Вадим Булычев - Капитан Брамы

Голос переместился еще глубже под землю:

— Говорил мне дедушка, опас-сайс-ся лесных жителей. От них вс-се наши беды. А дедушка с-снал жис-снь… Явилис-сь. С-ступайте. Сейчас хозяева придут. Вам мало не покажетс-ся…

Голос ушел еще глубже и теперь звучал глухо и неотчетливо, пока не пропал совсем.

Хозяева, значит, главные бесы, — подумал я и тут же вспомнил облако, состоящее из мерзких тварей. Внутри похолодело, — вот, гадина кошачья, как бы не сдал нас своим хозяевам!

— Идемте, — сказал Белодрев. — Жалко, что не удалось вам показать серый народец… Бедные, больные создания. Сильно их пришельцы обработали.

— Да, клиника, — подтвердил я. — А про попов так говорил, будто он тут Московский комсомолец читает.

— Давайте все-таки пересечем их селение, — предложил Пестрый. — Может, кого увидим. Нам и так и так на ту сторону.

— Как бы духи с кургана не явились, — Клен беспокойно посмотрел на север.

— Если явятся, все равно далеко не уйдем. Идемте, — Белодрев махнул рукой.

— Ну вот, — сказал Капитан, — а Отшельник нам рассказывал, что вы не авантюрные существа.

Двинулись по дну котлована, к восточной гряде холмиков. Держа курс на следующий домик. Прошли где-то полпути, как откуда-то, из какой-то не то ямы, не то расщелины выскочила гибкая серая тень, и глумливо раскачиваясь, громко прошипела в нашу сторону:

— Идут с-с-служители лилипута. Идут с-служители лилипута…

— Вот он, серый, собственной персоной, — сказал Белодрев.

Серый напоминал большую кошку, размерами, приблизительно, с крупную рысь. Насколько он походил на Юппи, определить в сумерках было трудно.

— Почем нынче ваш-ш лилипут! — продолжал издеваться над нами серый. — Ваш-ш маленький распятый лилипут вас-с не с-спас-сет с-сдесь. Его нет, лжец-сы…

— Нет, это уже слишком, — сказал отец Иван и отвернулся. — Это совсем не смешно.

— Да он богохульствует! — воскликнул я. — Он называет Воскресшего лилипутом! Вы слышите?!

— Он болен, — возразил Капитан.

— Нет, он не только болен, он еще и заразен!

Меня охватила ярость. Вспомнилось, (и так ярко-ярко), как кидались на нас бесноватые, когда мы колдуну молитвенно противостояли. И тоже проклятия изрыгали.

— Из-за таких тварей! — закричал я, — что в этом мире, что в нашем — апостасия! Антихрист уже почти сел на святом престоле!

Не знаю, как у меня вырвалась последняя фраза, но после нее я быстро нагнулся, схватил камень и яростно запустил в серого. И не попал. В последний момент на моей руке повис Капитан, так что камень полетел далеко в сторону. Серый с визгом кинулся к домику.

— Дима, ты что! Это же безобидное создание!

— Узнаю борца с антихристом, — отец Иван ухмылялся в свою черную бороду.

— Но он богохульствовал, он оскорблял Бога! — воскликнул я.

— Он не оскорбил Кон-Аз-у…, — сказал Белодрев. — Как невозможно облить грязью Солнце, так и невозможно оскорбить Кон-Аз-у… Так что беспокоиться не о чем… Это действуют пришельцы с кургана, или это место. Это плохо. Нам надо уйти.

— Да, все верно, — я бессильно опустился на корточки, кружилась голова, — действительно, не знаю, как что-то нашло на меня. Эти проклятые сумерки, что ли действуют… не знаю.

— Дима, — отец Иван подмигнул мне, — все нормально, маленькое искушение. Идем.

Серый добежал до своего домика, и все так же истошно вопя, стал стучать в какую-то железяку. Пришлось стремительно покинуть котлован. Обойдя его, по северной стороне, двинулись прежним маршрутом. На юго-восток.

Привал сделали в полдень. Со стоном скинули свои рюкзаки, впрочем, давно уже пустые и легкие. Опять перекусили в сухомятку. Единственно, что радовало, это вода стражей. Ее было немного, каждый делал по паре глотков. Но и этого достаточно, чтобы оживить мысли и чувства.

Стражи заспорили о дальнейшем пути. Идти ли через Могильники, или взять южней, в сторону Брошенной дороги. Могильники, как я понял, находятся перед лесом. Тот неприветливый темно-серый туман, что я видел с вершины холма, он как раз над Могильниками.

Спорили в основном Пестрый и Брат. Брат предлагал рискнуть и двигаться напрямик. Так еще задолго до заката будем в Брошенном лесу. Пестрый заверял, что в Могильниках нас ждет верная гибель. Они кишмя кишат пришельцами с кургана. Это самое лучшее место сделать нам засаду. Поэтому надо идти на юг. В обход. На дорогу.

Брат возражал, говорил, что это не близко, почти к самому морю. Теряется много времени. Можем не успеть к отцу Василию…

— Могильники, — тихо сказал Капитан, — да-да, что-то я слышал о них. Место, где закапывались отходы Алексеевской скотобойни. Только скотобойня в Алексеевке уже лет десять как не работает. Еще я слышал, там уничтожали колхозных лошадей, колхоз развалился, не на что было их содержать.

— Верно, — подтвердил Клен (в споре между Пестрым и Братом он принимал то одну сторону, то вторую).

— Ямы были выкопаны, кровь и страдания обильно пролиты; духи тьмы просто не могли не облюбовать эти места. Да и человеки не только сюда косточки свозили. И лошадей сжигали. Убивали в могильниках и собак бродячих, а то и друг друга.

— Да, слышал, — подтвердил Капитан, — бандитские разборки… Плохие места. Проклятые.

— Может, лучше обойдем, — сказал я и зябко поежился, — к морю оно как-то приятнее, чем в эти могильники лезть.

— И я о том же, друг Дима! — воскликнул Пестрый. — Зачем ловить бурю?!

— Придется ловить, — возразил Брат, — иначе упустим время. А от духов тьмы отобьемся. Не в первый раз.

— Эх, Брат, ты еще слишком молод, — вздохнул Пестрый. — Но не будем спорить. Что скажет Белодрев?

Белодрев не принимал участия в споре. Он все время молчал, словно ожидая какого-то знака. И даже когда Пестрый к нему обратился, Белодрев только молча махнул рукой. Жест это был понятен и стражам и людям: мол, помолчите, сейчас все решим.

Сколько-то минут, впрочем, не очень долго, стояла гробовая тишина. А затем, высоко-высоко над нашими головами раздался отдаленный голос грома. Стражи сразу оживились. Раздался второй удар грома, уже заметно ближе, поднялся ветер и в этом ветре мне послышалось знакомое — эге-гей!

— Отшельник! — воскликнул Капитан.

Серая пелена над нами прорвалась. В образовавшуюся брешь хлынули яркие солнечные лучи. В этих лучах мы увидели большую чайку. Стражи тут же радостно вскочили на ноги. Чайка пронзительно прокричала и, помахав нам крыльями, полетела на юго-восток.

Через минуту чайка скрылась в свинцовой пелене. Солнечное окошко над нами тут же затянулось. Сумрачная земля приняла свой обычный вид.

— Это был Отшельник, как вы, наверное, догадались, — сказал нам Белодрев. — Отшельник говорит, что путь на юго-восток свободен. В этом месте Могильников сейчас нет темных духов. Путь свободен! Но медлить нельзя. Идемте…