Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 3

- Хоро.

Услышав, как Лоуренс ее позвал, Хоро на мгновение отшатнулась от неожиданности, но тут же пришла в себя.

- Это ведь всего лишь старая легенда. Старые легенды часто неточны.

Лоуренс старался вложить в свои слова всю убедительность, какую только мог. По правде сказать, шансов, что в легенде о разрушении Йойтсу говорилась неправда, было очень мало: чтобы город продержался много веков, не подвергнувшись полному разрушению, это должен был быть очень крупный город, а тогда о нем знали бы все.

Но Лоуренс просто не знал, что еще сказать.

- Не… точны?

- Именно. Например, когда к власти в какой-то земле приходит новый король или новая династия, они, чтобы отметить эту землю как свою новую территорию, могут распространять подобные слухи.

Лоуренс не лгал. Он сам знал несколько таких случаев.

Но Хоро вдруг замотала головой, так что дорожки слез на ее щеках разбежались в разные стороны.

Судя по ее глазам, то было затишье перед бурей.

- Если это так, зачем ты скрыл от меня правду? – вопросила она.

- Я хотел найти подходящий момент, чтобы сказать тебе. Тема все-таки очень деликатная, поэтому…

- Хех.

Смешок Хоро был больше похож на кашель.

Лоуренсу казалось, что сейчас Хоро одержима каким-то демоном.

- Ты… ты, должно быть, был так рад видеть меня беззаботной, видеть, как я развлекаюсь, ничего не зная.

И тут в голове Лоуренса воцарилась абсолютная пустота. Разумеется, ничего подобного он просто не мог думать и чувствовать. У него в голове не укладывалось, что Хоро могла такое сказать, и горло его перехватило от закипающего внутри гнева.

Однако, хоть и не без труда, Лоуренс сумел сдержать себя.

Он понимал, что Хоро надо просто дать выход чувствам, и неважно, будет ее мишенью Лоуренс или кто-то другой.

- Хоро, успокойся.

- Я… я совершенно спокойна. Я что, медленно соображаю? Ты ведь знал про эту легенду о Йойтсу с самого начала, верно?

Хоро внезапно практически точно повторила мысли Лоуренса, так что он потерял дар речи.

Конечно, он понимал, что попытка скрыть правду от Хоро была его фатальной ошибкой.

- Конечно, конечно же. Когда мы только познакомились, ты уже знал правду, не так ли? Если так, это многое, многое объясняет.

Выражение лица Хоро изменилось: теперь она походила на волчицу, которую загнали в угол и которая не видела выхода из этого угла.

- Хехех, в конце концов, ты… ты любишь слабых овечек, которых можно пожалеть. Как тебе нравится смотреть, как я строю планы о возвращении в мой давно разрушенный город, ничего не зная об этом? Ты, должно быть, считаешь меня прелестно глупенькой. И тебе меня жалко до боли в сердце, да? Даже когда я упрямлюсь, тебе хочется меня простить и быть со мной ласковым, да?

Лоуренс попытался ответить, но Хоро не дала ему этого сделать.

- И то, что ты тогда сказал мне, чтобы из Ньоххиры я дальше шла сама, – это потому что ты устал от меня, да?

Сейчас Хоро улыбалась улыбкой человека, потерявшего все. Даже сама она не могла не понимать, что слова ее сочились злобой и неправдой.

Лоуренсу показалось, что даже если он сейчас выйдет из себя и даст Хоро пощечину, она лишь радостно завиляет хвостом.

- Ты в самом деле так думаешь?

При этих словах Лоуренса Хоро вперила в него свой пылающий взор.

- Именно так!

Хоро поднялась на ноги и изо всех сил сжала кулаки. Пальцы ее побелели, ладони дрожали.

Оскаленные острые зубы стучали друг о друга, хвост полностью распушился.

И все же Лоуренс не стал пятиться; он понимал, что гнев Хоро проистекал из нахлынувшей на нее тоски.

- Именно так я и думаю! Ты всего лишь человек! Люди – единственные создания, которые разводят животных! Поэтому ты воспользовался Йойтсу как приманкой, чтобы посмотреть, как я отреагирую, ты наверняка радовался, глядя…

- Хоро.

Хоро, казалось, окончательно потеряла самообладание: она кричала, безумно размахивая руками. Лоуренс кинулся к ней и изо всех сил стиснул ее руки своими.

Хоро казалась перепуганной, как пойманная бродячая собачонка. Она пыталась вырваться, но ее сердитые попытки были столь же слабыми, как ее девичья фигурка.

Когда Лоуренс сжимал ее руки со всей своей силой, Хоро ничего не могла сделать.

Постепенно Хоро прекратила попытки вырваться. Теперь она была совсем другая, она смотрела на Лоуренса умоляюще.

- Я… я осталась совсем одна. Что… что… мне делать? Никого не осталось, кто ждет моего возвращения, никого, нигде… я… осталась совсем одна…

- Но ведь у тебя есть я?

Это была правда, и исходила она из самого сердца Лоуренса.

И такие слова были не из тех, что произносятся небрежно и по любому поводу.

Однако Хоро лишь насмешливо улыбнулась и тут же ответила вопросом:

- А что ты для меня… нет, что я для тебя?

- Ухм!

Лоуренс не нашелся что ответить и погрузился в размышления.

Уже мгновение спустя он осознал, что должен был ответить немедленно, даже если бы ему пришлось солгать.

- Я так больше не хочу! Я больше не хочу оставаться одна! – громко выкрикнула Хоро и замерла.

- Ты, слушай… ты так и будешь меня держать?

Лоуренс чуть было не выпустил руки Хоро.

Он взглянул прямо в ее лицо, на котором застыла ледяная улыбка. Сейчас Хоро смеялась над тем, как только что потеряла самообладание.

- Я и так одна. Но если бы у меня был ребенок, нас было бы двое. Смотри, я сейчас в человеческом обличье, значит, для меня не будет невозможным быть вместе с тобой, человеком, ведь так? Ты…

- Пожалуйста, не говори больше ничего.

Лоуренс сам испытывал боль, чувствуя, какие эмоции сейчас бушуют в сердце Хоро и не могут найти иного выхода наружу, кроме как через ядовитые, злые слова.

Но и Лоуренс был не в силах более держаться так же мягко, как прежде, ожидая, пока Хоро успокоится.

То, что он мог сказать, он сказал – он выжал из себя все возможное.

Хоро улыбнулась еще шире, слезы вновь хлынули у нее из глаз.

- Хехех… аха… хе-хе-ха-ха-ха, ну конечно же. Ты ведь такой добряк. Таких надежд я с тобой не связываю, но сейчас это не важно, я вспомнила. Есть еще кое-кто… да, есть кое-кто, кто меня любит.

Поскольку Лоуренс по-прежнему удерживал руки Хоро, она не могла вырваться резким движением, поэтому, чтобы получить возможность высвободиться в любой момент, она внезапно разжала стиснутые до того кулаки, а затем и все ее тело обмякло. Лоуренс отпустил ее руки, и она вновь заговорила слабым голосом, точно раненая бабочка.

- Поэтому и тот договор тебя совсем не беспокоил, так ведь? Ты наверняка думаешь, что если ты и вправду получишь тысячу серебряных монет, тебе будет уже безразлично, с тобой я или нет, так ведь?

Лоуренс понимал, что что бы он ни сказал сейчас, все пойдет впустую, поэтому он лишь молча стоял и слушал.