Генри Олди - Сильные. Книга 1. Пленник железной горы

Тут нас и прорвало.

— Эй, миски! На стол!

— Эй, ложки! Прыгайте в миски!

— Эй, точило! Почему ножи тупые?!

— Эй, метла! За работу!

— Эй, миски! Давай назад!

Ладно, малышка Айталын! Мы с Умсур веселились, как дети, наперебой выкрикивая распоряжения. Вокруг скакало, летало, мелькало, блестело. Вещи объявлялись, уносились, метла скребла и без того чистый пол, вжикало послушное точило… Даже суровый Мюльдюн-бёгё принял участие в общей забаве:

— Эй, дверь!

Он поразмыслил и велел:

— Закройся.

Дверь послушно закрылась. В нее с оглушительным звоном врезался котел, спешивший на кухню. Мюльдюн насупился:

— Дверь, откройся.

Котел умчался, цокая медными ножками.

— Дом, остынь! — вспомнила Айталын. — Ой, погоди! Не остывай совсем! Дом, ты так, чтоб не жарко и не холодно! Чтобы в самый раз!

Она замерла в ожидании. Но долго ждать было не в ее характере:

— Не работает! Жарко!

— Экая ты торопыга! — рассмеялась Умсур. — Дом мгновенно остыть не может. Ему нужно время.

Сестренка хотела возмутиться, но не успела.

— Топор!

Все время, пока мы развлекались, отдавая приказы услужливой утвари, Нюргун во все глаза смотрел на представление, забившись в дальний угол. И вот теперь он оттуда выбрался. Издалека донеслось фырчанье — что-то стремглав приближалось. «Дверь, закройся!» — хотел крикнуть я, но опоздал. Тяжеленный топор, насаженный на топорище из комля березы, бешено крутясь, пронесся перед самым моим носом. Лицо обдало холодным ветром и кисловатым запахом металла. Нюргун потянулся и даже не поймал — взял топор из воздуха, словно тот висел там без движения. Лезвие тускло блестело, мой брат попробовал его ногтем. Качнул топором, проверяя, удобно ли тот лег в руку. Затем Нюргун обвел нас тяжелым оценивающим взглядом и уведомил:

— Хороший. Люблю.

Когда топор лег на лавку, а недавний пленник горы вернулся в угол, по комнате пронесся дружный вздох облегчения.

— Уже прохладней, — обрадовала всех Айталын. — Работает! Мастер Кытай, у вас еще яйца есть?

У кузнеца отвисла челюсть: о чем ты, девушка?

— Ну, такие, с домами? Железные! Есть?

— Нет, — с сожалением вздохнул кузнец. — Последнее в расход пустил.

— Вот беда! — огорчилась сестренка. — Точно последнее?

— Точно.

— А вы не врете?

— …брат твой…

— Что брат мой?

— Пропадет ведь! Ни за ржавый гвоздь пропадет…

Кузнец долго ловил момент, чтобы застать меня в одиночестве. Вот, поймал. Я прохаживался из угла в угол, выбирая: в какой из двух комнат-близняшек спать мне, а в какой — Нюргуну? Ложа-ороны тут тоже были из одного яйца. Всех отличий: в первой спальне царил аромат сосновой хвои, а в соседней — можжевельника.

— С чего бы ему пропадать?

— Не с чего, а без чего….

— Без чего, мастер Кытай?

— Без Кузни.

— Да ладно вам…

— Ковать Нюргуна надо. Ох, надо…

Сколько лет прошло после моей перековки, а я до сих пор помнил, как пылали у кузнеца глаза, когда он говорил о Нюргуне. Великий труд. Вызов. Мечта. И вот она, твоя мечта — рядом, в двух шагах! Хочешь, любуйся, хочешь, обнюхивайтесь. Хочешь, трогай, если не боишься получить по шее. Кузнец сгорал от желания затащить Нюргуна в Кузню. Я понимал его, но отдавать брата в перековку не собирался. Нюргун — взрослый мужчина, сроки давно вышли. Иди знай, что там мастер Кытай накует! Вдруг напортачит? Сляжет Нюргун пластом, или чихнет — гору снесет! Выжгут ему в горне последние остатки разума… Нет уж, спасибо, мы без Кузни обойдемся.

