Геннадий Борчанинов - Удача мертвеца (СИ)

— Очухался? — прозвучал голос в темноте.

Голова гудит как после весёлой ночки, а глаза никак не получается разлепить. Даже этот голос, смутно знакомый, доносится как будто издалека, сквозь толстое одеяло.

— Плесни-ка воды, Джим.

На меня обрушивается поток солёной морской воды. Хочется пить. В глотке пересохло, и вместо слов получается только сипение и кашель.

— Дайте ему попить, проявим милосердие, — произнёс кто-то. С нескрываемой злобой и усмешкой в голосе.

С трудом у меня получается открыть один глаз. Яркий отблеск на морских волнах заставляет снова закрыть его. Передо мной только песок, море и чьи-то ноги.

— Откройте рот, капитан, — юный Джим поит меня водой из фляги.

Живительная влага придаёт сил, но встать не получается. Я по самую шею закопан в песок. Закопан так, чтобы видеть море и мой бриг. Тут же на берег вытащена шлюпка.

— Он уже не капитан, Джимми, — напоминают ему. Старший помощник, боцман и квартирмейстер. Первые после капитана, и теперь первые на всём корабле.

— Мистер Картер, благодарите Господа, что вас не решили вздёрнуть или бросить за борт. Вас всё-таки уважают, и мы решили высадить вас здесь, — улыбнулся квартирмейстер, сидя передо мной на корточках. — Доминика, райский уголок. Вам здесь понравится, полагаю.

— Хватит с ним церемониться, Пит. Он с нами не церемонился, — рыкнул боцман.

— Где остальная команда? — сиплым тихим голосом спросил я.

— На корабле. Они думают, что мы тебя просто высадим. Они же не знают, что ты утаивал часть добычи, Эдвард, — произнёс старпом, глядя на мой корабль.

Я плюнул ему на сапоги.

— Ты не жилец, Эд, поэтому я на тебя не сержусь, — улыбнулся он, подставляя сапог морской волне. — Скоро начнётся прилив. А потом твою лживую башку обглодают крабы. Но по обычаю берегового братства мы оставим тебе пистолет и пулю. Нельзя нарушать традиции, правда, Джек?

— Святая правда, старина Уилли! — отозвался боцман, осеняя себя крестом.

— Я приберегу эту пулю для тебя, Уильям Мур, — произнёс я, пытаясь пошевелить плечами.

— Желаю удачи, капитан, — Уилл снял шляпу и согнулся в насмешливом поклоне. Я попытался плюнуть ему в рожу, но промахнулся.

— Удачи, кэп. Не забывай нас, — заржал боцман.

— Он нас на всю жизнь запомнит, — произнёс старпом, выталкивая шлюпку на воду.

Квартирмейстер попросту встал и ушёл, а юный Джим оставил мне флягу с водой.

— Прощайте, капитан, — вздохнул он.

— До встречи, Джимми.

Я смиренно наблюдал, как мои бывшие офицеры садятся в лодку и оставляют меня по горло в песке. На пустынном берегу Доминики. Где-то на западном побережье есть французский посёлок, но здесь меня никто не найдёт.

Ещё одна попытка пошевелить плечами — и снова безуспешно. Джим закопал меня достаточно небрежно, но песок никак не хотел выпускать меня из объятий.

— Попался, как кур в ощип, — пробормотал я.

Шлюпка наконец достигла корабля и её втащили на борт. «Удача мертвеца» теперь больше не моя. А вот возможность стать мертвецом вполне реальна.

Я чертыхнулся и снова попробовал выбраться из плена, но песок, хоть и рыхлый, не давал пошевелиться, заодно вытягивая из меня тепло. Волны подступали всё ближе, обдавая солёными брызгами.

Лихорадочное дёрганье плечами ни к чему не привело, а руки и ноги онемели настолько, что я уже не чувствовал пальцев. Представляю, как сейчас злорадствуют старпом с боцманом. Уильям всегда был скользким, как угорь, и амбициозным, как Цезарь. Опасное сочетание. А Джек, боцман, попросту не смог простить мне килевания. Они тоже не заслуживают прощения.

Прибой уже лизал мне бороду, и по расчётам, уже скоро будет скрывать меня с головой. Нужно либо выбираться, либо срочно отращивать жабры.

Я быстро осмотрелся, насколько мог. Фляжка, которую мне оставил Джим, пистолет, и больше ничего. К счастью, фляжка достаточно близко. Я ухватил её зубами, вытянул пробку и выпил остатки воды. Крепко держа флягу за горлышко, я попытался копать, двигая головой. Если вы когда-либо пробовали долго смотреть вверх, задерживая дыхание и одновременно плясать джигу, то ощущения, наверное, примерно похожи.

Песок убывал крохотными горсточками, но всё-таки убывал. Перед моим лицом появилась неглубокая борозда, которая тут же заполнилась водой. Размокший песок копать оказалось тяжелее, но эффективнее. Вскоре я уже мог свободно двигать плечами. Челюсть давно уже болела от непосильного труда, а шея просила пощады. Но воля к жизни заставляла меня копать дальше.

Волны били меня в лицо не хуже профессионального бойца, но я копал до тех пор, пока копать уже стало нечего. Я вырыл перед собой небольшую ямку, но этого хватило, чтобы освободить плечи. Я тут же стал барахтаться, как лягушка в молоке. Онемевшие руки удалось вытащить, уже когда вода подступила к губам. Теперь я нырял и откапывал мокрый тяжёлый песок руками.

Когда вода скрыла меня с головой, я был зарыт по колено. Гостеприимная земля Доминики не желала отпускать меня. Перед глазами пошли круги от нехватки воздуха, но всё-таки я успел вырваться из смертельных объятий этого берега.

Я выскочил из ямы, как ужаленный, вдохнул свежего морского воздуха и плюхнулся на водную гладь, сжимая в руке оставленный мне пистолет. Теперь вода не пыталась убить меня, а только лишь убаюкивала, качая на волнах. Меня вынесло на берег.

Проснулся я только к вечеру. Даже не верилось, что я жив, и в очередной раз выпутался из скверной истории. Теперь оставалось только выйти к людям и выбраться с этого клочка суши.

Тропический ливень хлестал как из дырявого ведра, от земли поднимался пар. Низко висящие тучи скрывали за собой горы, занимающие большую часть острова. Море, бывшее спокойным и тихим сегодня утром, теперь бушевало, поднимая огромные волны. Если бы меня закопали сейчас, то не осталось бы никаких шансов.

Я ещё раз огляделся и осмотрел себя. Руки-ноги на месте, с собой только пистолет с промокшим порохом, пустая фляга и штаны с рубахой. Проклятые мятежники не оставили мне даже сапог. Я вздохнул и отправился вдоль берега. Подниматься в горы без мачете и проводника-индейца казалось совершенной глупостью.

А где-то вдалеке, на волнах Антильского моря, качался мой бриг, «Удача мертвеца», на котором я грабил испанцев последние несколько лет. Верная команда и надёжные офицеры, побывавшие со мной в десятках сражений, отвернулись от меня сразу же, как только наступила чёрная полоса. Последние месяцы на горизонте не попадалось ни одного судёнышка, и первый же испанский галеон, который мы взяли на прошлой неделе, оказался пустым как барабан. У команды мы забрали оружие и личные драгоценности, а у капитана я обнаружил неплохой сборник Аристотеля, который взял себе. Как оказалось, зря. Старпому нужен был только повод, чтоб обвинить меня во всех смертных грехах. Несомненно, сейчас его выбрали капитаном, и он идёт куда-нибудь подальше отсюда и поближе к испанским колониям.