Гольшанская Светлана - Нетореными тропами. Часть 1. Страждущий веры

Я заметила Свинтуса. Мгла опутала его тонкими лентами. Короткий писк — они сжались до предела. Тело духа лопнуло, как дыня. Даже лужицей не растеклось: мгла слизнула её.

Сердце сжалось от ужаса и жалости. Не могу безучастно смотреть на эту бойню! Я попыталась встать, но невидимые путы связали меня по рукам и ногам. Безликий не пускает? Почему мне нельзя хоть чем-то помочь?!

Духи добились своего. Безликий получил передышку и воткнул меч в полыхающую алым трещину. Полился монотонный речитатив, заплясали руки, сплетаясь в таинственные жесты. Мгла взревела в бессильной ярости. Стремительный водоворот затягивал её обратно. Озёра успокаивались, разглаживалась алым бархатом. Лишь мелкая рябь чёрными кругами шла по поверхности.

Безликий приблизился ко мне и без сил рухнул рядом. Духи, те, которые ещё могли, спешили к нему.

— Спасибо, не надо было, — едва слышно выдохнул он.

Золотой олень опустился у его плеча и вылизал рану, заживляя её, как когда-то Свинтус лечил Вейаса. Бедный добрый малыш!

Путы отпустили, и я придвинулась ближе к Безликому.

— Не получилось, да?

Он вытянул залеченную руку, разглядывая кончики пальцев.

— Слишком много сил ушло на восстановление печатей. И ещё больше на прозябание в норе. Нужно было вызвать брата на последний бой. Не победил бы, так хоть ушёл в забвение быстро. Героем, а не всеобщим посмешищем.

— От моей жертвы никакого толка? Надо было выбрать кого-то получше.

Я отвернулась и всхлипнула. Его ладонь легла поверх моей и легонько сжала.

— Нет. Легион, судьба мира, Тень — это моя ответственность. Это я не справляюсь. Это мой отец должен был выбрать кого-то получше, более смелого, сильного и умного. Всё, что я могу — каждый раз расписываться в неудачах, бежать и прятаться. Позволять другим умирать за себя.

Я повернула голову и разглядывала в золотистом свете его профиль. Печальный и поникший. Я коснулась губами его ледяной щеки, чтобы хоть как-то поддержать.

— Почему ты стал таким? В сказках ты легко разил полчища демонов, учил людей мудрости, спасал всех и каждого. Ты ведь был таким на самом деле. Когда ты сражался с Легионом, я почти видела тебя прежним. Что тебя сломало?

— Нетореные тропы, — он закрыл лицо ладонью и смотрел сквозь растопыренные пальцы вверх. — Я думал, у меня хватит сил, думал, что смогу дойти до конца и изменить судьбу не только для себя, но и для всех. И я шёл, невзирая на тяготы, на тех, кто оставался позади. Нигде надолго не задерживался, не щадил ни близких, ни даже себя. Знаешь, как трудно богу жить среди смертных, которые постоянно сомневаются в нём? Каждый день доказывать свою силу, чтобы они шли за мной и слушали меня. Нельзя показывать слабости, побыть одному, отдохнуть. Мне приходилось спасать всех, кто звал, иначе бы они сказали: «Что ты за бог, раз бросил нас в беде?» Тысячи тысяч голосов разрывали мне голову. Я терпел, держался из последних сил. Пока не иссушил себя до дна. Это и был конец моей нетореной тропы. Знаешь, что я там увидел? Что смело моё мужество и заставило забиться в самую глубокую щель на краю света? Что переломило мне хребет и оставило мучиться в вечной агонии между жизнью и смертью?

— Вэс? Демон?

От его рассказа сделалось жутко. Я не могла сдержать жалость. Сожаление о том, что его деяния на благо всех людей так дорого ему стоили.

Безликий долго молчал. Переводил дыхание.

— Демон, худший из всех. Он победил меня, отнял имя и лицо. Превратил в тень меня прежнего. Им был я сам.

