Гай Кей - Дети земли и неба

Этого человека нашли у задней стенки конюшни, он пытался протиснуться в щель между досками, которую обнаружил, или сам сделал. Когда Джанни настигли его, он воткнул кинжал себе в горло и умер на месте. Лук, как Томо вечером сообщил Перо, принадлежал солдату.

Принц Джемаль и правда решил, что художнику с запада нельзя позволить добраться до дома и там рассказать эту историю. Он так и сказал тогда Перо в комнате во дворце брата.

В ту ночь — и каждую ночь потом — Марин Дживо держал рядом с собой меч на кровати, а два стражника дежурили у двери.

Они продолжали путь на запад. Перо продолжал рисовать.

Этого следовало ожидать, не так ли? «Нельзя позволить страху руководить тобой», — сказал он себе. Он и Марину это сказал, когда купец спросил его, как он себя чувствует.

Перо теперь чувствовал, что пока он писал те два портрета, с ним что-то произошло. Один из портретов уже уничтожили, а другого он наверняка больше никогда не увидит. Но он знал, что это были сильные работы. Он знал, что он сделал, и что, возможно, способен сделать в будущем, если ему будет позволено. Он совершил путешествие в Ашариас, и оно его изменило. Он пока не знал точно, как именно, но знал, что это произошло. Молчание было способом охранять свои чувства, точно так же, как Джанни охраняли его самого.

Теперь в дороге его окружали четыре человека, защищая от стрел или выстрелов из ружья со стороны лесов или лугов. Джанни все время наблюдали за полями и деревьями.

Тем не менее они не спасли его, когда произошло второе нападение.

На этот раз убийц было двое, когда они подъехали к следующей гостинице, в конце дня, как всегда. У входа возникла задержка. Группа путешественников подъехала раньше них, это были купцы-киндаты, они ждали, когда их мулов отведут на конюшню.

Это оказались не купцы и не киндаты, по крайней мере, не все в том караване.

Джанни проверяли двор внутри и комнаты, которые им предстояло занять. Кивая головами и улыбаясь, двое купцов двинулись к тому месту, где стояли Дживо и Перо. Томо занимался их багажом на мулах.

— Мечи, — произнес Марин Дживо.

Вспоминая тот момент, Перо удивлялся тому, как спокойно прозвучал голос Марина. Это было скорее резко брошенное замечание, чем крик. Но Дживо выхватил свой клинок раньше, чем эти двое. Они откинули свои синие капюшоны. Это были не купцы-киндаты: приверженцы этой веры не имели права ходить с оружием на земле османов, иначе им грозила смерть.

Тех двоих смерть настигла.

Перо помнил Марина на борту «Благословенной Игнации», как тот бросился через палубу, чтобы сразиться с тем пиратом, который убил доктора. Позже Драго Остая сказал ему, что Дживо наверняка убил бы того человека, если бы ему позволили с ним драться. Это в тот день было маловероятно.

Второй раз Марин достал из ножен свой меч по пути на восток, чтобы защищать Даницу, пока она посылала стрелы в солдат недалеко отсюда. Марин убил людей в тот день, но не в схватке, просто прикончил их в высокой траве. Человек, который не боится отнять жизнь у другого.

И, по-видимому, умеет это делать мастерски. Теперь он столкнулся с Джанни, но они не ожидали встретить сопротивление, и один из них умер — от удара мечом в грудь — раньше, чем его клинок покинул ножны.

Второй все-таки вытащил меч из-под скрывающих оружие одежд киндата. Он отскочил в сторону от Марина, поворачиваясь к Перо, у которого оружия, конечно, не было.

Виллани услышал предостерегающий крик Томо, стоящего возле мулов. И отпрянул в сторону, на его голос. Ему пришло в голову, что можно воспользоваться животными как щитом.

Но ему это не понадобилось. Марин Дживо бросился на убийцу и отвлек его на себя. Джанни представляли собой лучших воинов османской армии. Захваченные в детстве, они тренировались всю жизнь, и только самых лучших повышали до этого звания.

Должно быть, этот Джанни знал, что умрет здесь, потом понял Перо. Во дворе стало шумно, в любой момент сюда примчатся охранники. Лучше славный конец при выполнении своего долга? Этот человек так и поступил, но это не имело отношения к другим Джанни, бегущим к нему. Он погиб от удара меча неверного, который даже не был солдатом, а был купцом из Дубравы. Все это не заняло много времени. Для Перо Виллани это была сложная мысль, но она пришла ему в голову уже за пределами двора этой гостиницы: лишить человека жизни можно элегантно.

Позднее в тот вечер он спросил у Марина:

— Откуда ты знаешь, как это делать?

Это было сделано слишком гладко, слишком быстро, так что глаз, не натренированный на боевые действия, не мог проследить за происходящим. Дживо часто дышал, когда все закончилось. Он вытер меч и вложил его обратно в ножны.

При свете свечи он ответил:

— Я провел две зимы в Хатибе, ожидая, когда погода позволит нам отплыть. И брал уроки в дополнение к тем, которые получил дома. У двух разных мастеров, изучал два разных стиля. Я был молод. Я не хотел стать мишенью на этом свете. Хотел быть одним из других.

— Из тех, кто убивает?

— Почти, — чуть помедлив, ответил Дживо. — Скажем, одним из тех, кто это умеет.

Перед этим во дворе перед гостиницей стоял крик. Их охранники-джанни убили остальных купцов-киндатов, шесть человек, и их слуг. Ужасная бойня. И напрасная, в данном случае. Потом владелец гостиницы поклялся, что знает этих купцов, они часто ездили по этой дороге, останавливались здесь. Очевидно, убийцы присоединились к ним на подходе к гостинице. Они могли сказать, что делают это ради собственной безопасности в дороге.

Но приставленные к нему охранники уже дважды допустили промах, и из-за этого должны были погибнуть люди. «Хорошо, что этими людьми оказались всего лишь киндаты», — позже заметил Томо. Он произнес это с горечью.

Дживо в ту ночь был молчалив. Перо оставил его в покое. Он все-таки поблагодарил его перед тем, как они погасили лампы. Марин по-прежнему клал рядом с собой меч. Перо гадал, сколько раз Дживо убивал людей. В конце концов, он уснул.

Больше происшествий не было. Они не остановились в той деревне, где провели ночь по пути в Ашариас, не съехали с дороги и не замедлили шаг, когда проезжали то место, где произошла битва немного дальше к западу. У них не было причин это делать. Совсем никаких.

Их охрана проводила их до самых стен Дубравы, куда они подъехали поздним утром, в солнечный день. Джанни не поехали в город вместе с ними. Перо попросили подписать документ, подтверждающий, что он благополучно доставлен до места назначения. Он подписал. Дживо засвидетельствовал его, и скрепил своей семейной печатью. Джанни развернулись и снова двинулись на юг, в долгий путь.

Перо Виллани и Марин Дживо несколько минут смотрели им вслед, потом повернулись и вместе вошли в ворота, прошли по Страден, мимо последнего фонтана. Вошли в святилище недалеко от стен города. Перо увидел там новые фрески. Он вспомнил, что ему рассказывали о них, вспомнил встречу с художником. Купец и художник преклонили колени, сделали знак солнечного диска и помолились.