Артемий Чайко - Королевство Адальир. Путешествие (СИ)

Когда жар остыл, Брелов вновь попытался было броситься рубить очередную дверь, но одернул себя. Его надежда на то, что он может изменить законы этого мира, практически полностью угасла: он не смог спасти Филирд, он не может прорваться сквозь проклятые двери, всё что он сумел — это сразить нескольких воинов из бесчисленной армии властелина Свиртенгралля, что, по сути, было каплей в океане.

«Раз так, тогда я просто пойду дальше, и уничтожу столько этих чудовищ, сколько смогу!» — решил Брелов, и уверенно двинулся вперёд.

Трудно сказать, как долго он блуждал внутри скалы, пока не попал в ответвляющийся в сторону от основного хода короткий тоннель. В его конце брезжил тончайший луч света — стало быть, там был новый выход на поверхность.

Брелов шёл практически в полной темноте, едва разбирая дорогу, когда вдруг натолкнулся на кого-то. Он резко отпрянул, и увидел перед собой высокого воина, одетого в причудливые чёрные доспехи с фиолетовым отливом. С плеч его спадал длинный блестящий плащ, а лицо скрывал шлем, по форме напоминающий сделанный из металла череп с острыми шипами выдающимися вперёд из подбородка и двумя заострёнными пластинами, поднимающимися над глазницами, подобно рогам, растущим изо лба. Вместо забрала на шлеме располагалась поперечная решётка, разделённая по центру. В прямоугольных глазницах воина, похожих на смотровые щели танка, стояло ровное алое сияние, а из складок плаща струился ледяной туман. На уровне лба шлем опоясывало нечто вроде короны из отточенных стальных шипов разной длины, а из-под неё на плечи спадала чёрная блестящая материя, сливающаяся с плащом. С минуту он, молча, глядел на Брелова оценивающим взглядом, будто собирался покупать. А Брелов не мог даже пошевелиться от ужаса, сковавшего его по рукам и ногам, и лишь слышал, отбивающее ритм собственное сердце, и как гудит огонь в глазах этого странного воина. Брелов никогда раньше не видел такого, но сразу узнал чудовище, и понял, что пред ним стоит сам повелитель Свиртенгралля смертоносный огнедышащий наследник Старгерольда Гиртрон…

Третье воплощение Даосторга беззвучно отступило назад и стало медленно вынимать из ножен меч, на лезвии которого плясало недоброе жёлтое пламя. Клинок еле слышно шелестел о ножны, как сухая трава на осеннем ветру. От этого звука мурашки бежали по коже. Внезапно оцепенение спало, и Брелов стал пятиться назад, не выпуская короля Свиртенгралля из виду, вцепившись в него глазами. В тот момент ему припомнилось странное четверостишие, авторство которого приписывалось летописцами Адальира самому же Гиртрону. Когда-то Силий поведал и ему эти слова:

— Nunquam petrorsum, semper ingrediendum! [29] Ни шагу назад, всегда вперёд (Лат.). — пробормотал Брелов, словно пытаясь воодушевить и подбодрить себя, но на этот раз слова ему не помогали, ноги, не подчиняясь разуму, сами пятились.

Гиртрон не торопился, понимая, очевидно, что Брелову некуда деться. Он медленно и абсолютно бесшумно, но неотвратимо наступал на свою очередную жертву, и от этого беззвучия у Брелова словно бы лопались барабанные перепонки. Казалось, что его безжизненный шлем-череп усмехается, предвкушая расправу над надоедливым смертным. Музыканта обуял чудовищный страх, один вид Гиртрона заставлял все мускулы волевого лица Брелова искажаться и танцевать в гримасе ужаса. Брелову уже некуда было отступать, он вжался спиной в земляную стену в том месте, где из трещины лился солнечный свет, но она была слишком мала, чтобы он смог протиснуться на поверхность. Он одновременно ощущал спиной и лёд каменных сводов, и жар солнечного луча, проникающего в это подземелье и обжигающего его тело.

Гиртрон приблизился уже вплотную. Брелов чувствовал его огненное дыхание, паром вырывающееся из забрала, и видел, как струится голубоватая ледяная дымка из складок его плаща. Мысли Брелова стали путаться, а перед глазами всё поплыло, он уже с трудом стоял на ногах и еле удерживал свой верный меч. Бросить оружие ему не позволяла лишь возобладавшая над растерянным разумом злоба — он давно сроднился со своим мечом, не слабее, чем Гиртрон со своим, и физически не мог отпустить его.

Гиртрон сочетал в себе лёд и пламя, он соединял несоединимое, он владел силой огня и мощью северного урагана, словно яд, он проник во все жилы Брелова и пронизал его плоть, а теперь отравлял рок-музыканта изнутри. Сквозь дымку одурманенного взгляда, Брелов различил занесённый меч, лезвие которого окутывало недоброе лимонное пламя, когда его тело поплыло куда-то вверх.

— Сила древнего стремления! — пробормотал Брелов, отключаясь.

Дурман как ветром развеяло, это кто-то ухватил Брелова за ворот сзади и теперь тащил сквозь землю на поверхность. Теперь перед его глазами проносился только грунт, скрывший Гиртрона и его занесённый меч…

Очутившись на поверхности, вырванный из кошмарного помрачения, Брелов упал на сухую траву и увидел в небесах сверкающее солнце. Он беспомощно шарил глазами по округе, ища того, кто вытащил его из катакомб и вдруг увидел над собой сосредоточенное женское лицо. У неё были белые волосы, алые губы и большие голубые глаза, которые глядели на рок-музыканта странным одурманивающим взглядом, какой бывает только у красивых, голубоглазых женщин. Казалось, она чуть косит, но это делало её образ лишь притягательнее. Голову женщины покрывала светло-зелёная накидка, а за спиной сверкал золотой лук. Это была та самая голубоглазка из трактира в Гленнвилле, что угостила их малиновым вином и тем самым указала на врага.

— Кто ты?! — пробормотал Брелов, протягивая к незнакомке руки и пытаясь ухватить её за одежду, но он ещё не до конца освободился от чар Гиртрона и не мог скоординировать свои движения, они выходили размашистыми как у пьяного. Он хотел было ухватиться за край накидки своей спасительницы, но неловко промахнулся и, не успев встать, вновь повалился на землю.

Девушка на это лишь усмехнулась и исчезла из поля зрения рок-музыканта, на прощание, махнув краем своего зелёного плаща, который заслонил на миг колющее взгляд солнце.

Брелов перевернулся на живот и в панике стал озираться, лишь нащупав рукоять своего меча, он успокоился и стал подниматься на ноги.

Оглядевшись, он понял, что оказался с другой стороны Шадоурока. Всё здесь было унылое и мрачное. Деревья скрючила засуха, листья облетели, трава пожелтела и стелилась по земле пыльным ковром. Небо было высоким и чистым, но солнце светило как-то не так, слабее обычного и совсем не давало тепла, но вместе с тем кололо глаза до боли. Гора с этой стороны казалась ещё более огромной и неприступной. Если со стороны Шэугленн подножье горы было пологим и покрывал его изумрудный лес, то отсюда гора начиналась отвесной стеной, из чёрной глади которой росли только острые каменные глыбы. Взобраться на гору по этой стене было попросту нереально. Отдельные облетевшие деревца, вцепившиеся в гладь, местами, явно не выдержали бы его веса, и Брелов понял, что штурмовать Шадоурок отсюда бессмысленно.