Екатерина Елизарова - Путь в Эльдорис

Проснулась я с рассветом, проспав порядка четырнадцати часов, что было много даже для меня. Причем проснулась не по собственному желанию, а разбуженная цокотом копыт и голосами во дворе. Это показалось мне странным. Кого могло принести в такую рань? Но едва я сконцентрировалась на этой мысли и доносившихся звуках, как почувствовала то, что наполнило мое сердце пьянящей радостью, а ноги — прытью.

Лив. Он стоял посреди двора и держал своего Эла под уздцы. Просыпающиеся лучики солнца золотили его волосы, а глаза светились ответной радостью встречи. Белый комочек вылез у него из-под куртки и, проворно спустившись по штанине, побежал ко мне.

— Луна, киса моя, — сказала я ласково, поднимая котенка на руки. — Я скучала, прости, что оставила тебя там.

Потом подошла к Ливу и заглянула в любимые глаза, согреваясь в их тепле.

— Ты уже пришел в себя, — прошептала я, чувствуя, как внутри все глубже разливается знакомое тепло. — И даже забрал Эла с Луной.

— Да, — тихо и нежно ответил он. — А ты спасла мне жизнь, Тания.

— Я так рада, что ты в порядке, — сказала я и, не в силах больше сдерживаться, обняла его, обвивая руками за шею и прижимаясь все крепче. — Как там дела? — спросила я, слегка отстраняясь.

— Пока без изменений. Но нам нельзя задерживаться.

— Да, конечно, понимаю. Но, Лив, твой отец… я должна убедиться, что лечение подействовало.

— Как же ты узнала, ати? Что им нужна помощь? Как вообще смогла отыскать это место?

— Ну… Сначала я видела сон, а потом, когда ты уже был без сознания, услышала, как твоя мать зовет тебя, просит помочь.

— И отправилась сюда?

— Да, Лив, конечно. Я видела твою мать и прежде. Шкатулка показывала мне ее. Я смогла настроиться. По правде, сейчас уже и сама не понимаю, как у меня это получилось, но я оказалась здесь. Пойдем к нему?

Лив только кивнул, взял мои руки в свои и проникновенно и нежно посмотрел в глаза. Я читала в них всю глубину его чувств и благодарности. И мне было и приятно, и неловко от этого. Я сжала его руки крепче и повела в дом.

К моему облегчению и счастью, Иосифу становилось лучше. Лив уже очень давно не видел родителей. Должность Наставника принца занимала все его дни, а в последнее время все его силы и мысли были сосредоточены на решении главной проблемы, обрушившейся теперь не только на Эданора, но и весь Эльдорис. И тем не менее, пробыв этот день с отцом и матерью, к вечеру Лив заявил, что с рассветом мы уезжаем. Кроткие и любящие, они не пытались уговорить его остаться еще, радуясь тому, что есть. Уже перед самым сном Диная позвала нас в комнату к Иосифу, который был еще слишком слаб, чтобы выйти к нам самостоятельно.

— Ливолис, Тания, дети, — медленно выговорил Иосиф. — Слова бессильны, чтобы описать радость, поселившуюся в наших сердцах от того, что вы нашли друг друга. А потому… Подойдите ближе, дети мои. Я даю вам свое отцовское благословение, аман-ту-деар!

— А я даю вам свое материнское благословение, — произнесла Диная, подойдя к нам. — Аман-ту-деар!

— Спасибо, отец, мама, — поклонился Лив, и я последовала его примеру.

— Тания… я знаю, что ты уже слышала о моем сне. Я знаю, как сильно ты любишь моего сына, и не сомневаюсь, что обряд пройдет успешно. Это, — протянула она мне объемный сверток, — тебе. Я видела тебя именно в этом платье. Оно соткано из тончайших невесомых белых нитей цветов ориуса, символа Белой Матери и Сестры, и как нельзя лучше подойдет для вашего ритуала.

Я горячо поблагодарила Динаю и вышла из комнаты, переполненная чувствами. Я действительно была очень благодарна им за то тепло, с которым они меня приняли, и за этот несомненно удивительный и щедрый подарок, но в тоже время, несмотря на все предзнаменования, не могла быть уверена, что обряд будет совершен. У меня все еще не было ключа!

— Лив… — начала я.

— Не волнуйся об этом, — сказал он. — Мы последуем дальше по намеченному пути в дом Денриана и отыщем там место первого портала. И будем верить словам Старейших о том, что ключ сам найдет нас, когда придет время.

На ночлег Лива устроили в той же комнатке, что и меня. Оказалось, что она предназначалась ему, и другой в домике его родителей попросту не было. Тот факт, что мы будем ночевать вместе, не вызвал никакого смятения ни у Лива, ни у его родителей. Загадочные эльдорийцы, у которых не приняты, скажем, прилюдные поцелуи даже между супругами, при этом совершенно спокойно относились к таким вот совместным ночевкам. Наверное, все дело было в открытости и чистоте этих людей. Ну а я не могла не порадоваться такой возможности побыть рядом с Ливом.

Мы лежали рядом и говорили о разных малозначительных вещах, словно нарочно избегая серьезных тем и давая возможность друг другу просто насладиться этими моментами близости. А потом Лив хитро глянул на меня, и уже в следующее мгновение я увидела не голубоватый потолок над нашими головами, а потемневшие небеса изумительной красоты. Потолок, казалось, просто исчез, стал прозрачным, и нашему взоры открылось небо.

— Как же это красиво, Лив! Просто восторг! — сказала я, наполняясь ликованием. А когда первый порыв прошел, захотелось просто тишины. Каждый раз глядя на испещренные звездами небеса, я начинала ощущать себя маленькой песчинкой, очень маленькой, но частью единой жизни, частью безграничной Вселенной, окружающей и Землю, и Эльдорис. Эльдорис… прекрасный в своей почти первозданной красоте и чистоте мир. Мысли мои текли дальше, и, чтобы не дать им перескочить на тему того, что с этим миром происходит сейчас, я подумала о Земле. С Земли так же видно кусочек Вселенной, но вот на самой Земле ты все реже можешь найти уголок, чтобы почувствовать себя в гармонии с окружающей природой.

— Ты загрустила.

— Самую малость, — улыбнулась я. — Подумала о Земле.

— Расскажешь?

— Мне не хватает там этого. Ощущения гармонии моего мира со всей Вселенной и меня с окружающим миром. Мест, где можно побыть только с собой и этим, — сказала я, показывая на звезды. — У нас даже в самой глухой деревне над головой у тебя будут летать самолеты и, скорее всего, ловить мобильный интернет. Уголков, незатронутых технологичной цивилизацией с каждым годом остается все меньше, а природные заповедники все чаще приносятся в жертву личной выгоде горстки людей. Бежать и прятаться уже некуда.

— Уверен, не все потеряно, аманти. Никогда не потеряно.

— Что это означает, «аманти»? — спросила я, моментально переключая внимание и не сводя с него глаз.

Он пододвинулся совсем близко, и, прежде чем утонуть в блаженстве его поцелуя, я услышала:

— Моя возлюбленная.

— Что же это за язык, раз я его не понимаю, Лив? — спросила я позже.

— Это древний язык, ты его не понимаешь, потому что он устарел и не используется в разговорной речи. Остались только отдельные слова, как ати или аманти. Они помогают четче обозначить статус не просто обучающегося, но ученика своего учителя, не просто любимой, а той самой возлюбленной.