Урсула Цейч - Говорящий с ветром

Вейлин схватила Горена за плечо:

— Был бы Руорим на стороне Раита, мы могли бы подготовить конец проклятому, а так мы, возможно, ему поможем…

— Военное счастье будет зависеть не только от Руорима, — возразил Горен.

— Что будем теперь делать? — прохрипел Молчаливый, и все удивленно уставились на него.

— Думаю, — медленно сказал Горен, — что можем незаметно пробраться в лагерь, в котором находится Руорим. Никому и в голову не придет, что посторонние окажутся настолько сумасшедшими, чтобы добровольно отправиться на эту бойню. Наверное, они вообще не обратят на нас внимания, потому что у нас нет ничего, что свидетельствовало бы о нашей принадлежности к Раиту. Тогда мы найдем палатку Руорима и подождем, пока все угомонятся. Если будем держать свои мысли при себе, он тоже нас не заметит. И тогда я быстро, без предупреждения, нападу. Войду, снесу ему голову, и все.

— Может получиться, — задумчиво протянул Бульдр. — Руорим готов ждать любых хитростей, но уж наверняка не прямого удара. Но решать придется на месте, а не здесь, наверху, где нам ничего не видно.

Вейлин со всей силы вцепилась в руку Горена:

— Смотри, вон он там!

Все они сразу же его узнали. Он ехал верхом на огромном золотистом жеребце, на нем были черно-красные доспехи с гербом шейканов, лицо скрыто под шлемом с головой дракона.

— Златострелый! — закричал Горен, горло его судорожно сжалось. — Это… это мой конь, он не подпускал к себе никого, кроме моей мамы, а потом, когда она подарила его мне, еще и меня… Я и не думал, что увижу его снова…

Глаза его наполнились слезами.

— Что бы ни случилось, без него я оттуда не уйду, больше я его не брошу!

— Все в порядке, мальчик, — попытался успокоить его Бульдр. — Возьми себя в руки, сейчас тебе нужна холодная голова!

Солдаты расступились, когда Руорим проехал между ними к одной из черных палаток, где спешился и тут же исчез за пологом. Жеребца, не снимая ни седла, ни уздечки, привязали рядом с другими лошадьми. Он ржал и пританцовывал, шум долетал даже до шестерых друзей, несмотря на крики, грохот и прочий шум, неизбежный при наличии двух армий.

Горен видел, что воля Златострелого все еще не сломлена, хотя он и терпел на своей спине другого хозяина. Но характер его так и не изменился.

В этот момент для Горена не было большего счастья, чем снова увидеть Златострелого, живого и здорового. Сердце его преисполнилось мужества, потому что теперь он не только отомстит, но и освободит своего верного друга, подарок матери, последнее живое напоминание о ней.

«Великолепно, — почувствовал вдруг Горен голос Малакея. — Да, мальчик мой, выглядит он хорошо, за ним прекрасно ухаживали! Иди к нему, сынок, откройся своему отцу, который давно тебя ищет и с нетерпением ждет! Теперь ничто больше не сможет нас остановить. Втроем у нас столько власти, что мы в состоянии стравить между собой даже магов Альянса. Мы способны устроить такую заваруху, что они сами уничтожат друг друга и свои войска! И тогда на нашу долю останется на двух колдунов меньше и всеобщий мир немного приблизится. Это должно сделать тебя, Горен, счастливым!»

Горен закрыл глаза и подавил готовые взорваться чувства. Он не хотел больше слышать этот шепот у себя внутри, которой звучал уже гораздо отчетливее, как будто Малакей стоял рядом. Удивительно, что товарищи до сих пор ничего не слышат. Видимо, близость к Руориму умножает его силы.

Но это значит, что отец чувствует приближение самого Горена.

Горен собрал все свои силы, сосредоточился на внутренней мане, как его научил магистр Альтар, и произнес защитное заклинание, чтобы не привлекать к себе внимания. Ему казалось, что он закрывает плотной крышкой старый, сильно пахнущий сыр. Услышал внутри протестующее бормотание, которое быстро замолкло. Подействовало!

— Старый ублюдок, — с ненавистью прошептал он. Ярость свернулась у него в животе, словно горячий уголь.

— Теперь уже недолго, — уверенно заявил Хаг. — Когда выходим? Нужно, чтобы Руорим не успел уехать.

— Подождите, — сказал Горен. — Конечно, я постоянно забываю. Я залезу на дерево и поговорю с ветром.

Не дожидаясь ответа, он схватился за сук ближайшего дерева и быстро полез к вершине. Дождь закончился, но ветер все еще яростно гудел в кронах. Сил придется затратить совсем немного.

Но Горен мог напрягаться сколько угодно: ветер молчал. Почти час просидел он на качающейся ветке, и ветер теребил его одежду, заставлял трястись от холода, несмотря на летнее тепло. Но больше ничего не происходило.

С мрачным лицом Горен спустился вниз и был вынужден признаться товарищам, что потерпел неудачу. И не может сказать, очень ли плохи их перспективы или просто плохи. Он оглох, внутри у него царила пустота.

— Это, мальчик мой, и есть лучшее предупреждение того, что ты собираешься сделать, — заметил краснобородый гном.

Они ждали до наступления темноты, неотрывно следя за всеми передвижениями. Руорим больше не показывался. Суета усилилась, когда на укрепленной дороге появилось несколько повозок с рабами, за ними следовали маркитанты и другие торговцы.

— Все еще существуют те, кто извлечет выгоду из любой ситуации, — пробормотал себе под нос Горен.

— Точно, например, мы! — закричал Хаг. — Давайте, вперед!

Они оставили лошадей и заскользили под прикрытием темной, отбрасываемой кустами тени в направлении дороги, чтобы присоединиться к небольшому каравану, который пропустили без всякой заминки. Если и есть часовые, то они размещены далеко от дороги и вряд ли обращают внимание на тех, кто входит в лагерь. Под мощной магической защитой одного из магов Альянса особых мер безопасности не требовалось, что совсем не удивило Горена. Они договорились, чтобы не бросаться в глаза, разбрестись по одному, как только подойдут достаточно близко. Товарищам следовало разместиться вокруг палатки Руорима, чтобы в крайнем случае отвлечь внимание, пока Горен не нанесет свой удар.

Как и предполагал Горен, до сих пор никто не удостоил их даже взгляда. Таких странных личностей, как они, здесь было довольно много, кто-то куда-то шел, кто-то стоял на месте. В такой огромной армии вряд ли все знали друг друга в лицо, а поскольку все они жили и умирали за своего хозяина, а не за личные идеалы, то даже не задумывались, не пришло ли кому-нибудь в голову разрушить планы Хокана Ашира.

Друзья испарились настолько быстро и незаметно, что даже Горен их не увидел. Он вдруг остался один. Потом понял, что до черной палатки всего несколько шагов. Его затрясло как в лихорадке, в глазах все запрыгало, кровь застучала в ушах. Ноги выполняли свою работу, хотя сам он этого не осознавал. Он видел только свою цель и изо всех сил старался сдержать чувства и скрыть мысли. Ему нельзя выдать себя раньше времени, иначе всё пропало, все и навсегда.