Александр Никатор - Избрание

Старик умирал медленно. Он постоянно метался по своей огромной кровати с дорогими покрывалами из шёлка и бархата, кричал в забытьи. Потом, раз в полчаса — внезапно поднимался на своём ложе на локтях и протягивал куда в пустоту костлявую руку.

Когда главный министр империи бросался к нему, своему господину и правителю, что бы узнать кого именно старец на одре назначает своим наследником — Император вновь медленно закрывал глаза и уже в десятый раз за этот вечер, в бессилии валился на мятые подушки.

Эта ситуация нагнетала всё новые волны страха, среди присутствующих в огромной зале людей, где возле ложа умирающего правителя огромнейшей империи, с вычурно вышитым золотом балдахином, сейчас вовсю суетились команды имперских дворцовых лекарей: «стандарты» — преподаватели различных медицинских дисциплин, из врачевательского университета в столице. Духовники инквизиции — предпочитающие все проблемы излечивать хоровыми песнопениями с восхвалениями Солнечному Светилу и кострами для еретиков. Наконец друиды — официально запрещённая в государстве каста лекарей, как и сама их вера «Древ и камней», однако сохранившиеся небольшими группами при главе державы и в некоторых своих тайных убежищах или замках особенно болезненных из провинциальных престолодержцев, коим собственное здоровье было превыше предписаний трибунала имперской инквизиции.

Врачи «стандарты» предлагали которое уже по счёту кровопускание и клистиры, инквизиторы громко заунывно читали молитвы и с ненавистью таращились на еретиков друидов, а последние — лишь всё скорее натирали в каменных ступках новые удушливые запахом мази и смешивали бальзамы для питья, в хрустальной посуде, отчего в зале распространялся терпкий запах редких трав.

Помещение, где заканчивал свои дни могущественный император, было гигантским и очень светлым: окна, в три человеческих роста и почти во всю стену, огромные гобелены до самого потолка — с изображениями Солнца или людей в кирасах и с самострелами в руках, ростовые чеканные металлические вазы отражающие свет, что словно исходил от них самих, а также множество дорогой вычурной мебели, что сейчас постоянно лишь мешалась под ногами у людей осторожно приближающихся к ложу располагавшегося там правителя или быстро отходящих от него.

Престарелый Император, который за полвека своего царствования сделал из среднего по размерам и силе королевства мощную империю гегемона — сейчас часто хрипло дышал и хватался пятернёй за худую старческую грудь.

Он сокрушил, за пятьдесят с лишним лет правления — семь королевств и вдвое больше независимых великих княжеств и герцогств.

Смог заставить богатейшие союзы торговых независимых городов-республик влиться в его державу и не позволил собственным аристократам помешать ему интегрировать, в созданное его усилиями и изобретательностью, новое государственное образование — дворян из завоёванных недавно земель.

Установил единую имперскую религию — культ Солнца, что должно было ещё сильнее связать воедино недавно присоединённые части новой громадной державы и приказал своей инквизиции жестоко преследовать всех сторонников друидов или лунопоклонников, почитателей огненных и золотых быков или водных драконов.

Пол столетия, империя, под его руководством — лишь росла и набухала землями и богатством, и всё это время вопрос о наследовании был чуть ли не самым главным, но решался отчего то крайне медленно и, мягко говоря, без особого желания его разрешить…

Главный имперский министр Дезидерий: пухлый, моложавый, даже немного женственный мужчина, тридцати восьми лет от роду — осторожно подошёл к ложу своего патрона, когда тот, от очередных метод друидов внове открыл глаза и вежливо, но твёрдо, повторил единственный постоянный за сегодня вопрос, который мучал почти всех собравшихся вокруг: «Кто? Кто Ваш наследник на престоле?»

— Достойнейший… — просипел старик и вновь смежил свои веки.

Дезидерий поднял глаза к потолку, на котором сияло позолотой намалёванное там святое Светило и чуть было при всех не послал проклятие в небеса, однако сдержался.

За пятнадцать лет, что он занимал важнейшие посты в государстве: семь последних лет он был главным министром империи, вместо казнённого старика Алруда, ровесника императора и одного из тех кто мог с властителем спорить. За что Алруд в конце концов и поплатился головой… Ещё ранее Дезидерий восемь лет возглавлял канцелярию императора и всегда готов был исполнить самое идиотское или невозможное поручение, но сейчас…Сейчас всё было действительно странно, глупо, плохо.

Никто не ожидал что «Старый», так за глаза называли императора во дворце приближённые к нему сановники — так быстро и внезапно «сгорит» от пустяшной хвори, которые ранее десятками переносил на ногах, в походах или на охотах, что нередко длились нескончаемыми весёлыми месяцами.

Старик был фантастически крепок телом и провёл не один десяток походов, за свою долгую человеческую и государеву, жизни. Выдержал несколько ранений, из которых минимум три считались тяжёлыми.

Очередная его простуда никого сперва особо не пугала, пока неделю назад он внезапно не перестал ходить и сразу вслед тому, за оставшиеся недолгие дни, не превратился в совершеннейшую развалину, чего прежде с ним не случалось даже после очень сильных заболеваний или ранений…

Империя была любимым детищем, умирающего сейчас на огромном ложе, старика и никто толком не мог объяснить, что же случится после того как он, основатель и до сего момента бессменный правитель державы — покинет этот мир и вознесётся к Солнцу, сияющему и всё видящему: все людские пороки и недостатки, поступки людей в течении всей их жизни проходят под лучами внимательного и беспристрастного Светила.

Сына своего от наследования и вообще, от любой власти в империи, отстранил сам Император, ещё много лет назад — считая того позором семьи и совершенно неспособным к управлению государством или армией.

Была ещё Дочь…Однако Дочь правителя сошла с ума сразу после громкого скандала на её свадьбе, когда иноземного принца-жениха, сильно её оскорбившего — привязали к лошадям и их со всех сил стеганули что бы они скакали в противоположные стороны, что явно не прибавило душевного спокойствия впечатлительной девушке, наблюдавшей за данной сценой вблизи.

Оставалась ещё четвёрка внуков, которыми сын императора обзавёлся при трёх своих женитьбах: каждого из внуков, до двенадцати лет, держали при Деде и воспитывали в общеимперской традиции, что бы дети привыкали к новому своему положению, а после того как двенадцать лет им исполнялось — их отправляли вместе со свитой из охраны, книгочеев писарей, советников, учёных, присмотрщиков — в некогда завоёванное крупное королевство, где они становились представителями императора и местными провинциальными вице-королями, тем самым показывая уважение главы всей Империи к даному королевству, когда он отправлял своего внука, местным правителем, к этому народу империи.