Вслух я кузнецу этого, конечно, не сказал.

— Куда спешить, мастер Кытай? Нюргун первый день на воле. Обживется, осмотрится, а там видно будет…

— В Кузню ему надо, — мои резоны кузнец пропустил мимо ушей. — Поехали, а?

— Прямо сейчас?

— Ну! Собирайтесь!

— В другой раз, — туманно пообещал я. — Не нужно спешить.

— Нужно!

Кузнец плюнул под ноги, не смущаясь чистотой, и кинулся прочь.

— Юрюн! — разнеслось на весь дом.

Ох, и голосистая у меня сестренка!

— Где ты шляешься?! Юрю-у-у-ун!

Айталын обнаружилась на кухне.

— Кто в доме хозяин?! — набросилась она на меня. По всему выходило, что хозяйка — Айталын, а я так, с боку припеку. — Зови гостей за стол! Новоселье справлять будем.

Камелек мигал огоньками-светляками. В его недрах шипело и булькало, по кухне расползался дразнящий аромат еды. Сестра зря времени не теряла. Орать, как Айталын, я не стал, а побрел по дому собирать народ. Первым нашел Мюльдюна, но он был занят: его прижал к стене мастер Кытай. Тыча корявым пальцем в грудь жертвы, кузнец бубнил своё: «В Кузню ему надо… Слышь! Летим в Кузню…» Мюльдюн хмурился, отворачивался. Ну да, на нашего силача где сядешь, там и слезешь.

— Нравится?

Умсур ткнула меня локтем под ребра: отвечай!

— Здо̀рово! Отличный дом!

— Лучше юрты?

— Ну, ты скажешь! Слушай, а почему в нашем доме…

Я смешался, кашлянул и поправился:

— А почему в папином доме котлы не бегают? Метла не метет?

— Раньше бегали. Раньше мела.

— Когда — раньше?

— До твоего рождения. Нет ничего вечного, братец. Одно кончается, другое ломается.

Мне вспомнился испортившийся котелок-самовар.

— А починить? Отнесли бы к мастеру Кытаю…

— С Кытаем Бахсы та же история. Знания кончаются, навыки ломаются. Он еще кое-что делает, но объяснить, как он это делает, уже не в состоянии. Умеет, но не осознает свое умение. Ему это даже не интересно…

Мне стало холодно. Время ринулось вспять, увлекая Юрюна Уолана, щепку в водовороте, на илистое дно. Я был мальчишкой, едва покинувшим Кузню, я прятался в тени. Я подслушивал: дядя Сарын беседовал со светлой Айысыт. «Ты спасла Саб и детей, но объяснить, как ты это сделала, уже не можешь. Ты везде и нигде. Ты умеешь, но не осознаешь свои навыки. Тебе это даже не интересно. Ты — светлая Айысыт, и тебе это нравится».

— Всё в Кузню не отнесешь, рук не хватит. Вещи ветшают, память ссыхается…

Умсур говорила не со мной. С миром духов? В голосе старшей сестры пела дудка Сарын-тойона:

— Рано или поздно всему настанет конец. Может, это и к лучшему…

Чудеса! Сейчас Умсур казалась старше мамы. Я попятился. Заметив мою тревогу, сестра через силу улыбнулась:

— Что, наболтала лишнего? Не бери в голову, боотур.

— Почему?

— Голова расширится, а лишнее в ней — бряк-бряк! Как сушеные ягоды в погремушке. Хочешь, чтобы бряк-бряк? С утра до вечера?! С вечера до утра?!

— Нет, — я тоже заулыбался. — Не хочу. Давай лучше за стол: прыг-прыг! Новоселье справлять будем. Ты садись, а я остальных созову.

— Застолье?

— Ага!

— Никакого застолья! — обломала меня Умсур. — Мы вам для чего еды навезли? Чтобы самим все слопать? Еще не хватало, чтобы вы тут голодали!