Нина Скипа - Стражи границы

— Наша родина не относится к сфере влияния Янь Вана, наставник, — Всеволод отвесил китайцу легкий поклон.

Китаец остановился перед закрытой дверью.

— Мы пришли, дети мои. Прошу вас.

Цай Юнь распахнул дверь и, на этот раз, сразу вошел первым. Всеволод шагнул за ним и кивнул в знак того, что засада не обнаружена. Хотя, даже если бы он ее и обнаружил. Что мы могли бы сделать? Севушка это и сам знал не хуже меня. Но предпочитал подстраховываться. На случай нестандартного чувства юмора наших гостеприимных хозяев.

Мы вошли в комнату и осмотрелись. Все тоже тусклое освещение, что и в коридоре, посреди комнаты стол с какими-то приборами. Вокруг него диванчики. Я оглядел комнату еще раз. Мне вроде бы чего-то не хватало, но я не мог понять чего именно. Ах, да. В комнате не обнаружилось окна.

— Рассаживайтесь, дети мои, — предложил нам Цай Юнь и подал нам пример, расположившись на диванчике в месте наибольшего скопления приборов.

Мы сели. Цай Юнь покрутил какие-то ручки, понажимал кнопки, пару раз взялся за джойстик, или рычаг, уж не знаю, как это принято называть в Поднебесной. Ибо хотя данные земли в последние семь или сколько там сотен лет и принято называть Китаем, именуя Поднебесной его восьмимерную часть, это здание явно относилось к Поднебесной, или же, по крайней мере, имело двойное подданство.

По комнате прошла многомерная рябь, словно воздух вдруг ожил и зажил своей собственной жизнью, потом все успокоилось, Цай Юнь снова коснулся рычага, поиграл кнопками и встал.

— Прошу на выход, господа.

Вслед за наставником мы вышли за дверь в небольшие сени рубленной бревенчатой избы, щедро залитые солнечным светом. Сквозь распахнутые окна в дом проникал наполненный ароматами цветущего сада воздух. У одного из окон, за небольшим сосновым столом, заваленным бумагами, сидела молодая — примерно моего возраста, насколько я мог судить; с недавних пор я стал считать это молодостью; поразительно красивая женщина в традиционном китайском одеянии. Над столом висела полка, на которой аккуратно стояли папки, у двери стоял шкаф. Завидев нас, женщина встала и отвесила нам легкий, церемонный поклон. Мы все вежливо поклонились в ответ, а наш проводник счел необходимым прокомментировать наше неожиданное явление даме.

— Мы на экскурсию, Юэ-нян.

— Надолго?

— Нет, мы должны успеть к обеду на следующую станцию.

Юэ-нян кивнула, села и вернулась к своим бумагам. Цай Юнь прошел к двери, мы за ним, он распахнул деревянную, пахнущую смолой дверь и вышел. Я шагнул за ним и замер. Ирреальность нашего перемещения ни в малой степени не подготовила меня к тому, что я увидел. Если я говорил, что в Саньмынься словно нарисованная природа, то это место выглядело словно ожившая картина в натуральную величину. Мне не верилось, что эти горы — творение природы. Казалось, их изваял скульптор по картине известного художника. А эта сосна, прилепившаяся неподалеку от вершины? А эти благоухающие цветы?

Я все-таки нашел в себе силы сделать еще несколько шагов, чтобы дать дорогу своим спутникам. Я подал руку Милочке и крепко прижал ее к себе. Некоторое время мы просто любовались окружающим великолепием, потом Джамиля воскликнула:

— Ой, птичка! Смотри, Ромочка! А помнишь, на границе, на подводном этаже…

Я засмеялся и перевел взгляд на нашего проводника.

— Думается, почтенный наставник, вы достигли цели. Вы имеете перед собой очень внимательную и очень заинтересованную аудиторию.

Все-таки, господа, я навсегда останусь при своем мнении, что Китай — это произведение искусства. Дома, дворцы, храмы и хижины так вписываются в окружающую природу, что, кажется, добавь еще одну линию, и она будет лишней и испортит всю картину. Отними штрих — и картина останется незавершенной. А так благородная простота и лаконизм форм сочетаются с причудливой фантазией художника. Вот и теперь, мы сидели за обедом в беседке, любуясь на открывающийся перед нами грандиозный пейзаж, плавно переходящий в искусно спланированный парковый комплекс. Наставник угощал нас с таким разнообразием, которого в Верхней Волыни не встретишь и за королевским столом. Правда, порции были микроскопические. Каждое блюдо удавалось только попробовать. Даже мне. Я уж не говорю о Яноше — у него растущий организм.

Цай Юнь потчевал нас и с важностью отвечал на наши вопросы. Точнее, не успели мы задать первый десяток скопившихся на кончике языка вопросов, как наставник, радушно улыбаясь, поднял руку и проговорил:

— Думается, дети мои, что будет правильно, если я расскажу вам основное, а потом вы сможете спросить меня. Вы, вероятно, уже поняли, дети мои, что мы попали сюда благодаря магии измерений. Точно так же, как и ваш корабль был перенесен из окрестностей Сингапура на Хуанхэ. Этот способ перемещения в пространстве можно реализовать только на границе трех- и восьмимерного пространства. Этим путем перемещаются стражи границы, этим путем перемещаемся и мы, наставники рекрутов.

— Стражи? — переспросил я, — Вот значит, как Венедим передавал мне весточку от брата.

Цай Юнь поклонился мне в знак почтения к моему высокому положению. Такому, что даже страж границы не считает зазорным послужить у меня посыльным и подтвердил:

— Вы же понимаете, это просто необходимо им в их тяжелой работе.

Я продолжал размышлять вслух:

— Значит тот путь, что проделал мой брат за полгода, он мог бы проделать буквально за несколько дней, будь в ходу такой способ перемещения, хотя бы на границе. И это при том, что средний век стражей, как я понял, вдесятеро длиннее нашего.

— При вашей профессии, господин Яромир, говорить о справедливости немножко не к лицу, — улыбнулся Лучезар.

— Отнюдь, Зарушка. Говорить о справедливости это поистине королевская прерогатива. А вот мечтать о ней — дело подданных.

— Вот поэтому многие страны и отказались от монархии, — вставил Цай Юнь.

— Да, и теперь в них о справедливости даже и не мечтают, — усмехнулся я. — Все ж таки, когда можно спросить за ту же самую справедливость с короля-батюшки, ее как-то можно попытаться отыскать. А когда вместо одного короля сидит многотысячная армия чиновников, то пока пройдешь все инстанции, состаришься и умрешь. Это в том случае, если каждый из чиновников искренне захочет этому конкретному гражданину помочь. А если же они решат проволокитить вопрос, то к моменту своего решения он потеряет всяческую актуальность. Нет, серьезно, когда в Великобритании отдали суд на откуп чиновникам, те ухитрялись вести дела о наследстве до полного его расходования на судебные издержки. Говорят, точнее, пишут, по крайней мере, я где-то об этом читал, что некоторые дела тянулись по полтораста лет.