Год дракона (СИ)

– Вов, с фарами безопаснее, – робко заговорил я.

– Безопасней без них. Не хочу, чтобы какой-нибудь ранний молоковоз заметил нас.

– Но… ты разве видишь в темноте?

– Так же хорошо, как днем. В армии меня многому научили.

Я промолчал, не зная, как реагировать на такое заявление.

– Ты тоже многому научишься со временем.

Я не видел его лица, но чувствовал, что он улыбается.

Достигнув леса, мы съехали с дороги и встали между деревьев: Вовка каким-то непостижимым образом умудрился выбрать такое место, чтобы его огромная машина не провалилась в рыхлый снег. Заглушив мотор, он достал с заднего сиденья спортивную сумку:

– Переоденься. Только быстро.

И вышел из машины. Я заглянул в сумку: джинсы, футболка, свитер, теплая куртка, сапоги. Я начал стягивать свою детдомовскую одежду, которая в один момент опротивела мне. Не знаю, сколько времени у меня ушло на переоблачение в темноте, но мне казалось, что я сделал это в рекордно короткие сроки. Когда я вышел из машины, Вовка стоял лицом к дороге, замерев в странной позе – как будто напряженно вслушивался во что-то. Я окликнул его. Брат вздрогнул, словно только что вспомнил о моем присутствии.

– Я готов, – пояснил я.

Он коротко кивнул, сгреб мою старую одежду и свалил в кучу за джипом, потом полил все это жидкостью из пластикового флакона и поджег.

– Зачем это? – удивился я.

– Тебя объявят в розыск. Лучше избавиться от всех возможных примет. Переодевание, конечно, нас не спасет, но уменьшит шанс выследить тебя.

Я смотрел, как живенько горят мои вещи, и мне казалось, что я на пороге какого-то удивительного и волнующего мира погонь, тайн и приключений. Дождавшись, когда этот погребальный костер догорит, Вовка забросал золу и непрогоревшие подошвы кроссовок снегом, а я сел в машину. После огня тьма снова сомкнулась вокруг нас плотным кольцом. И единственный укрытием в этом новом и неизвестном для меня мире был джип «Чероки», а проводником – мой старший брат, умеющий видеть в темноте.

Когда мы выбрались на шоссе, Вовка снова включил ближний свет, и мы стрелой помчались дальше. Я прижался лбом к боковому стеклу, наблюдая, как бесформенные силуэты, отделяющиеся от кромешной тьмы в свете фар, стремительно приближались, превращаясь в дорожные знаки, сугробы, кусты и автобусные остановки. Я не знал, куда мы едем, да меня это и не интересовало: за братом я готов был идти хоть на край света. Именно так я себе и представлял тот день, когда он заберет меня из детдома: мы будем ехать и молчать – каждый о своем. В этом молчании было наше единение. Как будто наши души после многолетней разлуки искали точки соприкосновения, чтобы снова прорасти друг в друга.

Когда начало светать, мы въехали в довольно крупный город в соседней области. Вовка уверенно вел машину, сворачивая с улицы на улицу, а через пятнадцать минут мы остановились возле кафе быстрого питания.

– Один разок придется поесть эту дрянь, – с сожалением сообщил брат. – Просто в кафе, где обслуживают официанты, мы можем запомниться, а для нашей безопасности лучше оставаться незаметными.

Я жадно ловил каждое слово, потому что понимал: чем быстрее я усвою правила новой жизни, тем быстрее она перестанет меня пугать.

Мы купили сэндвичи, кока-колу, картошку-фри и два куриных бедра.

– Куда мы едем? – спросил я, когда мы, наконец, сели за стол и начали завтракать.

– Домой. Надо залечь на дно и посвятить тебя в план. Потом сделаем тебе новые документы и двинем за Максиком.

У меня тревожно забилось сердце: Максик! Каким он стал? Узнает ли меня? Узнает ли Вовку? Примет ли нас?

– Ты ешь и слушай, – продолжал брат. – Если нас остановят менты, ты молчи. Разговаривать с ними буду я. Но если вдруг спросят тебя, откуда мы едем, скажи, что ты студент, учишься в Москве. Мы с тобой путешествуем и собираем фольклор для твоей курсовой работы. Можешь сказать, что я твой брат, только не называй свою фамилию. Представляйся моей.

– От кого мы скрываемся?

– Тебя вот-вот объявят в розыск, если уже не объявили. Нам надо добраться до дома и залечь на дно. Через неделю-другую менты успокоятся, и тогда я посвящу тебя в дальнейший план.

– Почему не сейчас?

– Потому что сейчас рано.

– Думаешь, я сдам тебя? – догадка так возмутила меня, что я даже есть расхотел.

Брат промолчал, опустив глаза в тарелку.

– Вов, я доверился тебе с первого момента, хотя мог бы и предъявить некоторые претензии. Ты вернулся из армии и четыре года пропадал невесть где, хотя обещал забрать меня из детдома. Или ты думал, что там средиземноморский курорт? Согласись, я имел право обидеться и вообще не разговаривать с тобой, но я не скандалю. Единственное, что меня волнует – это наше будущее. Я хочу… я должен знать, что нас ждет и как вести себя, если вдруг нас остановят и арестуют.

– Жень, расслабься. С ментами я разберусь – плевое дело.

– Если дело такое плевое, почему мы должны залечь на дно? Мы что… скрываемся еще от кого-то?

– Об этом поговорим в более безопасном месте, – буркнул Вовка.

– Я не знаю, что ты натворил, но я всегда буду на твоей стороне. Просто скажи мне правду, – мой голос звучал, пожалуй, чересчур умоляюще.

– Ты не готов ее воспринять.

– Я ждал тебя восемь лет. Думаешь, я ее не заслужил?

Вовка отложил гамбургер и испытующе уставился на меня. Его взгляд было непросто выносить, но я выдержал.

– Это касается наших родителей, – наконец, выдал Вовка. – Точнее их смерти. Она была неслучайной.

– В каком смысле?

– И твой, и мой отец погибли из-за нашей мамы. Люди, на которых она… работала, ищут нас.

– Чтобы отомстить?

– Женька, я тебе все расскажу со временем. А сейчас я хочу, чтобы ты просто доверился мне и не задавал вопросов.

– Я верю, но задавать их буду.

Вовка смерил меня недовольным взглядом и продолжил завтрак. Я чувствовал, что с расспросами лезть к нему опасно, и не решался сказать хоть что-то. Так, в молчании, мы и доели свои сэндвичи и картошку.

В машине тоже какое-то время ехали в тишине. Вовка сосредоточенно глядел на дорогу, а я думал о том, как же сильно он был одинок. Даже музыку в машине не слушает – настолько привык быть наедине с собой. Но раз в его жизни теперь появился я, брату придется мириться с моим обществом. И поскольку меня просто распирало от любопытства, а на сытый желудок я осмелел, то я начал разговор:

– Ты сказал, что наши отцы погибли неслучайно. Их убили?

– Можно и так сказать, – Вовка пожал плечами. – Они просто не выдержали. Никто из людей не может долго жить в гнезде дракона.

– Где?

Вовка поморщился, как будто ему сделали больно, а во мне вдруг стала разгораться непонятная злость.

– Гнездо дракона? Ты серьезно? Это что, метафора какая-то?