Игорь Конычев - Бремя Бездушных (СИ)

— Если все так, то в том, что печать с обители снята — вина гиритцев. Эти врата могли быть сокрыты от Скверны еще демоны знают, сколько времени, если бы вы сами не указали им путь. Похоже, ваше бремя станет еще тяжелее, бездушные, — зверолюд совсем не расстроился, подмигнув угрюмым гиритцам. — Если эти Врата так важны, то понятно, почему сидонитов нет ни во дворе, ни в этом зале — они все охраняли их! — Скар уже направился к одному из коридоров. — Если в этой крепости и есть трупы сидонитов, то они там!

— То есть мы сами открыли тварям путь к тому, что темные силы искали так долго? — неуверенно произнесла Лисандра, глядя на гиритцев, выражения чьих лиц были красноречивее любых слов.

— Мы не знали, что так получится, — наконец ответил Алектис, чье лицо приобрело скорбное выражение. — Но и не станем отрицать вины. Все произошло так, как произошло и мы сделаем все возможное, чтобы не позволить случится трагедии!

— Одними разговорами делу не поможешь, — сплюнув под ноги, Таллаг покосился на статую Сидония, с немым укором глядящего на него с весьма внушительной высоты.

Вдруг почувствовав себя ничтожным, по сравнению с колоссальным изваянием, зверолюд неприятно поморщился и поспешно затер плевок сапогом — не зачем испытывать терпение бога, в чьих владениях ты находишься. Тем более расположение Сидония для отряда сейчас было бы совсем не лишним.

Вся процессия быстро двинулась к коридорам. Рассудив, что разделяться в неизвестных стенах не разумно, все решили держаться вместе, выбрав уводящий вправо путь.

Первыми шли темные эльфы и зверолюды, затем архимаг с ученицей, паладин, демонолог и гиритцы. Кая, немного восстановив силы, разожгла на ладони небольшой огонек, ярким пламенем отгоняющий тьму.

В древние времена эти залы освещали камни-обереги, подпитываемые силами и верой хозяев крепости. Но теперь сидонитов здесь не было, и камни потускнели, почти потеряв свою силу, так что их света теперь сильно не хватало.

Гирион снял со стены факел, и волшебница попыталась зажечь его, но это оказалось бесполезно. Как Кая ни старалась, но пламя никак не воздействовало на факел. Будто облизывая камень, оно беспомощно скользило своими извивающимися и горячими языками по холодной поверхности, абсолютно не нагревая ее. То же произошло и со следующим факелом, и со следующим. Осознав тщетность своих попыток, члены отряда оставили их, продолжив путь.

Некромант замыкал процессию, постоянно ловя на себе настороженный взгляд темных глаз Алиры.

— Ты видел его? — наконец спросила девочка голосом настолько холодным, что завывание ледяных ветров дворфсийских гор, показалось бы приятным бризом с моря Границ.

— Видел, — кивнул Эгистес.

Седой высокий гиритец, что шел впереди, обернулся, тяжело посмотрев на него, но так ничего не сказал. Высокие и аскетично пустые коридоры многократно усиливали негромкий голос колдуна, так что все спутники слышали каждое его слово.

— Какой он был? — голос Алиры дрогнул, и в нем проступили просящие интонации. — Я его почти не помню.

— Смерть, порою, забирает память, в этом нет ничего удивительного.

— Я видела отца очень давно, когда была еще совсем маленькой, я даже не помню его лица, — пожаловалась Алира, глядя в пустоту перед собой. Я надеялась, что он спасет меня, когда в поместье ворвались какие-то люди с факелами, но он не пришел…

— Мне нечего тебе ответить, Алира, — неожиданно мягко произнес некромант. — Твой отец прожил полную чужих страданий жизнь и получил по заслугам.

— А я?

— Твоей вины нет в том, кем был твой отец. Ты стала еще одной жертвой на его устланном трупами пути и теперь, как и обещал, я могу подарить тебе покой.

Алира молчала. Коса в ее руках распалась, осев пеплом на каменные плиты холодного пола, гулким эхом разносящие не звучавшие много лет в этих стенах шаги. Эгистес видел, как Фалкон, вновь обернувшись, посмотрел на девочку. Некроманту показалось, что в светлых глазах гиритца промелькнула грусть.

— Вы изменились, господин, — прошептала Алира. — Что послужило причиной?

— Я кое-что вспомнил и понял, что не везде был прав, — повинуясь непонятному желанию, Эгистес погладил девочку по голове, слишком поздно сообразив, что делает это рукой, ранее принадлежащей Фироту Лишенному Скорби, отцу девочки.

Некромант поспешил отдернуть руку, но Алира, ловко поймав его за запястье, удержала ладонь колдуна.

— Теплая, — шепнула Алира и Эгистес, кажется, впервые увидел искреннюю улыбку девочки, с которой путешествовал с тех самых пор, как воскресил ее на древних руинах давно сожженного особняка.

Некроманту, впервые за долгие годы, стало стыдно. Преследуя свои цели, он совсем не считался с той, что помогала ему, воспринимая ее помощь, как должное. Он думал об Алире, как об инструменте его воли, не замечая остального. Слова извинения уже готовы были сорваться с бледных губ Эгистеса Отверженного, когда верная спутница вдруг заглянула ему в глаза.

— Я не хочу уходить, — прошептала девочка. — Я хочу увидеть этот мир, хочу дальше путешествовать…

Эгистес не ответил. Он просто еще раз погладил девочку по голове, и та прикрыла глаза.

— А я всегда знал, что с девчонкой что-то не то! От нее веет смертью, — несмотря на то, что он шел впереди всех, Скар слышал каждое слово. Сейчас, вернувшись к основному отряду, он серьезно посмотрел на некроманта. — Но она сражалась бок обок с нами, так что даже не думай о том, чтобы обидеть ее!

— Но я, вообще-то, тоже сражался бок обок с вами, — возмутился Эгистес столь несправедливому, по его мнению, суждению.

— Ты, колдун! — Резко оборвал некроманта Скар. — А она, пусть и воскрешенная, но безвинный ребенок и, как я понял, она не раз спасала твою шкуру, за что ты ей должен! Если хочет остаться, пусть остается, иначе, помяни мое слово, я лично отправлю тебя следом за ней.

— Не надо угроз, господин Кровожад, — подал голос Гранер Ласкнир, но внезапно оказавшийся у него под носом кулак зверолюда заставил его замолчать.

— Мы не в Ариарде, волшебник, — прорычал Скар. — Здесь мы все равны перед лицом смерти. Так что предоставь мне самому решать, что и когда я должен делать. Если бы ты не берег свою драгоценную магию, возможно, выжило бы больше из моих братьев!

Вопреки ожиданиям Лисандры, ни один из гиритцев не осадил озлобленного зверолюда. Трое монахов выглядели понурыми, угнетаемыми тяжестью собственных поступков и тяжелыми мыслями о своей судьбе и судьбе ордена. Желая обрести утраченную милость своего бога, они подставили под удар все Светлые земли и теперь, как и говорил Скар, их бремя стало много тяжелее.

— Иди сюда, дикое животное, — вздохнув, Лисандра жестом поманила Скара к себе. — Ты одичал настолько, что кидаешься на людей? Мы ведь все, между прочим, прошли через Потерянные земли!