Екатерина Бердичева - Помощница судьбы. Пенталогия (СИ)

Тис Горский, сняв нарядный сюртук и закатав рукава рубахи, сходил помыть руки и стал снимать повязку. На меня пахнуло тошнотворным запахом гноя. Рука посинела и распухла. «Как бы не гангрена», — подумала я, увидя черные пятнышки на коже.

— Плохо дело, сир. — Честно сказал тис Горский. — Но сделаю все, что смогу.

— Действуй. Если что понадобится, вот… — Король открыл дверь спальни и кого-то окликнул. В дверях появился незаметный человек в серых одеждах. — Его пошлешь. Он достанет все, что только можно найти. Прошу, Хелм, как никогда никого не просил. Сам знаешь, сын у меня один.

Король задержался взглядом в глазах травника, затем развернулся и вышел.

— Ну и что тут могу сделать я? — уныло произнес мастер. — Вот если бы чуть раньше…

Тем не менее, он избавился от парадной одежды совсем и попросил принести чистые и свободные брюки с рубахой. И еще вскипятить воду. Потом раскрыл свой саквояж и, бурча себе под нос, достал спиртовку, изогнутую иглу и жилы. Потом порылся еще и достал плоскую коробку. Когда он ее открыл, я увидела скальпель.

Ну что ж, тис Горский, приступим? Ты — промыванием и травками, а я — магией. Сев в головах принца, я попросила воздух крепко усыпить бедного мальчика. Травник же закапал в приоткрытый рот какое-то снадобье. Так что парень отключился почти моментально. Взглянув на зрачки, тис Горский, не откладывая в долгий ящик, начал вскрывать нарыв и настоем промывать располосованные и инфицированные ткани. Я же просила силы воды о том, чтобы отвар тиса Горского стал самым мощным антибиотиком, а его рука — самой чуткой и умелой. Магия, как всегда, откликнулась веселыми пузырьками, наполняющими силой мое существо, и уверенностью мою душу. Я чувствовала, как через меня она вливается в руки тиса Горского, легко порхающие над обездвиженным парнем, и питает энергией обессиленное борьбой с болезнью тело. Наконец, травник наложил швы, на них — тряпицу с бальзамом и, внезапно обессилев, упал в подставленное сиделкой кресло. Та тихой мышью продезинфицировала инструмент, сложила все в коробочки и баночки, затем молча опустилась на стул по другую сторону кровати.

— Постель, когда проснется, поменяйте. Только осторожно. — приоткрыв глаза, сказал тис Горский.

Сиделка кивнула. Я, тем временем, проверила состояние организма принца. А ничего так мы потрудились. Жить точно будет! И я растянулась на полу, вознося благодарность помогающим мне стихиям.

Тис Горский спустя время немного пришел в себя и спросил:

— Почему сразу не промыли и не почистили рану? Почему не зашили? Почему не позвали мага, который, как я знаю, живет во дворце?

Женщина немного пошевелилась и ответила едва слышным голосом:

— Магам и врачам с некоторых пор Его Величество не доверяет. Я сама промывала, как могла, его рану. Но я — целительница, а не хирург. Причем, — тут она слегка улыбнулась, — я больше по косметике. Но теперь, слава Богам, приехали Вы, и я могу опять удалиться в город.

Тис Горский пристально вгляделся в скрытое сумерками лицо сиделки.

— Да Вы еще так молоды! — воскликнул вдруг он шепотом, — И уже так много умеете! Вы где-то учились?

— Да, в Корнеле на курсах врачебной помощи для женщин. Едва упросила отца. Вы знаете, у нас такое не принято. А в Корнеле все дворянки где-то учатся! Я бы тоже хотела стать настоящим доктором медицины!

Тис Горский отлепился от спинки кресла и подался к ней:

— А хотите учиться у меня? Бесплатно?

— А можно? — сияющие глаза девушки с радостью заглянули в умудренные опытом очи тиса Горского.

Короче, за его семейное счастье можно было теперь не волноваться.

Принц пришел в себя к вечеру, о чем незамедлительно было сообщено Его Величеству. Кризис благополучно миновал, и температура спала. Умелые слуги быстро поменяли грязное, испачканное в крови белье, практически не потревожив принца. Тис Горский, как только начала падать температура, ушел в лабораторию делать необходимые порошки, а сиделку сменил камердинер. Едва Алекс открыл глаза и попросил пить, камердинер сразу бросился сообщить о радостном событии Королю и тису Горскому. Горничные, дежурившие в гостиной, налили молодому человеку воды и, спросив, нуждается ли тот в чем-то еще и получив отказ, тихо вышли, затворив дверь. А я, наоборот, выплыла из-за кресла и медленно подошла к кровати. Принц повернул голову:

— Кот…Значит, ты не приснился? Ты мне помог? — огромные серые глаза на бледном лице смотрели на меня с тревожным ожиданием. Я не ответила, но постаралась через глаза влить в него еще хоть чуть-чуть энергии. Когда он отвернулся, я опустилась на пол рядом с его кроватью.

На зов камердинера сразу прибежал Его Величество и, немного времени спустя, тис Горский. Придворные остались пыхтеть под дверью. Травник принес с собой уже приготовленную мазь и, откинув одеяло, начал втирать ее в ноги и здоровую ладонь принца.

— Как ты, сынок? — спросил Король, садясь на кровать парня. — Кто тебя так поранил? Где это случилось?

Принц закусил губу и отвернулся.

— Это из-за какой-нибудь шалавы, найденной тобой в городе? Мало тебе во дворце фрейлин? — начал раздражаться отец.

— Папа… — вдруг тихо прошелестел голос Алекса. — Прошу тебя, можно оставить здесь, для меня, этого кота?

— Тис Горский. — Монарх поднял голову и посмотрел на травника. — Вы с этого дня получаете должность главного лекаря нашего дворца. С окладом в сто золотых и премиальными.

Горский выпучил глаза и пошатнулся:

— Это так обязывает… Но я очень буду стараться.

— Вы можете мне продать свою кошку?

— Сир, но она не продается… это животное принадлежит духу острова…

— Вот как… — задумчиво протянул Король, взглянув на бедного травника сузившимися глазами.

— Если она не захочет…

— А ты попроси. — припечатал Синеон.

А я с удовольствием смотрела этот спектакль.

— Она останется. — слабым голосом прервал словопрения Алекс. — Я знаю. Она пришла ко мне.

Все дружно посмотрели на меня, а я — на принца. Интересно, как он это понял?

Прошло три дня. Молодой человек потихонечку поправлялся, но пока с кровати не вставал: сказывались кровопотеря и слабость из-за перенесенной инфекции. Большую часть времени он спал, просыпаясь тогда, когда приходил тис Горский делать перевязки и растирать свою чудотворную мазь. Да еще сиделка кормила жидким бульоном. Даже отец, каждый час заходящий в комнату сына, не будил его.

Просыпаясь, Алекс первым делом проверял, здесь ли я. Успокоившись, он откидывался на подушки и снова прикрывал глаза. Если слабость его ненадолго отпускала, он поворачивал голову и смотрел мне в глаза. Естественно, я пользовалась этой возможностью, чтобы влить в него еще толику силы. Наверно, он это чувствовал, потому что улыбался и шептал: