Эрика Легранж - Фрай Уэнсли – экзорцист (СИ)

— Ах, преподобный Уэнсли, не переживайте, сейчас я покажу миссис Олдбрук где ее воспитанница и вы мне поведаете, почему же старик Данкс побоялся отправиться в курятник, такая занимательная история.

— Старик Данкс, — вмешалась в разговор Фрейлин. — Ох, я кажется что-то о нем слышала, преподобный отец, видимо вы рассказывали мне о нем раньше, а я сидела за работой Марии, ой, не могу вспомнить, у него какая-то болячка, кажется.

Она безмятежно заглядывала Фраю в глаза, пытаясь перебить собеседника у наглой вертихвостки. Но та тоже не сдавалась:

— Старик Данкс, верно, перенес страшную потерю близких, вы с ним об этом разговаривали? — Кэтрин так же взглянула собеседнику в глаза.

Фрай уже не знал, на какой вопрос отвечать впервой, он начал отступление:

— Что-то я не вижу моей сестры, пойду, пройдусь и найду ее сам.

— Ох, тогда я покажу вам дорогу, я знаю, где она сидит.

— Тогда я тоже пойду, она же моя подопечная, я должна следить за ней должным образом.

— А почему же вы так плохо следили до того, что потеряли? — не выдержала Кэтрин.

— Потому что, преподобный отец пригласил меня на танец, а моя воспитанница танцевала с мистером Джорджем Батлером.

Фрай заподозрил, что сейчас они наплюют на все правила приличия и набросятся друг на дружку, он поступил как истинный джентльмен — встал между ними.

— Я не думаю, что вам нужно ссориться, дамы. Я уже отыскал Марию и пойду спрошу, как она себя чувствует.

— Ох, бедняжка, вероятно, устала с непривычки, помню мой первый выезда в свет, я так уморилась, — Кэтрин выдавила такой сочувственный стон, будто понимала, как нелегко сейчас приходится Марии.

— А сейчас вашей выносливости любая почтовая лошадь обзавидуется, — Фрейлин не могла пропустить колкость в адрес мисс Уорвик.

Фрай все же от них сбежал, и подошел к несчастной Марии. Она разговаривала с миссис Хэнкинс, но у самой лица не было, она умоляюще взглянула на брата и попросила отвести ее домой, ей очень плохо. На этом танцы для преподобного закончились, да и Фрейлин рада была отсюда убраться. Что у ж говорить об Эдварде, которому пришлось держать оборону от настырной миссис Санклиф, потому как, никакие вредные привычки ее не пугали. Все лишь бы создать домашний уют для одинокого холостяка.

— Как я устал с ней воевать, — пожаловался он всей компании, когда они ступили за порог. — Вам просто не представить.

Прошла, пожалуй, неделя со дня проведения праздника, это был уже вечер среды, когда Фрай вымокший до нитки вернулся после поездки с Эдвардом Уэнсли к окраинам города. Оба мужчины бранились на погоду, хотя нет ничего приятней теплых проливных дождей. Любое тревожное событие в округе не происходило без их вмешательства, но и в этот раз все оказалось банальностью — дикая лиса задрала двух жирных кур, разорвала их сразу у изгороди и оставила следы преступления. Фермеры тут же донесли о находках преподобному отцу, а тот изучил порванные тушки. Как только в округе исчез черный волк, больше не происходило столкновений с нечистью, что было очень странным поведение темных сил, неужели они затаились? Эдвард не верил в совпадения, он опровергал все версии лучшего исхода:

— Они чего-то ждут, или кого-то ждут. Ты не помнишь, что еще говорил тебе призрак?

Эти бесплотные духи тем и хороши, что могут постоянно за кем-то следить.

— Маг прибудет перед пробуждением демона.

— Ах, вот оно что, действительно, демон очень долго дремлет. Но ведь его могут и потревожить, — он тревожно взглянул на Фрая, шедшего рядышком.

В холле их ожидали девушки, которые не смогли больше усидеть без работы и принялись плести венки из полыни, чтобы развесить у каждого окошка. Миссис Бонна с Нэнси обеспечили девушек заготовками, а те, не щадя нежных пальчиков, скручивали стебли в тугие жгуты, а потом узловато переплетали их. Фрейлин и Мария не беседовали, не щебетали весело и беззаботно, потому, что у каждой был тяжелый ворох мыслей. Мисс Уэнсли страдала, пытаясь отгородиться от раздумий, что терзали душу, по ночам она выплакивала горечь, днем была безропотной тенью своей компаньонки и все же, как ей казалось, поступила правильно. Что было бы, если бы в сердце заплескались радостные надежды, и она показала их своему избраннику, а он развел руками и уехал. Уж лучше сделать шаг назад самой, обрести покой и не тешиться призрачными иллюзиями. Фрейлин не тревожила думы подруги, она сама была недалека в своих помыслах, на нее напустилась настоящая апатия от воспоминаний прошлого, и о тех ошибках, что допустила однажды. Фрай вошел тихо, принесся пучок полевых цветов, он с грустью взглянул на сестру, слабо улыбнулся подруге и отбыл к себе.

В понедельник, между братом и сестрой произошел серьезный разговор.

Преподобный отец не мог больше молчать, наблюдая за бледным личиком Марии, затуманенным взглядом и заплаканными глазами:

— Мария, что с тобой происходит? Ты сама не своя. Может послать за врачом?

— У меня ничего не болит, — удивилась сестра, которая вот уже полчаса силилась приняться за шитье, но водоворот мыслей не давал слаженно сосредоточиться на работе.

— Тогда может, ответишь мне, почему так тщательно избегаешь общества семейства Батлеров? Я говорю так, ибо мне пришлось присутствовать при весьма серьезной беседе отца с сыном, они спрашивались, что побудило тебя затаить на них обиду?

— Они говорили с тобой обо мне? — грустно спросила Мария, испытывая заслуженный укор совести о ее бессердечном отношении к друзьям.

— Они не могут понять причин твоего отчуждения, Джордж упрекает отца в том, что он ненароком обидел тебя.

— О нет, мистер Батлер меня нисколечко не обидел. Но прошу, брат, давай больше не будем об этом говорить, пройдет время и я сама обо всем поведаю, но не сейчас. Это доставляет мне горечь. Но скажи мистеру Батлеру, пусть не злится на меня, дело не в них, дело во мне.

— Но почему? Может я смогу помочь советом или делом.

— Вы все добры ко мне, даже чересчур. Я премного благодарна семье Батлеров, они показали мне невиданные высоты. Джорджа я никогда не забуду, столько добра он мне сделал… — слезы навернулись на глаза, о, если бы у нее сейчас хватило силы объяснить брату свои опасения. Но слова срывались с усилием, горло сжали тиски безмерного отчаяния, в той пропасти, в которую она себя вогнала. Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась. Больше Фрай не отважился ее тревожить, он попытался расспросить Фрейлин, как верную наперсницу, но она без согласия подруги не отважилась поведать потаенные горечи, ответив, что — придет время и все выяснится. Рыжеволосая красавица осторожно положила руку на плечо пастора, заглянула ему в глаза, пытаясь прочесть и свои домыслы, но преподобный отец Уэнсли смотрел на нее немного грустно.