Нина Скипа - Стражи границы

Пушьямитра был тронут. Я, впрочем, тоже. Я поймал его руку и сжал пальцы.

— Спасибо, сынок. Я великолепно отдохнул. Жаль только, что ты устал со мной сидеть.

Пушьямитра просиял. Иногда мне кажется, что он и вправду испытывает ко мне сыновни чувства.

Махараджа сделал знак рукой, кавалькада остановилась, и Пушьямитра осторожно спустил меня на руки Всеволода. Тот понес меня на лесную лужайку.

— Севушка, ты знаешь, а у меня тоже есть ноги!

— Мы, работники служб безопасности, привычны ко всему, Яромир, но к чему распугивать несчастных животных? Нам на них еще ехать и ехать. А увидев вас, они вырвутся и разбегутся. Решат, что их тоже ждет такая участь.

Я наскоро привел себя в порядок, поблагодарил Пушьямитру и забрался на своего слона. Мы поехали дальше. Оказалось, что пока я спал, мы свернули на лесную дорогу, более узкую и еще более экзотическую, чем предыдущая. Временами мы проезжали по деревушкам. Жители радушно угощали нас рисом и фруктами.

На следующий день, перед самым заходом солнца, то есть часов в шесть вечера, мы приехали в город Канди. Проводник объяснил нам, что до конечной цели — городка Нувара-Элия ехать еще километров сорок по прямой. Да только где мы найдем прямую дорогу в горах? Посему спать мы легли рано, и я строго-настрого приказал Пушьямитре будить меня, как бы красиво я не спал. А то молодой человек и сегодня недолго думая перетащил меня досыпать на слона, даже не попытавшись разбудить. Они со Всеволодом посовещались и решили, что спать мне полезно, а работать вредно.

Мда, для того, чтобы набрести на такую глубокую мысль нужно непременно собирать консилиум! Но я почему-то думаю, что махараджа повез меня такого вот сонного только для того, чтобы снова заслужить мою благодарность. Вчера утром, я отбросил свою западную скованность и поблагодарил молодого человека на восточный манер — обнял за плечи и даже поцеловал в лоб. Среднестатистический верхневолынец такого же возраста стерпел бы от меня такое обращение исключительно из уважения к моему высокому положению. Пушьямитра же был счастлив. Пришлось повторить эту операцию и сегодня, к восторгу моего приемного сына. Все-таки в восточной пылкости чувств что-то есть. Здесь охотнее плачут и смеются и не стараются сдерживать чувства и эмоции. Возьмите, к примеру, Милочку — стоило ей увидеть меня, как она сразу же предложила мне стать ее мужем. Правда, я так и не знаю, чем я смог привлечь вот так вот, с первого взгляда, такую женщину, как она. Да свистни она — сбежались бы мужики со всей округи!

На следующее утро Пушьямитра с огорченной миной пришел меня будить.

— Я бы не побоялся нарушить приказ, чтобы дать вам как следует отдохнуть, отец мой, но по горной дороге лучше ехать сидя. Так безопаснее.

— Хорошо, сынок, уже встаю, — пробормотал я, не открывая глаз.

— Простите, Яромир, но я уйду, только когда вы встанете.

Молодой человек впервые обошелся без слова «господин». Интересно, к чему бы это? Я открыл глаза. Пушьямитра принес в комнату дымящийся кофе. Милочка уже пила свою порцию. Я протянул руку и взял у махараджи чашку.

— Спасибо, сынок, но почему ты не послал кого-нибудь? Зачем сам?

— Разве заботу об отце можно поручить слугам? — возмутился Пушьямитра. Интересно, как у него в такую рань хватает сил на такой напыщенный слог?

Я отхлебнул кофе, поставил чашечку на прикроватный столик и пожал пальцы махараджи.

— Спасибо, сынок.

Пушьямитра с готовностью подставил лоб. Я поцеловал его и впервые подумал, что молодому человеку не хватает отцовской заботы и искреннего отношения, попытался вспомнить себя в его годы и понял, что меня всегда в таких случаях выручал Вацлав.

Махараджа ушел очень довольный собой, а в комнату зашел Всеволод.

— Можно подумать, что Пушьямитра, и правда, ваш родственник, — улыбаясь, проговорил он. — Заботится о вас не хуже Вацлава.

— Вот и ответ на извечный вопрос, каким должен быть король, — мрачно отозвался я. — Король должен быть хилым и убогим, чтобы вызывать у всех своих подданных прилив заботливости одним своим видом.

— А что, в этом что-то есть, — невозмутимо согласился Всеволод. — Но вставайте же, а то мне уже непонятно зачем вы взяли на себя труд раскрыть глаза.

— Это же ужас, господа! — искренне отозвался я. — Ну откуда вокруг меня столько жаворонков, способных на подобное велеречие еще до восхода солнца?!

— Себя послушайте, — рассмеялся Всеволод.

— Это я от удивления.

— Это я от удивления, — возразил Сева. — Что вы соизволили-таки открыть глаза. Вот, одевайтесь, и нечего здесь ля-ля травить по-лишнему!

— Чувствуется школа Милана.

— Милан плохому не научит.

Через час мы уже снова ехали по джунглям. Дорога стала петлять то вверх то вниз, то вправо, то влево. Солнце перемещалось по горизонту самым невероятным образом. А может это наш путь был похож на полет летучей мыши. Но мне кажется, что это все-таки солнце. Мы ехали на огромном слоне и любовались окрестностями. Сначала мы с Милочкой наслаждались тишиной, потом нам стало скучно, и я предложил пройтись. Погонщик остановил слона, и мы спустились на дорогу. Наши спутники присоединились к нам, и мы пошли по тропе, разговаривая и пересмеиваясь. В обед мы устроили привал, перекусили, потом я предложил отдохнуть.

— Отец мой, садитесь лучше на слона, поедем дальше, — взмолился Пушьямитра., — К вечеру нам непременно нужно быть в деревушке, что на полпути к Нувара-Элии. Иначе мы не успеем на праздник. Если вы устали, садитесь на слона со мной. Вы сможете подремать, а я буду охранять ваш сон.

Я покачал головой.

— Спасибо, сынок. Но когда я говорил об отдыхе, я имел в виду совсем другое.

Пушьямитра бросил взгляд на мою жену и смущенно улыбнулся.

— В таком случае, господин Яромир, мне лучше вас предупредить, что подобному отдыху не стоит предаваться под открытым небом посреди джунглей. Можно на змею случайно наступить, или на скорпиона.

— А жаль!

Я встал и подал руку Милочке, предлагая помощь. В последнее время я стал чувствовать себя сильным, и это новое для меня чувство каждый раз доставляло мне радость и требовало какого-то выхода. Пушьямитра, все еще изображая на лице смущение, топтался рядом. Я потрепал его по плечам, и махараджа наклонился, подставляя мне лоб. Я послушно поцеловал его. Пушьямитра просиял, почтительно поцеловал мою руку и предложил подсадить на слона. Я хотел было согласиться, но тут мой взгляд случайно упал на Яноша. Молодой человек улыбался, но вид у него был самый несчастный, какой только можно было вообразить. Я удивленно присмотрелся к нему и вдруг понял — Янош ревновал. Да, конечно, все время нашего знакомства он прекрасно обходился без подобных знаков моего внимания. Но я не оказывал их и никому другому. Разве что Милочке, но она вне конкуренции. А теперь молодой человек страдает, что к махарадже я отношусь как к сыну, а на него внимания не обращаю.