Геннадий Борчанинов - Час испытания

— Да, одиннадцать было, — не стал врать следопыт.

Мальчик заметно сник.

— Всех убил, да? — он поднял на Гарольда глаза, полные боли, гнева и бессилия.

— Двое сбежали, остальных убил, — ответил воин, у которого защемило сердце. Одно дело — убивать без всякого сожаления, и совсем другое — смотреть в глаза тому, кого сегодня оставил сиротой.

— У тебя еще есть надежда, парень, — попытался он утешить мальчика. Гарольд неловко дотронулся до его плеча, но парень дёрнулся из-под руки и убежал обратно.

Следопыт тяжело вздохнул и отправился на северо-запад, к городу. История мальчика навеяла ему воспоминания о собственном детстве. Тогда они еще жили на западе, далеко на западе, одной большой благополучной крестьянской семьёй. Отец его, старый солдат, уволился из армии герцога и занялся мирным трудом, но вскоре на их деревеньку напали дезертиры. Старый воин отчаянно сопротивлялся, защищая родной дом, но безуспешно. За сопротивление дезертиры не пощадили никого, лишь Гарольду и его младшей сестре удалось спрятаться. Лёжа в куче дров, они смотрели, как пламя пожирает соломенную крышу дома.

Он вздрогнул от мрачных раздумий. После гибели семьи им пришлось многое пережить. Голод, нищету, лишения. Они долго мыкались по чужим углам, и лишь через долгое время осели здесь, в Пограничье. Там, где никто не спрашивает, кем ты был раньше. Здесь важно лишь то, кто ты сейчас.

Гарольд навсегда возненавидел всяческий сброд навроде разбойников, бандитов или дезертиров. Отчасти, именно это и побудило его стать охотником за головами. Каждую весну в последние несколько лет он выходил на поиски лесных братьев. За тех, кто сильно досадил местным торговцам, как, например, Милет, назначали хорошую награду. Тех, кто не представлял ценности, Гарольд попросту убивал, искренне веря, что делает мир чуточку лучше. Несколько раз он чудом оставался жив, но удача всегда была с ним. Как и в этот раз.

Охотник брел по пыльному тракту, изредка пропуская мимо скрипучие крестьянские телеги и нахальных графских всадников. Раны не давали ему покоя, и он морщился, когда плечо или ногу простреливал внезапный приступ боли. Гарольд услышал мерный цокот сзади и обернулся. Пегая лошадка с ленточками в гриве, запряженная в добротную телегу, весело топала по дороге. На телеге сидел щуплый улыбчивый старичок, позади которого покоились глиняные горшки, прикрытые рогожей.

— Куда путь держишь, сынок? — окликнул он следопыта, щурясь от яркого солнца.

— В город, в "Веселую пинту", — сказал Гарольд погромче.

— А, знаю, знаю, хороший трактир, — протянул старик, — Залазь на телегу, горшки токмо не побей, подвезу. Вместе веселее.

Следопыт кивнул и на ходу уселся на крепкие доски. Удача снова улыбнулась ему.

— Чьих будешь, сынок? Как звать? Чего в кровище-то весь ходишь? — невзначай поинтересовался старичок.

— Гарольдом мамка назвала, с запада приехал, — ответил он, умолчав об утреннем сражении.

Старик удовлетворенно хмыкнул.

— А я вот из местных, Кислым кличут, — улыбнулся возчик. — Ты, небось, много повидал? Меч, вон, на поясе, арбалет...

— Немало, — отрезал Гарольд, поправляя ремень. — Ты-то, батька, из гончаров будешь? — заглянул он под ткань, пытаясь перевести тему.

— Из них, из них, — закивал старик, — Сам гончар, сына гончаром выучил. Везу вот на рынок, продавать.

— Ага, — безразлично ответил следопыт.

Наступило неловкое молчание. Кислый легонько хлестнул кобылу вожжами по бокам.

— До заката бы в город успеть, — пояснил он.

— А чего ты, на ночь-то глядя на рынок поехал? — спросил Гарольд, вытаскивая две морковки из мешка.

— Так я не на ночь, с рассветом поехал, как раз пока лес проеду, пока то, пока сё...

— А бандитов-то не боишься? — поинтересовался следопыт, протягивая одну морковку собеседнику.

— Дедушка старый, ему все равно, — заржал старик, — Да и взять с меня нечего.

За нехитрыми разговорами прошел день и большая часть пути. Путники проехали еще один мост и приближались к воротам. За городскими стенами багровел закат. Неподалеку от въезда в город следопыт спрыгнул с телеги.

— С пешего налога не берут, а на телеге въеду, так с тебя за двоих еще потребуют заплатить. Спасибо тебе, батька, — поблагодарил он возчика.

— Ну, бывай, сынок. Ежели чего, я в "Пинту" зайду вечерком.

Старик улыбнулся, махнул рукой на прощание и поехал к воротам. Теперь Гарольду следовало решить: пойти к торговцу или пойти в "Веселую пинту", пропустить пару стаканчиков, переночевать, и принести доказательства уже с утра. Голова в мешке уже начинала пованивать, хуже, чем в портовом районе города. Солнце уже катилось к горизонту, но до темноты оставалось достаточно времени, и следопыт отправился получать заслуженную награду.

Проходя через деревянный подъемный мост, он поздоровался с местными стражниками, но задерживаться не стал. В бойницах и потайных нишах возле подъемного механизма мягко поблескивали доспехи солдат, всегда готовых отразить внезапную атаку. Гарольд миновал высокие каменные стены и отправился к Максимиллиану, наиболее уважаемому торговцу и его старому знакомому.

К доброму другу дорога пряма, хоть далёк его двор. Грязные улицы со всех сторон сжимались растущими домами и петляли, словно пугливый зайчишка. Дом торговца находился не в самом престижном районе, но всегда славился гостеприимством.

Постучав в тяжелую толстую дверь из мореного дуба, безвкусно украшенную вычурной резьбой, следопыт, по традиции, подождал. И после второго стука ему открыл сам торговец, одетый в длинную ночную рубашку и колпак. Толстяк закрывал собой весь проём и отошёл чуть назад, пропуская гостя.

— А, Гарольд, заходи, заходи, дружище! — сказал Максимиллиан, показывая пухлыми ладонями в глубину комнаты. В глазах его, как и всегда, плясали хитрые искорки.

Гость вытер сапоги о коврик в прихожей и прошел внутрь. Мягкий огонёк оплывшей свечи на столе освещал стол, на котором стопками лежали бумаги. Пышное убранство комнаты было скрыто в полумраке, но можно было различить дорогую мебель красного дерева, книжные полки и сундуки. Наверх, к спальням, вела массивная лестница, но случайные гости туда не допускались.

Максимиллиан грузно прошел за стол, уселся в широкое кресло и продолжил заполнять свои бухгалтерские книги.

— Ну, выкладывай, что у тебя там, — по привычке сказал он посетителю, указывая на табуретку напротив.

— Как скажешь, уважаемый, — заржал следопыт, медленно вынимая голову из мешка.

Толстяк с ужасом в глазах прижал носовой платок ко рту.

— Нет-нет, это можешь засунуть обратно, — прозвучал приглушенный голос.

Гарольд расплылся в улыбке, как довольный кот, и погрузил останки разбойника обратно.