Дженнифер Албин - Ткачи времени

— Что… — Я вгляделась в лицо отца, попытавшись понять, зачем надо было меня клеймить, а затем перевела взгляд обратно и увидела на коже бледный кружок циферблата наручных часов. Его едва можно было разглядеть.

— Надо было сделать это давным-давно, но… — Папа сдержал чувства и плотно сжал челюсти. — Это поможет тебе не забывать, кто ты есть. А теперь, малышка, тебе пора уходить.

Я вгляделась в глубину тоннеля, ведущего в пустоту.

— Куда он ведет? — от страха мой голос сорвался. Спрятаться в Аррасе было невозможно, и к тому же, это считалось государственной изменой.

Над нами раздался топот ботинок по деревянному полу.

— Иди, — умоляюще произнес папа.

Люди зашли в столовую.

— Еда осталась на столе! Они не могли далеко уйти.

— Осмотрите весь дом и выставьте кордоны на улицах.

Топот переместился в район кухни.

— Папа… — Я обняла отца, отчаянно надеясь, что он пойдет со мной или выйдет отсюда по какому-нибудь другому тоннелю.

— Я знал, нам ни за что не удастся скрыть, насколько ты особенная, — пробормотал отец, уткнувшись в мои волосы. Дверь в подвал распахнулась настежь.

Но я не успела сказать, как мне жаль, что я их подвела, и как сильно я его люблю: топот раздался уже на лестнице. Я нырнула в провал. Отец передвинул часть стены на место, и вокруг стало темно. Сердце мое сжалось от страха. А потом отец остановился. В тоннель все еще просачивался свет из подвала. Я не могла пошевелиться.

И тут кирпичная кладка начала рушиться и проход снова осветился. Подавив рвущийся наружу крик, я бросилась вперед, в темноту. Останавливаться было нельзя. Попытавшись забыть отца, мать и Ами, оставшихся в другом тоннеле, я пошла между холодных земляных стен.

Только вперед.

Я повторяла это снова и снова, больше всего на свете опасаясь того, что, замедлив ход, опять впаду в оцепенение. Но каким-то образом мне удавалось продвигаться все дальше и дальше во тьму до тех пор, пока в ногу мне не впилась холодная сталь. Я закричала, но сталь лишь глубже вошла в кожу и начала тащить меня назад, к свету, к людям в тяжелых ботинках, к Гильдии. Я попыталась сопротивляться, но тиски были слишком крепки и каждая попытка вырваться оборачивалась лишь тем, что металл еще сильнее впивался мне в голень.

Бороться было бесполезно.

Как только меня вытащили из тоннеля, кто-то тут же вонзил мне в раненую ногу тонкую иглу. Я еще некоторое время отбивалась, а затем вдруг стала удивительно спокойной. Один из офицеров помог мне подняться, и я благостно улыбнулась ему. Еще никогда я не чувствовала себя такой счастливой.

— Подлатайте ее, — рявкнул спускавшийся по ступенькам высокий чиновник.

Он сильно отличался от остальных, одетых в стандартную военную униформу. Этот человек был значительно старше, но еще не потерял привлекательности. Линия его подбородка была чересчур совершенна, чтобы смотреться естественно, а седина в волосах выдавала возраст. Все в нем: и глаза, и нос, и зубы — было выше всяких похвал. Это могло означать лишь одно — он заменил их, воспользовавшись одной из своих привилегий. Такие лица показывали только в новостях. Я рассеянно разглядывала его, пока медики освобождали мою ногу и прочищали рану. Несколько женщин уже вытирали мое заплаканное лицо и приводили в порядок волосы. Мне было так хорошо, что хотелось спать. В сознании меня удерживало лишь ощущение холодного бетонного пола под босыми ногами. Туфли я потеряла еще в тоннеле.

— Вы вкололи ей слишком много, — проворчал чиновник. — Я приказал подготовить ее к телевизионному репортажу, а не вырубить начисто.

— Прошу прощения. Она так яростно сопротивлялась, — ответил один из офицеров, и в голосе его послышалась насмешка.

— Исправьте.

Еще одна игла воткнулась мне в руку, и я перестала улыбаться. Спокойствие не покинуло меня, но эйфория почти сошла на нет.

— Аделиса Льюис? — спросил чиновник, и я кивнула. — Ты понимаешь, что происходит?

Я попыталась сказать «да», но губы не слушались, и я снова кивнула.

— Наверху нас ждут телевизионщики и практически все твои соседи. Мне не хотелось бы накачивать тебя дурью, но, если ты будешь вести себя так же, как раньше, я позволю им это сделать. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Чиновник кивнул в сторону медиков, которые занимались моей раной.

— Да, — удалось пропищать мне.

— Хорошая девочка. Об этом мы поговорим позже, — добавил он, указав рукой в сторону тоннеля. — Твоя задача сейчас — улыбаться всем и выглядеть взволнованной от оказанной тебе чести. Справишься?

Я лишь молча таращилась на него.

Чиновник смешно дернул головой, чтобы активировать вживленный над левым ухом микрочип. С помощью него обладатель микрочипа мог легко подключиться к другому такому же пользователю или даже к телевизионной панели. Я уже видела в городе людей с этими штуками, но мой отец, будучи механиком, не обладал правом на вживление микрочипа. Мгновение спустя я приобщилась к этому чуду научной мысли.

— Эннокс, они у тебя? Нет, держи ее. — Обернувшись, чиновник показал рукой на проход, в котором скрылись мама и Ами. — Давай-ка представим, что мой коллега сейчас удерживает кое-кого, кого ты очень любишь. И от того, как ты выступишь на телевидении, зависит, выживет она или погибнет. Получится теперь выглядеть взволнованной от оказанной чести?

Я улыбнулась ему самой широкой, самой блистательной улыбкой, какую была в состоянии из себя выдавить.

— Неплохо, Аделиса, — заметил чиновник, но тут же нахмурился, издав грозный рык. — Вы что, все с ума посходили? Это же призыв. На ней не может быть никакой косметики!

Пока он честил своих ассистентов, я попыталась осмотреться и найти отца. Его нигде не было видно. Я обшарила глазами стены, но не сумела отыскать больше ни одной трещины в кирпичной кладке, за которой мог скрываться другой тайный проход. Правда, всего двадцать минут назад я не подозревала и о существовании первых двух тоннелей.

— Теперь готова? — спросил чиновник одного из медиков.

— Дайте ей еще минутку.

— Я в порядке, — с улыбкой заметила я, упражняясь перед телеэфиром. Однако после этих слов мой желудок судорожно сжался и вся съеденная пища подкатила к горлу. Согнувшись пополам, я извергла на пол недавний ужин.

— Фантастика! — воскликнул чиновник. — Интересно, будет у меня когда-нибудь квалифицированная команда?

— Сейчас ей станет лучше, — сказал один из медиков, попятившись.

Чиновник грозно сверкнул глазами в ответ и потащил меня к лестнице. На последней ступеньке он покрепче перехватил меня за локоть и придвинул к себе.

— Все должно быть реалистично. От этого будет зависеть ее жизнь.

У меня не хватило мужества спросить чиновника, кого именно он имел в виду — мою сестру или мою мать, ведь его ответ лишь сказал бы мне, кто был уже мертв. Я поднялась наверх и попыталась проморгаться под светом бьющих в лицо ламп. Горели абсолютно все светильники, кухню и столовую тщательно обыскивали. На пути к входной двери я вдруг поскользнулась на чем-то темном и липком. Один из офицеров тут же схватил меня за руку, но глаза мои все же устремились к полу. Жидкость была почти черной, и вытекала она из огромного жесткого мешка.