Он повернулся и заглянул мне в лицо. Печальная улыбка играла на устах. Он не злой, нет, язвительный, полный горечи и тоски — но не злой.

— Не плачь. Я не хотел перекладывать тяжесть мировой тверди на твои плечи. Всё будет хорошо. Я отыщу способ. Ты просто верь.

Он вытер большим пальцем мокрые дорожки с моих щёк. От полного участия взгляда внутри всё переворачивалось. Так хотелось хоть как-то ему помочь... и себе. Но что я могу?

— Может, ещё одна жертва?

— Кровь демона бесполезна, — Безликий качнул головой, продолжая прожигать взглядом.

Вейас рассказывал, что в одном глухом селении жрец требовал, чтобы к нему приводили невест перед свадьбой. Говорил, боги желают, чтобы для процветания будущей семьи те пожертвовали своей невинностью. Брат потешался над предрассудками, в том числе и моими. А я думала, какой подлец тот жрец, что так бесстыдно пользуется данной ему свыше властью. Но вдруг в его словах была доля истины? В любом случае ничего лучшего я предложить не могу.

— Я не об этом.

Он смешно нахмурился. Я придвинулась ближе, делая вид, что хочу прошептать ему на ухо, но вместо этого легонько коснулась губами шеи. Он застыл, затаил дыхание. Хорошо!

Я поцеловала приоткрытые от удивления губы. Твёрдые, морозные, как и он сам.

— Плохая идея, — пробормотал он.

Не сопротивлялся, нет, продолжал смотреть в заворожённом оцепенении. Я засмеялась. От предвкушения голова шла кругом, а тело наливалось лёгкостью. Никогда не чувствовала себя так раскованно. Стыд забыт. Ни одной здравой мысли в голове. Только он, его образ, запах снега. Мои мечты, которые я так долго скрывала даже от себя.

Я уже на нём сверху. Поймала своё отражение в его глазах. Томная улыбка. Дерзкий взгляд. Не знала, что моё лицо так умеет.

— Боишься? — не знала, что мой голос может звучать так страстно.

Безликий смотрел вдаль, сквозь меня, будто погружаясь в воспоминания. От полного боли взгляда игривость как рукой сняло. Наверное, я коснулась чего-то запретного. Быть может, в мёртвом городе остался кто-то, кого он любил и кому продолжает хранить верность. Грациозная небесная жрица. Кажется, он называл их апсарами. С крутыми широкими бёдрами, высокой полной грудью и лебяжьей шеей. Глаза горят ярче звёзд, а струящиеся волосы цвета красного кедра пышной вуалью укрывают нагое тело. Она красива, она женственна, она умеет любить, не то, что я — нескладный подросток, так запоздало ощутивший дыхание весны. Но я поборю призрак прошлого, иначе не выйдет.

Снова склонилась к Безликому и неловко коснулась его неподвижных губ. Они солёные от моих слёз. Взгляд всё такой же пустой, колкий.

Не со мной.

— Прими мою жертву. Теперь уж точно искреннюю. Я верю, что ты бог. Ты справишься с Легионом и с тяжестью мировой тверди. Прими мои чаяния, мою надежду, мою любовь, как принимал помощь духов Тэйкуоли. Ты больше не один.

Взгляд смягчился, стал осознанным, словно между туч проглянули солнечные лучи и разогнали сумрак. Теперь он точно видел перед собой меня, а не ту — другую. Это придало решимости.

Трясущимися руками я стянула с себя малицу и освободила его от меховых одежд. Безликий наблюдал безучастно.

Соблазнить кого-то я пыталась лишь раз, да и то не вышло. А может, не хотелось на самом деле. Теперь вот по-настоящему. Всё, что рассказывали об этом волшебном чувстве, стало Истиной. Нет, она совсем другая: страсть, влюблённость, всепоглощающая, не оставляющая после себя ничего… любовь. Жаль, что опыта нет. Я не знаю, что делать. Как он отреагирует? Как заставить его почувствовать то же, и возможно ли?