имя ее мама и тетя шептали в трубке.

Крис опустила очки в черной оправе ниже на нос и потерла глаза. Взглянув на часы, она увидела, что уже почти 3 часа утра, а ее поиски в интернете так и не увенчались успехом. В конце концов, она сдалась в плен усталости. Она проспала 5 часов, проснувшись в очках, съехавших набок, и Чарли, еще посапывавшего у нее на животе.

Когда утром проснулась и села, он мяукнул, протестуя, свалившись с нее. Желудок сразу свело от воспоминаний произошедшего вчера вечером.

— Маркус Кинг, кто же ты? — спросила она вслух, вставая с постели и натянула банный халат.

Затем медленно прошла в кухню и налила стакан апельсинового сока, прежде чем сесть за стол.

Прошло уже два года с тех пор, как ушел Дэниэл Хэтчер. Ее отец. Ее герой. Ее друг. Ее наставник. Человек, который разделял с ней любовь к животным и фотографии. Он также дал ей попробовать суши, которые мама презирала.

Он оставил ей воспоминания, одно из которых она продолжала прокручивать снова и снова в своей голове.

«Скажи мне, Крисси». Он всегда называл ее Крисси, имя, которым она никому больше не позволяла себя называть. «Если я когда-нибудь уеду куда-нибудь, ты захотела бы поехать со мной?»

«Конечно, хотела бы. — ответила Крис без колебаний.»

«Даже если твоя мама и сестра не поедут?»

Она моргнула сконфуженная.

«А почему они нет?»

Он улыбнулся своей озорной улыбкой, той, которая заставляла ее улыбаться в ответ.

«Они всегда могут присоединиться к нам позже, если захотят. Но вначале это будет наше путешествие, только ты и я.»

«Тогда я, конечно, поеду с тобой». — сказала она, пожимая плечами, — «Звучит весело».

Девушка удивлялась не один раз, могли ли она действительно уехать с ним, если бы он сказал. Но он не сказал.

Прошло целых два года. Все это время она хранила его номер в мобильном. Если бы он когда-нибудь позвонил, она планировала ответить, сказав, что он может убираться ко всем чертям.

Она еще ни о чем не успела подумать, когда начала просматривать свой список контактов в телефоне, перебирая имя за именем всех людей, с которыми не могла связаться. Здесь были Аманда и Сара, ее лучшие подруги, уехавшие далеко в начале школьного года, одна за другой сразу. Ее сестра. Ее мать. Дюжина случайных знакомств, включая парня, который ей нравился в прошлом году, но не набрался смелости пригласить ее куда-нибудь до того, как она потеряла интерес.

Папа.

Согласно Джеки, Маркус Кинг, кто бы он ни был, хотел эту книгу. Он знал, что это и, возможно, что она сделала с Бэккой. Знает ли он как помочь ей, как и предположила мама?

С бешено бьющимся сердцем Крис разблокировала телефон и написала сообщение.

«Ты еще в Торонто? Я скучаю, папа. Пожалуйста, можешь встретиться со мной сегодня?»

Грудь сжало от понимания, насколько правдивы ее слова. Она так скучала по отцу, что практически почувствовала от этого боль.

Она колебалась всего мгновение, прежде чем нажать «отправить».

Потом она положила телефон на стол и оттолкнула, как будто у него выросли рога и хвост. Чарли прошелся по кухне и начал есть из своей миски кошачий корм, поглядывая на нее, пока она скрутилась на деревянном стуле, прижав колени к груди.

Пять минут спустя ее телефон запищал. Она подвинула его ближе и осторожно посмотрела на экран.

«Да, я еще здесь. Конечно, я встречусь с тобой, но только завтра. Скажи мне только когда и где».

Крис закрыла телефон и попыталась проигнорировать болезненное, сжимающее все в животе ощущение. У нее было впечатление, будто она только что общалась с мертвецом.

Фаррелл

Если и было что — то на свете, чему Фаррелл сопротивлялся больше всего, то это, однозначно, одеть галстук — бабочку.

— Наконец — то, — пробормотал он, когда неловкими пальцами, в конце концов, нащупал необходимый узел. Он надел черный пиджак костюма от Армани, глотнул водки из серебристой фляги. Затем положил флягу во внутренний карман и прикрепил золотую булавку на лацкан пиджака — маленький герб в форме ястреба со скрещенными за ним копьями.

Знак общества был буквальным и от этого Фаррелл рассмеялся. Хокспиэ: hawk — ястреб, spear — копье.

Он шагнул вперед, рассматривая свое отражение в зеркале, и рукой отодвинул назад темно-русые волосы от лица. Фаррелл взглянул на герб на правой стороне с неудовольствием. Прежде он носил его довольно часто, но в один день пришлось снять. Произошло это, когда местный журнал сфотографировал его с ним. Фаррелл не обратил на это особого внимания, пока фотография не попала к кому — то из отдела искусcтв и не распространилась повсюду.

Существенный прокол в доме Грейсонов. Это считалось недопустимым.

Он повернулся на каблуках своих узких ботинок из итальянской мягкой кожи и вышел из комнаты.

— Ты пил? — глубокий голос отца встретил его в коридоре.

Сын одарил Эдварда Грейсона ироническим взглядом. Они были одеты в похожие смокинги — тот же дизайнер, тот же размер.

— Честно, пап? Ну стал бы я пить в такой важный вечер, как этот? Это же посвящение младшего брата.

Губы отца изогнулись в полу улыбке, и он рассеянно провел обеими руками по седеющим волосам. Еще одна привычка, которую Фаррелл унаследовал от отца, они делали оба такой бессознательный жест, когда чувствовали неловкость.