Ольга Зима - Тёмное пламя

Ох, что творишь ты, Мидир! То строго наказываешь за мелочь, то дозволяешь все, что серой душеньке угодно. Конечно же, никаких чувств, «от любви одни беды».

Только принц слишком непокорен. И слишком привязан к моей госпоже.

— Все хорошо, мой принц, — девочка отвечает легко.

— Не все хорошо.

Дей чует запах раньше, чем видит кровь, проступившую через спешно забинтованную руку. Глаза его сужаются. Взгляд Дея, как лезвие, упирается в побледневшего Мабона. Тот отшатывается. Сбежал бы, но знает — будет только хуже.

— Кто виноват в этом?

Девочка торопится успокоить:

— Никто! Это произошло случайно. И совсем не больно. Прости, что встревожила, мой принц! Ты всегда слишком волнуешься за меня.

— У тебя всегда все хорошо. И тебе никогда не больно, — Дей гладит щеку моей госпожи, словно хищный зверь проводит мягкой лапой.

Его глаза теплеют на миг и снова холодеют, как тревожное северное небо над нами.

— Поторопись в замок, моя принцесса, и будь осторожна, на мосту скользко. Меви тебя обыскалась, а учитель заждался.

— Танцы, как же я могла забыть!

Девочка, поднимаясь на цыпочки, касается губами щеки Дея. И нечего так улыбаться! Это лишь благодарность, волчонок!

Алиенна, а ты огорчаешь меня. Как можно? Какое ужасное нарушение этикета! Если тебе так уж хочется выразить благодарность, нужно поклониться и поцеловать руку наследного принца.

Ой-ой!

Девочка, там, где ты стоишь, вылезают из хмурой земли бархатные, лилово-белые бутоны подснежников!

Я ошеломлен, я побуду здесь, а мою королеву провожу взглядом.

Она бежит легко, словно солнечный зайчик, к высоким темным башням, огражденным каменными стенами. Ворота Черного замка открыты, тяжелый мост на скрипучих цепях через ров опущен.

— А я кое-что видел, — ехидничает глупый поваренок, отвлекая меня от важных мыслей. — Что за диво: волчонку нравится солнечная девочка? Ты хоть помнишь, что случилось с твоим дядей? Кажется, ему тоже нравилась солнечная.

Пес у ног Дея рычит в ответ, а поваренок ровно не видит опасности.

— Зря ты это сказал.

Голос Дея металлический, но меня бросает в дрожь. Дей подходит ближе и Мабон, крича «Не подходи!», замахивается клинком.

— Ты хочешь напугать меня? Ножом?!

Дей достает свой — тоже сделанный им, но куда более совершенный. И очень острый. Загибает рукав и вырезает на руке восьмигранный символ дома Солнца. Не могу смотреть. Поваренок тоже отшатывается. Дей делает еще шаг, и поваренок отступает на край обрыва.

— Но это не главное. Ты посмел тронуть мою принцессу.

Земля под ногами поваренка осыпается, и теперь испуган Дей. Он рвется вперед, пытаясь поймать ускользающую руку, но тщетно. Поваренок вместе с куском земли падает вниз.

Гвенн смотрит издалека и улыбается.

Дей, замерев на миг от вида изломанного тела на острых камнях, встряхивает по-звериному черной гривой и бежит в замок.

Нужно торопиться в тронный зал…

Дей врывается к королю и, задыхаясь, бросает с ходу:

— Отец, я ви…

— Папа, папа! Я видела! Такой ужас! Мабон сорвался со скалы! — Гвенн, размазывая слезы, влетает следом за Деем и отталкивает его с дороги. — Засмотрелся на реку и сорвался. Я видела!

Майлгуир хмурится недовольно. Видно, больше из-за того, что дочь расстроилась.

Дей открывает рот… и закрывает. Недоволен, но молчит. Теперь его откровенность будет равно обвинению Гвенн во лжи. Слово брата против слова сестры. Король может вынести многое, но вранья не потерпит.

Гвенн улыбается краем рта. Знает выбор Дея. Она слишком хорошо понимает брата, особенно — его темную сторону.

Король отправляет Джареда разбираться со всем произошедшим. Это все же трагедия. Ши редко умирают и почти совсем не рождаются. Алиенна — последний ребенок Благого двора.

Советник постоит на круче, послушает шепот воинов за спиной и вой ветра: что-то похожее уже было здесь ранее — край земли все больше и больше откалывался. Наверняка что-то смутит его после внимательного осмотра, но, поскольку есть свидетель естественной смерти, да еще волчья принцесса, на том дело и закончится. А еще — Джаред слишком предан своему королю…

Над могилой Мабона сажают плакучую иву. Дей обнимает мою госпожу, прекрасную даже в слезах. Гвенн бросает взгляд и тут же отводит его. Наверняка замечает и нежное объятие, и тихий шепот в самое ушко, и, словно невзначай, легкое касание губами волка золотистой кожи принцессы Солнца.

Шепотки о том, что, мол, играл с солнечной девочкой, и чем закончилось, сразу почтительно стихают, когда Дей проводит взглядом по рядам ши.

От волчьей принцессы разит недовольством: девочка заложница, почти пленница в их доме. Или это все-таки ревность?

Грей, зверь Дея, никого не подпускающий близко, лижет ладошку девочки розовым языком.

— А мы-то думали, у волчат нет сердца, — шепчет няня стражнику из немногих детей дома Солнца.

Меви переживает о потере друга моей госпожи. А внимание волчьего принца ее лишь пугает. Меви добавляет, утирая слезы:

— Посмотри только, как расстроились оба.

Иногда ши удивительно слепы. Оба ребенка правящей династии крайне недовольны своими действиями и сильно разочарованы их последствиями.

Поодаль стоят, опустив головы, охрана, домочадцы, слуги и кое-кто из горожан.

И Дей, и Гвенн сразу привлекают внимание и очаровывают обитателей холмов. Что уж говорить о тех несчастных из Верхнего мира, коим довелось повстречать их в ночь Самхейна, когда стирается грань между мирами? Королевские волчата даже в столь юном возрасте выделяются дикой, необузданной красотой.

Разве что моя госпожа вскорости сможет соперничать с ними.

Но тебе не придется. Время пролетит незаметно, ты вернешься в свой дом и возможно, именно ты — надежда этого угасающего мира.

Последняя надежда.

Девочке не сидится. Девочка прыгает на кровати. Няня не против, хоть и не положено моей госпоже баловаться.

— Почему… наш… дом… так… назы… вается?

Так скоро и у меня голова закружится.

— Терпение, моя принцесса.

Няня обкусывает нитку. Расправляет складки одежды, любуется вышивкой.

Солнце горит как живое.

— Когда-то он был главным.

Меви вздыхает опечаленно, и я не могу с ней не согласиться. Моя госпожа тут же падает рядом, растрепанная и горячо дышащая.

Ай-ай-ай, ну как же можно так себя вести, моя королева?

Девочка дергает плечиком, показывая, что можно.

— Расскажи, ма… Меви.

— Мы могли все то, что делают другие дома.

Няня гладит по волосам моей госпожи, заплетает потуже выбивающиеся пряди. Косы тяжелые, быстро расплетаются. У ее матери были такие же. Светлые, почти белые, ровно топленое молоко. Золотые от счастья, серебряные от гнева. Ах, Лианна! Перед ней склонялись самые дикие звери! Но — не люди и не ши. Почему, все же, почему я не могу вспомнить случившееся?