Борис Сапожников - Memento Mori (СИ)

Могучие силы, которых я представить себе не мог, начали сплетаться между нами. Золотой свет веры, серость и порча чумы, зелень и разложение крысолюдской магии, гнилостная желчь проказы, и, конечно же, алая от ненависти кровь. Кажется, мостовая содрогалась в конвульсиях под нашими ногами. Задребезжали доспехи и кости умерших только что солдат и наёмников из Во. На головы нам посыпалась каменная крошка с фасада особняка.

А мы продолжали читать нараспев, пробуждая всё новые и новые потоки немыслимой силы.

- Ubi fuerint haec nomina, et digna Dei, - уже почти кричали мы друг другу в лицо, но за вихрями потусторонней силы слышали уже только себя. - Praecipimus vobis atque ligamus vos ut non habeatis. Utus potestatem per pesten nec per aliquod. Quodeumque maleficium nocere ei. Incantationem neque. In anima nec in corpore. [59] Прим. Перевод с латыни: Христос живет, царствует Христос. Христос победит все зло твоё. Проклятие и отлучение всех демонов. В силу деяний во имя Его. Мессия, Эммануил, Sohter, Sanctus, Айос, Inchiros, Бессмертный, Иегова, Адонай, Именами Господа, я требую от Тебя. Ты бессилен и связан. Нет в тебе сил причинить вред. Нет очарования. Ни духу, ни телу!

Нас раскидало в разные стороны. Я покатился по мостовой, прямо по доспехам, оружию и одежде солдат и мушкетёров, и так и остался лежать среди них, окружённый облаками поднявшегося праха. Инквизитора же впечатало в массивные двери особняка – и он медленно сполз по ним. Не то мёртвый, не то потерявший сознание.

Я же довольно быстро пришёл в себя, как ни странно. Перед глазами перестало всё расплываться и вращаться в бешеном водовороте. Не прошло и минуты, как я уже нашёл в себе силы подняться на ноги и заковылять – иначе не скажешь – к дверям. Инквизитор ещё не пришёл в себя и я попросту оттолкнул его с дороги носком башмака. Он осел на мостовую и не шевелился, похоже, всё-таки не смог пережить колоссального напора потусторонних сил, который мы взбудоражили своими словами и своим противостоянием.

Я уже положил ладонь на мгновенно побуревшую ручку, когда в дверь в считанных дюймах от меня вонзился арбалетный болт. Тяжко вздохнув, я обернулся и увидел Скрипача. Стрелок с несколькими уцелевшими наёмниками из Во стоял на приличном расстоянии от меня. Оружие все, конечно, держали наизготовку.

- Убирайтесь прочь, - отмахнулся я, чувствуя, как снова начинает закипать гнев. – Никому не остановить меня.

В ответ в меня полетели арбалетные болты. Движением руки я обратил их в прах, прежде чем они преодолели половину разделявшего нас расстояния. Я ещё раз взмахнул рукой, направляя свою силу, которой ещё не умел как следует распоряжаться, в наёмников из Во. Они одновременно взорвались ошмётками плоти и фонтанами крови, забрызгав оставшегося невредимым Скрипача с ног до головы.

- Это пусть будет тебе уроком, Скрипач, - сказал я, прежде чем отвернуться обратно к особняку. – Их смерть на твоей совести.

Арбалетчик опустил своё грозное оружие.

Я отворил дверь особняка – бронзовая ручка почернела, и когда я отпустил её, стала выглядеть так, будто сделана лет сто назад. Я шагал через просторный холл особняка, и сила моя вилась вокруг меня, сплетаясь в узкие ленты отвратительных цветов, видимые даже простым людям. Правда, смотреть на них было некому. Все слуги, если они были в доме, попрятались по углам или попросту разбежались. Я поднялся по лестнице на второй этаж, где находился кабинет прелата Лафрамбуаза. Уверен, он ждёт меня, несмотря ни на что, хотя имел возможность покинуть город, да и остров тоже. Однако я был полностью уверен, что он дождётся меня, а заодно и в том, что вся торжественная встреча у дверей особняка была самодеятельностью инквизитора в красном плаще и Скрипача.

Подниматься по ступенькам пришлось быстро – под моими ногами, хотя те и были обуты в башмаки, дерево стремительно рассыхалось и распадалось, как будто теряя последние крохи той жизни, что держала его волокна вместе. Я прошагал по галерее второго этажа, портя отличный ковёр, на котором оставлял чёрные, будто выжженные пятна, и без стука вошёл в кабинет прелата. Лафрамбуаз сидел за столом, на котором в этот раз не было ни одной бумажки. Перед инквизитором стояла простая деревянная чаша, полная до краёв. На первый взгляд, в ней была просто вода, но я отчего-то сомневался в этом.

- Зачем ты пришёл ко мне, дьявол? – спросил Лафрамбуаз. – Решил искушать меня? Или поглумиться надо мной?

Мои губы против воли скривились в сардонической улыбке.

- То же самое, если помнишь, - объяснил я, - сказала, увидев меня, Гитана. А ещё раньше, Абеле. Видимо, всем кажется, что я столь неприятный человек, который готов на всё, лишь бы поглумиться над поверженным…

Я не нашёл подходящего слова. Они не были моими врагами, я не желал никому из них ничего дурного. Просто они оказались не на той стороне, а в случае с Лафрамбуазом уже скорее я сменил сторону. Но лишних слов и не понадобилось. Инквизитор улыбнулся мне в ответ.

- Бесславный конец, - произнёс он. - Conium maculatum в чаше с родниковой водой. Всё же мне кажется, это лучше цикуты, как считаешь? У неё не слишком привлекательные симптомы отравления. [60] Лафрамбуаз намекает на казнь Сократа, выпившего чашу с ядом. Долгое время считалось, что он был отравлен цикутой, но картина отравления ею не совпадает с описанием Платона о смерти Сократа. Она больше похожа на отравление болиголовом пятнистым (лат. Conium maculatum ), который упоминает прелат

Я лишь пожал плечами в ответ – не имею ни малейшего представления, что он имеет в виду, а потому большая часть мрачной иронии прелата миновала меня.

- Я пришёл за мечом, который забыл в палаццо Дракулести, - сказал я, переходя к делу. – Отдай его мне, и делай что хочешь. Но знай, твой приятель в красном плаще мёртв.

- Он вовсе не мой приятель, - отмахнулся Лафрамбуаз. – Это излишне рьяный служитель из Высшего Трибунала. Как легко догадаться по цвету его плаща, служил он господину il rosso. Они ведь тоже пытались защитить Дракулести.

- Сколько же защитников оказалось у этого тирана, - покачал головой я. – А ведь я думал, что он отвратительное порождение чумы, с которым надо покончить раз и навсегда.

- Не надо повторяться, - махнул рукой прелат. – Мы уже обсуждали это.

Да уж, обсуждение вышло что надо. Я ведь уже был в этом кабинете – сразу после уничтожения бандитов на Агриа Грамвусе. Прежде чем отправиться в Колоду, я был вынужден посетить этот особняк. Скрипач попросту отказался отпускать меня, приказ прелата для него был законом. Впрочем, закончилась наша встреча так, что Лафрамбуаз, наверное, не раз пожалел о своём более чем настойчивом приглашении.

Я был мрачен и совсем не настроен разговаривать. В голове колотилась лишь одна мысль: «Время уходит»; а вместе со временем истощаются и мои шансы нормально внедриться в Колоду. И слова прелата, сказанные им вместо приветствия, вовсе не добавили мне хорошего настроения.