Геннадий Борчанинов - Час испытания

— Лучшие командиры? — удивился Ровио. — Быть не может.

Сектант в ответ лишь пожал плечами.

— Возьми, — он протянул тонкий кинжал рукоятью вперёд. — Может статься, что он тебе понадобится.

— Не думаю, — ответил Ровио, но оружие взял. Без оружия старый солдат чувствовал себя почти голым, а дубинку тюремщика он взять побрезговал.

— Я полагаю, Пастырь будет рад услышать, как обстоят наши дела на востоке, — произнёс сектант, и Ровио едва сдержал рвущийся наружу мат.

— Про то, как дикари насадили наших людей на колья? — фыркнул он.

Учитель недоверчиво посмотрел на него и жестом попросил продолжать.

— Мы пришли в пограничную деревушку, и дальше нас просто не пустили. Треклятые дикари, — бородач сплюнул в бойницу и пару мгновений следил за падением. — Одной проповеди, всего одной, хватило, чтоб нас всех схватили. Я одного зарубить успел, меня в яму бросили. Ребят — на кол. Сволочи.

— Нехорошо вышло. Посмотрим, что с этим будет можно сделать, — хмыкнул учитель. — А ты как выбрался?

— Сбежал, — пожал плечами Ровио.

— Как ты от дикарей по их лесам уйти смог? Они же там каждый пенёк знают.

— Местная одна помогла, болотом вывела, — отмахнулся бородач.

— Ну как обычно, — улыбнулся учитель. — А как же аскеза?

— Пока сидел, как раз полная аскеза была, — ухмыльнулся Ровио, вспоминая ужасные условия сырой земляной ямы.

Сектант добродушно улыбнулся своему бывшему ученику.

— Пойдём, — сказал он. — Пастырь ждёт.

Знакомые уже коридоры почти не изменились с тех пор, как Гарольд бывал здесь в последний раз. Правда, в тот раз здесь бегали слуги и охранники, а сейчас замок был абсолютно пуст. Только сквозняки гуляли меж открытых дверей.

Следопыт шёл, вслушиваясь в каждый шорох. Обнажённый клинок застыл в классической боевой позиции, а сапоги тихо шуршали, когда Гарольд перекатывал ноги с носка на пятку, стараясь производить как можно меньше шума. Был соблазн пойти в открытую, ни от кого не таясь, поторопиться и сокрушить врагов, но следопыт терпеливо крался вперёд.

И был вознаграждён. Чернорясник не услышал приближения своей смерти. Гарольд перерезал ему глотку, когда он задумчиво смотрел в окно. Кровь брызнула во все стороны, и следопыт аккуратно, почти любовно положил тело на пол. В узкий разрез бойницы во всей красе виднелся бушующий пожар. Пламя пожирало дома, и город умирал в агонии. Рассветное небо окрасилось в багровые тона, словно боги тоже пролили сегодня много крови. Зарево пожара притягивало взгляд своей ужасающей яростью, и порой огонь вздымался до самых небес.

На мгновение Гарольд и сам увлёкся необычайным зрелищем, леденящим душу, но окончить жизнь так же, как предыдущий наблюдатель не хотелось. Следопыт вздрогнул, мельком взглянув на холодеющий труп. В голову пришла мысль, что нужно было сперва его допросить, но что сделано — то сделано. С гадливым ощущением стыда за совершённую ошибку Гарольд пошёл дальше, пытаясь вспомнить дорогу в графский кабинет.

По воспоминаниям следопыта, граф периодически перемещался то на самый верх, поближе к небу, то на первый этаж, к подземельям и пыточным. В последний раз Хуго жил наверху, и если сектанты оставили его кабинет в качестве собственного штаба, то найти Пастыря не составит труда. Было бы странно, если б чернорясники были не там. В кабинете были книги и карты, наборы документов, и вообще всё, что нужно для управления. И несколько гвардейцев, готовых разорвать в клочья любого, кто неровно посмотрит на правителя, как понял следопыт на своей шкуре.

Поднявшись этажом выше, Гарольд услышал шаги, прорезавшие тишину. Догадка подтверждалась. Он осторожно выглянул из-за угла. Навстречу шёл чернорясник. Гарольд поспешно нырнул обратно за стену, но, похоже, сектант его не заметил из-за глубокого капюшона. Сердце бешено рвалось из груди, но следопыт лишь покрепче схватил меч. Уж этого-то нужно допросить в любом случае.

Шаги звучали всё ближе, и Гарольд даже затаил дыхание. Когда длинный подол рясы показался из-за угла, следопыт с разворота ударил сектанта в голову. Рукоять меча послужила кастетом, и после первого же удара чернорясник со вздохом осел на пол. Следопыт выхватил нож и приставил холодное лезвие к горлу врага.

— Где командиры? — шипел он, глядя в помутневшие от мощной затрещины глаза.

— Что? — непонимающе выдавил сектант.

— Пастырь, — клинок надавил чуть сильнее и по небритой шее побежала тонкая красная струйка. — Где. Пастырь.

— Наверху, — ответил сектант, пытаясь стереть кровь и отвести нож подальше.

— Где наверху? — взорвался Гарольд. Его колено воткнулось в живот чернорясника. Тот охнул и согнулся пополам.

— Наверх, последний этаж, — просипел сектант. — Туда только один путь.

Гарольд полоснул его ножом по горлу, и чернорясник упал, хрипя и булькая. Он пытался грязными пальцами зажать рану, но тщетно. Жизнь быстро покинула его. В другой раз Гарольд, может быть, пощадил бы врага, но жажда мщения требовала крови.

Лестница на самый верх и впрямь была только одна. Самая высокая башня отличалась от других только островерхой деревянной крышей, которая, собственно, и делала её самой высокой. Проектировались все на одном уровне.

Ступеньки закручивались узкой спиралью, и Гарольд подумал, как удобно оборонять такой подъём сверху. К счастью, следопыта пока не обнаружили. Он поднимался по крутой лестнице, сжимая в руках свой верный старый меч, и, как мог, планировал будущую битву. В том, что она состоится, не было никаких сомнений.

Путь наверх завершился закрытым деревянным люком. Следопыт пару мгновений постоял перед ним, собираясь с силами, и толкнул крышку.

В глаза ударил яркий свет, непривычный после мрачных коридоров. Башня со всех сторон была открыта для солнца, лучами проникающего между зубцов, и только высокая крыша нависала над головой. Сектанты, собравшиеся здесь, повернулись на скрип.

— А вот и первый отчаянный сорвиголова, — произнёс старик, растягивая губы в насмешке.

Гарольд насчитал ровно девять противников. Положение стремилось к безвыходному.

Чернорясники стояли гурьбой, закутавшись в шерстяные балахоны и капюшоны. Башня продувалась всеми ветрами, которых на высоте было довольно много. Вдоль стен стояли жаровни с горящими углями, но это слабо помогало против холодного зимнего ветра.

— Вы ответите за всё, — крутанув мечом, произнёс Гарольд. Других слов в этой ситуации он просто не нашёл.

Сектанты хором рассмеялись.

— За что? — дружелюбным тоном произнёс Пастырь. — За то, что мы очистили этот город от скверны? За то, что делаем этот мир лучше?

— Мир будет лучше, если в нём не будет подобных вам, — фыркнул следопыт. — Боги завещали, как нужно править, и не вам это решать.