Михаил Боровых - Солнце и сталь (СИ)

- Быть может, он рассчитывает победить? - спросил Конрад.

- Я тоже так думаю. Но отец слишком долго был богом. Расскажи нам все, что ты видел в Пустоши, Конрад де Фер.

- Я не могу скрыть это от ушей его величества.

- Почему бы тебе не поведать все нам? А мы уже передадим твои сведения отцу.

- Я буду говорить только в присутствии его величества.

Ильдерим гневно посмотрел на Конрада.

- Не стоит портить отношения со мной, солнцепоклонник.

- Тебе не стоит быть столь высокомерным, брат. - сказала голос принцесса. - Конрад прибыл к нам после тяжелого и опасного пути, а ты не предложил ему даже воды.

Эсме позвонила в колокольчик, и немой чернокожий раб принес кувшин со сладкой ключевой водой. Конрад сделал несколько жадных глотков.

- Благодарю за гостеприимство, принцесса.

Они посмотрели друг на друга. Полные бурной страсти ночи, жестокие обиды, грубая животная страсть, переросшая в настоящее чувство. Все это было давно. Конрад подумал, что Солнце Пустоши выжгло что-то в нем. Он смотрел на красивую, гордую принцессу и не ощущал ничего из того, что уносил в своем сердце в Пустошь. Возможно я и не любил ее никогда. - рассеянно подумал Конрад. - Она просто очень красива. А может быть, я слишком много убивал и слишком часто видел смерть и душа моя огрубела. И если у меня будет время, то все вернется.

Обычно надменный взор Эсме наоборот потеплел, смягчился. Конрад улыбнулся краем рта. Улыбка была больше похожа на трещину в скале.

От взора Ильдерима не ускользнул этот молчаливый обмен взглядами.

- Быть может, хватит!? - излишне резко вскричал он, ударив кулаком в ладонь.

- Прости, принц. Но я, в самом деле, могу поведать то, что узнал только в присутствии его божественного величества.

Про себя Конрад подумал, что рановато Ильдерим решил оттеснять отца от кормила власти. Хайдар еще не стар годами, крепок телом и духом.

Впрочем, не один принц, слишком рано засмотревшийся на Порог Счастья, получал от своего божественного отца в дар шелковый шнур, золотой кинжал и чашу толченых бриллиантов, что бы уйти в Рай с подобающим особе королевской крови почетом.

В Ираме может быть только один живой бог.

Хайдар вошел стремительно. Сильный, подтянутый и злой. Он жестом остановил попытку Конрада встать на колени.

- Не до церемоний, васканец. Ты нашел то, что искал?

И тогда Конрад начал свой рассказ. И кое-что он все же упустил, что бы пощадить уши Эсме. Он не стал рассказывать, как срезал лицо со своего врага, сделал из него маску и в таком виде целый день кочевал с Кожелицыми.

Когда он закончил, было уже темно.

- Значит, сила Нэтока идет от развалин Эребии?

- Я понял это так. Он черпает ее оттуда, словно виночерпий из бочки.

- Разумно ли предположить, что если отрезать ему доступ к этой бочке, Нэток ослабеет.

- Разумно предположить это. Но я бы не дал руку на усечение за такой исход. Слишком уж просто. Нэток знает о своей уязвимости. Думаю, он предпринял меры предосторожности.

- Но попытаться сделать это мы должны. - не допускающим возражений тоном сказал король.

- Теперь Нэтока можно убить. Я разрушил сердце бессмертного воина, из которого он черпал неуязвимость. Нэток теперь не полубог, он просто колдун!

- Это очень много значит. Если это правда так, ты совершил все, что в человеческих силах и даже больше.

- Нэток перестал участвовать в сражениях. Его теперь не видят целыми неделями, он лишь иногда появляется перед своей армией. - сказал Ильдерим.

Комната погрузилось в молчание. В сгущающейся тьме Эсме протянула руку и коснулась запястья Конрада. Он чуть вздрогнул.

- Я думаю, наш гость утомлен своим путешествием и пережитыми опасностями. -сказала наконец принцесса. - Позволим ему отойти ко сну.

- Да, конечно, пусть идет. Мы созовем наших советников и будем решать что делать. Ты тоже свободна, дочь наша.

Эсме и Конрад были уже в дверях.

- И еще кое-что. В тебе, васканец, я уверен. А тебе, дочь наша, я отдельно напоминаю, что ничего из того, что было сказано в этой комнате не должно покинуть ее.

Эсме зло тряхнула непокрытой головой.

- Ты поняла нас?

- Да, отец.

Конраду предоставили роскошную комнату, балкон которой выходил на благоухающий ночной сад.

Сейчас ему было не до цветов.

Больше всего на свете он мечтал выспаться. Проглотив почти не чувствуя вкуса поздний ужин, Конрад с изумлением увидел, что рабы вносят в комнату золотую ванну для омовений.

- Было уже слишком поздно что бы топить ради тебя баню. -сказала Эсме, выглядывая из-за спины чернокожего раба. - Я, конечно, люблю, когда от мужчины пахнет мужчиной, но от тебя скорее несет козлом.

Конрад коротко рассмеялся. Эсме была все той же. Быть может он и изменился там, в Пустоши. Но Эсме - Эсме все еще огненная принцесса.

На низком столике словно по волшебству появилось и вино, которого в столице правоверных казалось бы, не должно было быть вообще.

- Небольшое чудо. - словно угадала его мысли Эсме.

- А как же божественный Хайдар, чье око видит сквозь камень, и который должен карать нарушителей Завета по всей строгости закона. - спросил Конрад, отпивая вина, впрочем скверного.

- Отец и сам иногда капнет в щербет немного узу, для пищеварения. А потом еще немного. Потом еще немного. Так что потом его выводят под руки. - рассмеялась Эсме.

Маленькая слабость казавшегося монолитным Хайдара не заставила Конрада разочароваться в короле Ирама.

- Не то Ильдерим.

Эсме отпустила рабов.

- Я сама буду прислуживать тебе.

- Ты?

Эсме приняла покорную позу, сложила руки на животе и с выражением раболепия и страха посмотрела на Конрада из-под челки черных как уголь волос. Конрад едва удержался от того, что бы не расхохотаться в голос. Но первой засмеялась сама Эсме. Нет, он не разлюбил ее в Пустоши. Просто он забыл, какая она великолепная.

Пустошь что-то отняла у него. Но Пустошь не в силах отнять у него Эсме.

Он смыл с себя дорожную пыль, застарелый пот и кровь, он смыл с себя Пустошь. Смыл иаджуджей. Смыл черную магию эребийских развалин и тлетворное дыхание Хаоса. Горячая вода будто бы уносила с собой пережитый ум ужас и то темное знание, которого он коснулся.

У него была Эсме. И весь мир.

Как всякий влюбленный, Конрад чувствовал себя готовым перевернуть весь мир.

Чуть позже они слились в объятиях, в которых поровну было жадной молодой страсти и странной пронзительной нежности. Раньше Эсме не была такой. - рассеянно подумал Конрад. - Раньше она просто занималась этим потому, что ей нравятся утехи плоти. Сейчас она словно таяла под ним, она вся была его. Долгое ожидание истомило ее. И еще она успела понять, что этот сероглазый великан не просто очередная интрижка. Эсме влюбилась. В первый раз в жизни по-настоящему влюбилась. Конрад почувствовал эту перемену и, несмотря на малый опыт в любовных делах понял, что она означает.