Игорь Конычев - Бремя Бездушных (СИ)

Если во всем Ариарде предпочли забыть о подвигах сидонитов, то здесь, во Фририарде, до сих пор чтили память храмовников и ежегодно устраивали торжественные церемонии в честь павших воинов. Жрецы всех божеств возносили своим покровителям молитвы о защитниках Светлых земель.

— Ты недолюбливаешь Аларда Дария, потому что он посвятил всю свою жизнь борьбе с такими как ты? — нарушила затянувшееся молчание Кисара.

— Алард Дарий был не только безжалостным демоноборецем, — важно заявила Миаджи, подняв пальчик со слегка изогнутым острым ногтем, выкрашенным в красный цвет. — Если ты, по какой-то причине, вдруг забыла, то напомню, что на твоей родине этого сидонита называли не иначе как Халрим ал Шризан — Погибель Чернокнижия. Возможно и твои дальние родственники, в свое время, пострадали от рук этого мужчины.

— Это осталось в прошлом, — отмахнулась Кисара. — К тому же, некроманты и чернокнижники древности мало чем отличались от еретиков, обитающих за Стеной или в самой Бездне. Они были настолько коварны и кровожадны… Да что я тебе рассказываю? Будто ты сама не знаешь, какие зверства они творили.

— Знаю, — Миаджи легко соскользнула с перил, на которых сидела. — Веселое было времечко — песок великих пустынь окрасился в алый цвет, от крови, пролитой в воинах за юг. Столько народу погибло, ради присоединения Шахриата к Империи только для того, чтобы он потом вновь стал независим.

— Если бы не смерть последнего Императора, этого бы не случилось, — возразила Кисара.

— Ты же не будешь спорить, что Империя утратила все свое величие, когда на престол взошел этот самый последний наследник? Сопливый мальчишка, за которого правил его советник и мать. Исход Империи был предначертан с тех пор, как сидонитов обрекли на верную смерть.

— Я рада, что Фририард отделился и Шахриат последовал его примеру. — Не стала спорить Кисара и согласно кивнула.

— Но еще больше ты рада, что в этом королевстве до сих пор чтят память сидонитов и, в тоже время, нормально относятся ко всем, кто принимает местные законы. В частности к таким, как мы.

— Ты права, — Кисара вновь согласилась со своей собеседницей. По мере продолжения диалога лицо девушки утратило отстраненное выражение, став еще более привлекательным.

— А тебя не смущает тот факт, дорогая сестрица, — лилейным голоском начала Миаджи. — Что если бы ты встретилась с Клинком Возмездия, он бы, не задумываясь, убил бы тебя только за то, что ты можешь использовать темную магию?

— И две тысячи лет назад некоторые демонологии и некроманты благополучно служили Светлым землям. — Назидательным тоном произнесла южанка. — Но какая, теперь уже, разница, — поднявшееся было настроение Кисары, вновь испортилось. Она быстро поднялась на ноги и браслеты на запястьях девушки сердито звякнули от резкого движения.

— Умоляю, сестрица, хватит уже страдать от неразделенной любви к тому, кто убил бы тебя за то, что ты просто есть. — Страдальчески закатив глаза, Миаджи направилась следом за девушкой, скрывшейся за бархатной занавеской, отделяющей балкон от остальных помещений в то время, когда разделяющая их дверь оставалось открытой. — Я еще понимаю, что в детстве ты, как и многие другие девочки, мечтала о настоящем герое. Я даже не стала спорить, когда ты решила посетить Фририард, покинув отчий дом, только для того чтобы взглянуть на эту статую. Но Кисара, пора отделить детские мечты от реальности!

— Если ты о том, чтобы вернуться в Шахриат, то я — против! — В приятном голосе Кисары появились решительные нотки.

Девушка, словно таинственный оберег, погладила узкое кольцо на безымянном пальце левой руки — символ того, что южанка прошла все необходимые проверки и получило дозволение находиться в Светлых землях, несмотря на свой дар. Небольшое золотое солнце, украшавшее серебряный обруч кольца, как всегда, оказалось теплым.

— Стоит мне пересечь порог, как мать и тетя сразу же сосватают меня за какого-нибудь необразованного мужлана, относящегося к женщине, как к предмету мебели! — Бесшумно ступая босыми ногами по мягкому ковру, которыми были устланы все полы в жилище девушки, та приблизилась к круглому столу в центре овальной комнаты. Она взяла хрустальный графин с водой и продолжила:

— Я уже взрослая и сама зарабатываю себе на жизнь. Так что я вправе решать, как мне жить дальше! — Звякнув графином, Кисара налила себе стакан воды и жадно выпила ее, словно пытаясь затушить пламя разгорающегося в душе гнева и негодования. — Я не для того столько училась, чтобы стать служанкой для какого-то самца, навязанного мне в мужья!

— Родные хотят для тебя блага…

— Хватит! — Окончательно вспылив, Кисара громко ударила донышком опустевшего стакана по столу, едва не разбив хрупкий хрусталь.

Отвернувшись от преследующей ее девочки, Кисара пересекла комнату, петляя между горшков с цветами и растениями, некоторые из которых почти доставали до довольно высокого потолка. Скрывшись в другом помещении, чье пространство занимала огромная круглая кровать, почти скрытая под полупрозрачным балдахином, Кисара упала на нее, зарывшись в ворох подушек.

— Ты не спрячешься от меня, — настойчивая Миаджи улеглась рядом. — Прости, — мягко произнесла она, видя, что ранила чувства девушки. — Я не хотела давить на тебя или обидеть. Хочешь жить во Фририарде? Почему бы и нет, мне здесь вполне нравится!

— Своевременное суждение, особенно если учесть, что мы живем здесь уже более шести лет. — Все еще сердито буркнула Кисара из-под подушек.

— Для таких, как я, время имеет несколько иное значение, вот почему я так переживаю за тебя. — Миаджи нежно обняла девушку за плечи. — Я не хочу, чтобы ты тратила всю жизнь, на мечты…

Кисара вдруг резко села на кровати и пристально посмотрела на собеседницу.

— Что-то не так? — невинно захлопала длиннющими ресницами Миаджи.

— Что-то ты слишком добра и учтива сегодня, — недоверчиво прищурившись, произнесла Кисара. — Весь ваш род только и умеет, что отравлять окружающим жизнь, а тут такая забота.

— О чем ты? — делано изумилась девочка. — Тебе просто показало… Ай!

Договорить Миаджи не успела, так как более крупная Кисара легко повалила ее на спину и, вцепившись пальцами в щеки, принялась растягивать их.

— От-ат-фусти! — Девочка тщетно попыталась оказать сопротивление, однако ее соперница, которой, видимо, надоела одна пытка, принялась щекотать ребенка.

— Что ты задумала, маленькая демоница, отвечай?! — С напускной суровостью спросила Кисара, продолжая щекотать до слез смеющуюся Миаджи.

— Не — хи-хи!.. Не!.. А-а-а, — девочка силилась что-то сказать и, наконец, у нее это получилось: — Не скажу! — почти выкрикнула она.