Алекс Вэй - Туман забвения

Он решил, хватит думать про Амелию. Лучше подумать, как показать себя на службе, чтобы попасть в гвардию к Эрике. Служба в замковой страже его совершенно не устраивала. Скука смертная, и особенно скучно караулить ночью. Конечно, кормят, жалование сносное. Больше, чем даже у тех, кто ремеслами промышляет. Для деревенщины такая жизнь — предел мечтаний. Но Вилар стремился отнюдь не к этому. И теперь он должен успеть проявить себя прежде, чем Эрика отправится в Эрхабен.

Но где проявить и как? У ворот на заднем дворе? Кому они нужны вообще? Вот если бы найти общий язык с ее приближенными, Карлом или Виктором, дело другое. Но тут еще сложнее, чем даже проявить себя, карауля ворота.

Темный Мессия даже к гвардейцам относится с высокомерной снисходительностью. Даже талерманцу дерзит, а вчера Герцогиню на хер послал. С одной Эрикой любезничает, на остальных кладет. К нему хрен подступишься. Да и желания особого нет. Талерманец, конечно, на поверку оказался не таким страшным. Если бы не клеймо, он бы даже не подумал, что перед ним жуткий головорез. Обычный высокий мужчина возрастом слегка за тридцать. И все равно, доверия этот человек не внушал. Вроде спокойный, не трогает никого, зато самой принцессе перечить не стесняется. Не спроста.

Все таки лучше проявить себя на службе. Одна беда, как проявлять? Вор какой что ли залез бы? Он бы поймал его. Только кто полезет, зная про талерманца и веселого палача? Скорей бы война, что ли. Как Петер предрекает. Он бы проявил героизм…

От размышлений его отвлек вернувшийся Петер. Он принес воды. Жажда замучила так, что Вилар выпил половину фляги разом…

Сдав пост, Вилар отправился в трапезную для стражи, где как раз кормили тех, кто шел с караула. Они пришли в числе первых, но совсем скоро в помещении было не протолкнуться. Разговор шел про надвигающуюся войну. Все были уверены, война не за горами. Причем не только с графом Ергинским. Говорили о полчищах бунтовщиков с юга. Увлекательную беседу прервал Карл. С некоторых пор он командовал всей замковой стражей. После приветствий, он обратился к затихшим стражникам.

— Незанятые караулом стражники через час у конюшни. Это касается всех. Десятникам просьба явиться сразу после трапезы, — объявил он.

Когда командир вышел, все, разумеется, загалдели в возмущении. Но приказ есть приказ. Уже на сборе десятники рассказали что твориться, и почему всех собрали. Их отправляют на площадь обеспечивать порядок во время казни. Туда же отправляются все свободные городские стражники и все подорожные отряды.

На площадь они прибыли за два часа до полудня. Идти далеко не пришлось, та находилась прямо перед парадными воротами в сам замок. Работники наспех доделывали виселицы. Отряду, в котором состоял Вилар, приказали стоять сбоку от виселиц. Десятник объяснил, их задача обеспечить безопасность конвоя приговоренных к виселицам в первой линии, если люди все-таки прорвутся. Поступило распоряжение — не церемонится, главное, чтобы они не прорвались. За несколько метров выстроились ещё два отряда. Что было дальше, Вилар не видел.

Атмосфера на площади несколько отличалась от традиционно царящей на таких сборищах. В Империи публичная казнь считалась чем-то вроде праздника. Любителей посмотреть на казнь разбойников, убийц и предателей всегда хватало. Едва ли кто-либо скорбел, скорее наоборот. Сейчас же царила именно скорбная атмосфера. Причем, народу было непривычно много. Торговли тоже не было, что казалось весьма странным. Обычно публичная казнь сопровождалась неким подобием ярмарки.

Такое количество стражников во время казни Вилар ещё не встречал. Следить за порядком отправляли не более трех десятков, а тут две, если не три сотни. Причем, всем приказали надеть полное воинское облачение, включая кульчуги и щиты. Вилара, впрочем, все устраивало. Особенно место караула. Посмотрит на идущих к виселице врагов, а если кто надумает прорваться, он покажет свое рвение в службе.

К полудню стало совсем не протолкнуться. Дождь закончился, и пространство начал окутывать густой туман. Вилар непринужденно болтал с сослуживцами, периодически высматривая, не везут ли узников. Наконец из переулка выехала повозка с клеткой, которую сопровождали около десятка всадников в облачении надзирателей. В целом надзирателей можно было легко спутать с городскими стражниками, если бы не особый атрибут — плеть.

Когда приговоренных крестьян повели в виселице, Вилар буквально приковал свой взгляд к ним. Вот они, самые яростные ненавистники глупой Амелии. Теперь они ответят за все. Закованные в цепи, они шли, опустив головы. Шестеро мужчин и три женщины. Та самая дрянь Полина сейчас горько рыдает. И бывший женишок его сестры, и его друг, и отец с матерью мальчишки, которого хотела спасти Амелия. Все теперь ответят.

Первой вели Полину. Вилар хотел было окликнуть её, однако его отвлек поднявшийся шум сзади. Памятуя приказ десятника, он резко обернулся. Линию из стражников пыталась прорвать орущая женщина.

— За что! За что! Будьте Прокляты, демоны!

Вилар пригляделся, это оказалась Демира, мать Полины. Стражник оттолкнул ее щитом, после чего возмущенная толпа начала напирать. Все из Туманной Долины. Демира упала, и ее чуть не затоптали свои же. Началась драка, стражники выполняли приказ — не пускать. В итоге людей растащили, надавав пинков, а самых бешеных — увели.

Когда Вилар обернулся, узников к этому моменту спешно загнали к виселицам. Площадь зашумела, послышались женские вопли. С противоположной стороны поднялись сначала Карл, потом Эрика. Следом взобрался Имперский судья.

Карл приказал надзирателям подвести приговоренных к виселицам и надеть на них петли. Шум начал затихать, но над площадью витал какой-то зловещий шепот и всхлипывания.

— Не нравится мне это. Не пройдет все спокойно, — шепнул ему обеспокоенный Петер.

Вилар ничего не ответил, продолжая смотреть в сторону виселиц. Карл с суровым выражением лица расхаживал и оценивающе смотрел, как смертников готовят к казни. Эрика на этот раз выглядела испуганной. Как будто её собираются вешать. Она определенно пыталась скрыть волнение. Получалось плохо.

«Убивать она привыкла, чего ей стоит повесить, если недавно она человека сожгла и глазом не моргнула? Неужели, бунт напугал?» — мысленно недоумевал Вилар, ожидая начала казни.

Вокруг было спокойно, однако, судя по ругани и характерному шуму, где-то дальше случились потасовки, которые, впрочем, длились недолго. Также стали звучать мольбы о помиловании. Когда приговоренные узники уже стояли с надетыми петлями, протрубили и площадь затихла. Эрика что-то шепнула Карлу и он взял слово. Что весьма удивило. Раньше речи зачитывал Имперский судья, а палач просто исполнял приговор.