Андрей Васильев - Снисхождение. Том 2

И вот еще — интересно, кто же был отцом Вайлериуса? Спросить бы, но опасаюсь, что это за собой потянет очередную цепочку. Может, так потом узнаю.

— Я к гибели Брана отношения не имею — твердо заявил я — Ну да, место он занял то, что обещали мне, но я за это на него не в претензии.

— В этом я и н-не сомневался — из голоса брата Юра как-то неожиданно исчезли все мягкие нотки, это было голос полководца перед боем или матерого инквизитора, беседующего с еретиком — Его г-гибель — она некстати, н-но это д-другое. Что ты сказал В-вайлериусу? С-сидел себе юноша, п-потихоньку сходил с ум-ма, н-никуда не лез, никому не м-мешал — и на тебе. С-сначала от с-сердечного приступа умирает ректор, п-потом с-скандал с матерью, п-потом на его ст-торону переходит два п-полка гвардии и весь в-выпускной курс Академии Мудрости. Что такого н-надо было сказать ч-человеку? Т-тут не только п-политический интерес, но и п-профессиональный.

— Про бабу его я ему рассказал — неохотно ответил я казначею — Ну, что утопили ее вместе с ребенком в чреве. Жуть какая!

— А — понятливо кивнул брат Юр, скрестил руки на груди и вздохнул — Т-теперь понятно. Из всех р-рычагов воздействия ты в-выбрал самый эффективный для д-данного конкретного случая. Эм-моции. Я р-рад, что чему-то т-тебя научил, но в данном случае эта р-радость — она г-горьковата на в-вкус. М-мне не нужен король Вайлериус. М-мне на троне Запада нужна к-королева Анна. Что ты улыб-баешься? Это н-не личное пожелание, это п-политика.

— Само собой — закивал я — Политика, понятное дело.

— Е-есть договоренности и в-взаимные обязательства. И они св-вязаны не т-только с моими интерес-сами — по-моему, рассердился на меня брат Юр — В-все завязано на Анне. П-приди к в-власти Вайлериус — и что тогда? В-всем нашим зад-думкам — конец.

— Так это… — предпринял я попытку вставить слово, но был остановлен взмахом руки.

— Н-нет, все-таки надо было убирать В-витольда — казначей вздохнул — Дружба-д-дружбой, но когда она н-начинаем мешать делу, т-то какая м-может быть лирика?

— А…. - снова открыл рот я, но Юр нехорошо глянул на меня из-под бровей.

— Т-только скажи мне, что не он тебя навел на мысль поговорить с Валейриусом — пригрозил мне казначей — Б-боги с тем, что ты запамятовал о т-том, что мой сч-четовод видел вас, п-память у тебя всегда б-была слабая. Но г-голову-то и логику в-включать надо? Сам п-посуди — откуда тебе знать про том, что там с этой девкой из джунглей случилось? Или об этом т-трубят на всех углах? Н-нет, теперь т-трубят, но еще нед-делю назад про это никто н-не знал даже.

Ну да, тут меня раскатали как тесто по столу, не вильнешь в сторону.

— Н-не лезь больше в Эйг-ген — хлопнул ладонью по столу брат Юр — А если уж слож-жится так, что тебе н-надо будет туда нав-ведаться — сначала скажи об эт-том мне. Если на тебя в-выйдет В-витольд или его люди — т-то же самое, сразу известишь меня, причем незам-медлительно. Т-точнее даже так — в-выслушаешь его предложение, с-скажешь, что подумать надо — и ко мне. В-вопросы?

— А если Вайлериус начнет брать верх, ты за кого будешь? — не удержался я.

— Я немолод — с достоинством ответил мне брат Юр — И к-как все люди в воз-зрасте люблю с-стабильность и н-неизменность. Запомни это х-хорошенько.

Вроде как про Анну сказал, но имени её не назвал. Стало быть — не так уж устойчиво нынешняя королева сидит на троне, потому и «Запомни». А потом, в нужный момент может прозвучать что-то вроде: «А что может быть стабильней м-молодой крови на т-троне? П-помнишь, Хейген, я п-про это тебе гов-ворил?». И все, можно по новой перезаключать старые договора, я же все подтвержу. А я — подтвержу. Лучше королю соврать, чем брата Юра подвести.

Но надеюсь, обойдется без этого, поскольку в Эйген я не собираюсь. И вообще Запад седьмой дорогой планирую обходить.

— Я все понял — покладисто ответил я казначею.

— Точно? — прищурил левый глаз казначей.

— Предельно — заверил его я.

А квеста не дали. Но оно и понятно — на что именно тут он может быть? На то, что я должен поведать казначею о том, чего, возможно и не случится? Во если я намылюсь в столицу — тогда да, что-нибудь да выдадут.

— Н-ну и хорошо — брат Юр поднялся со стула — П-пошли, великий м-магистр наверняка уже письмо доп-писал.

Верно, дописал. И даже предложил мне сразу позвать Гунтера, но я отказался. А смысл? Оно, конечно бы неплохо прямо сейчас в те края рвануть, времени-то сейчас полно, вот только — кто знает, что меня там ждет? А у меня на ночные часы запланированы увлекательные прогулки по кладбищам — сначала по одному, потом — по другому. Надо быть последовательным. Мелкие дела еще можно совмещать, это нормально, но два таких квеста лучше делать по отдельности. Вот упокою Оэса — и на плато рвану. А если и не упокою, то хоть какую-то информацию по этому поводу получу.

Так что я отказался, мотивируя это тем, что фон Рихтеру надо еще боевых друзей в последний путь проводить. Подумав, добавил почти искренне, что и сам пошел на церемонию прощания, ибо это были лихие парни, но я же не член ордена? А это такое дело, только свои должны на нем присутствовать.

Фон Ахенвальд чуть не прослезился, заставив подумать меня о том, что и вправду сдает старик. Не было в нем еще совсем недавно эдакой сентиментальности. Или это просто у меня репутация с ним дошла до такого уровня, что он меня как совсем уж своего воспринимает, а потому не стесняется выказывать слабость?

Но по большому счету для меня это было совершенно непринципиально, потому я не стал ломать голову над тем, что в данном случае является верным, а что нет, удостоверился в том, что фон Рихтера никуда в обозримом будущем не отправят из замка и отправился домой, в Пограничье. Нет, оно было бы разумней тут остаться, опять же — свиток портала можно было бы сэкономить, но Трень-Брень я ведь здесь одну, без пригляда, не оставлю?

В коронном замке тем временем шла гульба по всем правилам. И это, заметим, была только репетиция завтрашнего банкета. Звучала музыка, к которой больше всего подходило название «фольклор», нестройный хор пел какую-то песню, кто-то орал дурным голосом: «Да я знаешь кто? Да я знаешь кого? Да меня знаешь как?», причем после каждого вопроса раздавались звуки ударов. Особый апокалиптический шик всему этой вакханалии добавлял здорово подгулявший Флоси, орудовавший у огромной винной бочки эпических размеров черпаком. Его кто-то поставил сегодня на раздачу, он разливал вино. Вот я понимаю — сбылась мечта человека, и личная, и карьерная. Вот это взлет. Вчера туалеты чистишь, сегодня — вино разливаешь. Позавидовать можно.

Чуть поодаль занимались своим любимым делом наши гномы. Они боролись, собрав вокруг себя немало зрителей. Между ними сновал наш казначей Ромул, громко выкрикивавший ставки и собиравший деньги.