Гай Кей - Дети земли и неба

Ей было дано прожить больше двадцати лет на Синане, и ее жизнь, как она чувствовала — все время, до самого конца, — была наполненной, поразительной, благословенной. Она заболела летней лихорадкой, такое случается. Леонора Валери умерла в окружении друзей, на земле святой обители, которую сделала важным местом для всего мира. Она ушла к своему богу, окруженная любовью и восхищением, довольная выпавшей ей судьбой.

В конце у нее было два повода для печали, два отсутствующих человека. Одним был ребенок, которого она никогда не видела, и за которого никогда не прекращала молиться, каждое утро и каждый вечер, всю жизнь. Другим был мужчина, который должен был опять приехать сюда (он написал из Родиаса), чтобы провести вместе с ней осень, как он всегда старался делать — и которому теперь предстояло узнать, что ее больше нет.

Это заставляло ее страдать, когда она умирала. Он будет очень горевать о ней, она это знала, так как он любил ее… так же сильно, как она любила его. Еще одно удивительное чувство, на протяжении многих лет, еще один дар, самый богатый, в жизни, которая, как она когда-то была уверена — было такое время, когда она еще была очень молодой и плыла в Дубраву по морю на корабле — не сулит ей никаких даров и никакой милости.

Мы не можем этого знать. Но иногда в жизни есть доброта, а иногда — любовь.

Иногда бывает так, что люди, обладающие большим опытом, меняют свои планы, но не могут объяснить, почему они это сделали.

Таким человеком может оказаться летописец, рассказывающий о каком-то событии, купец во время поездки за товаром, король или его советник, определяющий политику, фермер, выбирающий время начала посева или сбора урожая, капитан корабля, готового выйти из порта, который неожиданно откладывает отплытие, — а потом налетает яростный шторм, который погубил бы его корабль в море.

Таким человеком также может быть боевой командир, который организует нападение своего отряда на армию, как уже делал много раз за долгие годы, как делал совсем недавно, в начале весны.

Они быстро ехали на север, когда Скандир однажды утром проснулся и отошел в сторонку от лагеря помочиться и сплюнуть в кусты. Он вернулся к бойцам своего отряда, когда они быстро ели холодный завтрак и готовились ехать дальше.

— Мы здесь остановимся, — сказал он.

Он всегда решительно отдавал приказы. Он боролся с османами со времени падения Сарантия. В его отряде были мужчины — и одна женщина, — которые еще не родились, когда он начал свою борьбу.

— Что ты хочешь сказать? — это спросила женщина, их стрелок из лука, из Сеньяна. Та, которая спала с ним, и поэтому, возможно, считала, что имеет право задавать ему вопросы. Ни один из остальных не посмел бы.

— Мне приснился сон, — ответил он.

— Всем снятся сны, — возразила она.

— Даница, этот сон не о том, как я ловил рыбу в реке, и не о том, как спал с проституткой.

Она молчала, но он видел, что она недовольна. Никто уже не сомневался в ее смелости или в готовности убивать, в ее значении для отряда. Теперь она обучала всех их лучников. Не всем она нравилась, но многие из этих людей недолюбливали друг друга, так что это не имело большого значения. Некоторые хотели затащить ее в постель, но ни у кого не вышло.

— Что тебе снилось? — спросила она, уже спокойнее. Некоторых обрадовал этот вопрос, им хотелось знать. Сны имели большое значение.

— Пойдем со мной, — сказал ей Скандир.

Это означало, подумали другие, что ей он, возможно, скажет. А она, может быть, расскажет им, потом. Трудно было что-то знать наверняка, когда речь шла о Данице Градек. Мужчины в лагере — их было сорок пять — смотрели, как эти двое уходят прочь вместе с большим псом, Тико, который никогда не отходил от нее далеко.

Фактически, годы спустя, когда о ней вспоминали в той части мира, то чаще всего из-за ее светлых волос, ее мастерства в стрельбе из лука, и из-за пса, который всегда был рядом с ней.

— В чем дело?

Они отошли недалеко. Местность была достаточно безопасной, хотя они уже углубились в Саврадию на приличное расстояние. Границы постоянно менялись, но ландшафт тут уже стал другим.

— Мне снился тот бой на дороге, — сказал, глядя вдаль, на восток, а не на нее.

— Когда я пришла в ваш отряд?

— Да.

— Это хороший сон. Ты там уничтожил Джанни и алых кавалеристов.

— И потерял почти всех своих людей.

— Все они понимали, что такое может произойти!

— Нет, не понимали. Как и те, кто сейчас с нами, Даница. Особенно новички. Они верят, что я заколдованный, непобедимый. Что я осыплю их славой, как цветами с дерева.

Она видела, что он зол и несчастен. И вдруг немного испугалась. Если он сейчас остановится, если они больше не будут сражаться, как ей жить? Он продолжал:

— Они считают, что раз мы сожгли несколько деревень и захватили коней, их не могут убить.

— Я в это не верю.

— Знаю, что не веришь! Но я все время думал о той армии. В Ашариасе ее сердаров казнят, если им нечего будет предъявить за провал на севере.

К тому времени они уже слышали о пушках. Они не знали, как это произошло, но это было потрясающе.

— Хорошо! Они полны злобы и боятся смерти. Они будут действовать безрассудно. Давай сами убьем их!

— Сердаров? Даница, не будь ребенком.

Она замерла.

— Я не считаю, что веду себя, как ребенок.

— Обычно нет. Но ты пытаешься оспорить приказы.

— Я пытаюсь их понять.

— А почему ты должна их понимать? Зачем мне надо, чтобы ты понимала?

Справедливый вопрос. Она не ребенок, но она молода, и новичок в этом деле, а он… это он. Она пожала плечами. Теперь она тоже вспоминала то сражение. Брата, перед тем, как он ушел.

И, как уже бывало раньше, ее молчание заставило Раску говорить. Она еще раньше решила, что он умеет бесконечно удивлять.

— Сон — это то, о чем я расскажу другим, Даница. Они поймут, как сон может повлиять на решение, они родились в Тракезии. Но я проснулся с мыслью о том, что это ошибка. Что неправильно опять двигаться по этой дороге и пытаться найти армию. Я думаю, они сами будут искать нас. И их будет много, чтобы принести наши головы, мою голову, в качестве хотя бы небольшого триумфа.

Она посмотрела на него.

— Твоя голова — это большой триумф.

— Нет. Это не так.

— И поэтому ты считаешь…

— Считаю! Я готов бросить им вызов, где угодно, и рисковать при этом. Но я не готов пожертвовать жизнями сорока человек, или дать этим ублюдкам шанс победить нас, когда их только что разгромили! Пускай в Ашариасе прикончат этих сердаров за нас. Это тебя удовлетворит?

— Не очень, — честно ответила она. — Я бы лучше сама их прикончила.

Тогда он повернулся к ней. Ей стало неловко под его взглядом. Такое с ней иногда случалось, как будто он видит ее насквозь. Он сказал: