Дем Михайлов - Свет во мраке

Между монахами и воинами не больше двадцати шагов. И точно посередине стоят друг против друга еще две фигуры. Алая и черная. Оба они стары. Примерно одного возраста. Один полностью сед и худощав. Другой сумел сохранить черный цвет нескольких прядей. Два изборожденных морщинами лица смотрят друг на друга с мрачной угрюмостью непримиримой застарелой вражды. Тут встретились не два друга. Тут столкнулись лютые враги, ненавидящие друг друга столь сильно, что от яростной силы их ненависти вокруг плавится земля. Обширный круг земли вокруг двух старцев почернел и дымится, редкие шипящие языки огня то и дело прорываются наружу. Еще немного и под их ногами разверзнется огнедышащий вулкан!

Этого и страшились закаленные войнами ветераны — прорыва огненной геенны. Чуть в стороне дымилась широкая и длинная черная полоса.

— Императорский приказ превыше всего!

— Нет ничего превыше воли Создателя нашего.

— Не время полагаться лишь на его туманную милость! Ты все же столь же упрям, неотесанная деревенщина! — жестоко обожженные губы боевого мага в алом плаще кривятся в нарочито брезгливой усмешке — Попробуй хоть раз уповать только на собственные силы!

— Я пробовал… раньше — спокойно ответил седой старик в белом балахоне перевязанным красным поясом, скользя ленивым взглядом по бугристой от старых ожогов щеке собеседника.

— Ты победил чудом! Я был ослеплен бешенством и горем! Действовал необдуманно! И ты воспользовался этим! Но я оправился от ран! Но не стал исцелять лицо. Оставил его таким. И каждый день, глядя на свое отражение, я вспоминал тебя! Я отточил свое мастерство! Приготовился к новой схватке! И тут… дошла весть что твой дар запечатан. Ты стал бессильным святошей впавшем в отчаянии и только и могущем что убивать разную погань, а между делом стенать и грызть землю от осознания своей никчемности. Ты сжег ее заживо! Заживо! И ее, и свое еще нерожденное дитя! Ты убил мою кузину! Когда я узнал, что ты больше не обладаешь талантом к огненной стихии, то впал в отчаяние! — ведь отныне я не мог вызвать тебя на магический поединок. Что ж… я прихватил пару мечей и собрался послать тебе вызов на поединок стали. Но тут мне поведали, что ты стал священником… и убей я тебя — меня ждал бы святой суд за пролитие крови духовного лица. Трус!

— Я бежал не от тебя, Гарон.

— Лучше бы ты так и остался в своей клятой деревне!

— Видит Создатель — я мыслю также. Лучше бы я никогда не покидал пределов родного селения… быть пахарем — что за счастливая доля…

— Если бы не королевский приказ, я бы уже сжег тебя на медленном огне! Точно также, как ты поступил с ней! — в ярости выплюнул Гарон — Детоубийца! Убийца родичей! Убийца жены! Душегуб! Вот тебе мои слова, никчемыш Флатис! Ты и я — мы встретимся в последней схватке. По всем правилам чести. На ровном поле. Без свидетелей. Без пощады. Оттуда уйдет только один. И если ты откажешься — я просто сожгу тебя. Здесь Дикие Земли. Гиблые места… пропажа одного святоши не опечалит никого. Ведь ты один как перст! Ведь ты обратил свое будущее в пепел…

Седой старик не ответил ничего. Повернув голову, он слепо всмотрелся в далекий горизонт и промолчал.

— Мы встретимся снова! — повторил Гарон — Как только будет выполнено высочайшее императорское повеление! — повернувшись, отбросив полу алого плаща, он громко крикнул, обращаясь к своим воинам — По коням! Этот священник укажет нам путь к Тарису Некроманту!

Здесь мне бывать еще не приходилось.

Да и мало кому здесь довелось побывать в последние столетия.

Слишком уж гиблые здесь места. Исковерканные и больные, опасные и темные, жуткие и мерзкие, даже невыносимые для обычных путников. Странные здесь места… я никак не мог понять, куда именно занесло меня мое путешествие.

Покинув разоренный город шурдов, я двинулся на юг, двигаясь достаточно быстро, порой переходя на легкий стремительный бег. За время изнуряющей многодневной погони от Истогвия, я научился двигаться по дикой местности. И теперь это умение пригодилось. Я сбегал по склонам глубоких оврагов и поднимался на вершины высоких холмов, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. Я нырял в дубравы и ельники, двигаясь между деревьев подобно ловкому зверю. Я перепрыгивал ручьи и переплывал речушки, дважды переплыл переполненные рыбой озера, подолгу зависая в воде и наблюдая как с озерного дна бьют бурлящие ключи.

Вскоре я остался почти без одежды — она окончательно истрепалась и изорвалась за последние дни. Жалкие лохмотья нельзя было назвать даже нищенским рубищем. Становящееся все сильнее солнце превратило мою кожу в золотую бронзу. Волосы и борода отросли так сильно, что я мало походил на себя прежнего. Дикое существо, молчаливое и расслабленное, смутно помнящее о какой-то важной цели… Осталось ли во мне хоть что-то человеческое?

Но вся моя расслабленность исчезла без следа, когда мой путь привел меня в это странное место…

Долина. Огромная и плоская долина зажатая между двумя старыми лесами с запада и востока, холмами с юга и болотистой местностью севера, откуда я и пришел. Не понадобилось много времени на понимание — некогда здесь случилось страшное побоище.

В Диких Землях места схваток не редкость. Руины разрушенных городов и деревень здесь обыденность. Копни в любом месте чуть поглубже — и узришь черный смрадный пепел и кости павших.

Так было и в этой долине. Но здесь столкнулись не десятки и не сотни воинов. И даже не тысячи. Нет. Куда больше. Здесь столкнулись десятки тысяч воинов. Две страшные силы ударившие друг в друга с безумной яростью уничтожившей их всех. Слой человеческих костей в некоторых местах достигал в толщине высоты моего роста. Эти ужасные бугры из спрессованных воедино костей высились крохотными островами среди моря из людских останков брошенных здесь без погребения. Милосердные ветра принесли немного почвы, стыдливо прикрыли торчащие ребра, заполнили землей и листвой разинутые в последнем крике рты, закрыли зияющие глазницы.

Остатки проржавевшего оружия бесполезных рыжим хламом валялись повсюду. Мечи, топоры, копья, алебарды, щиты, доспехи, бляхи и пластины с конской боевой сбруи, железные ободья повозок, почти сгнившие остовы осадных машин.

Вдалеке, в глубине вытянутой долины, виднелись руины еще одного города, снесенного почти до основания. Высящиеся на расстоянии нескольких шагов от меня разбитые осадные машины некогда швыряли в город огромные глыбы камня — что до сих пор лежали здесь же и лучше всех перенесли пролетевшие годы.

Поле битвы.

Побоище…

Здесь сошлось две армии. Это несомненно. Известны и противоборствующие силы — войска Империи против армии Западных Провинций. Император Мезеран против Наместника Тариса. Брат против брата. Старший против младшего. Как смешно и трагично. Два брата не сумели мирно поделить один позолоченный стул. И вот ужасный итог — десятки тысяч погибших лежат в грязи, умерев ни за что, погибнув за чужие больные амбиции.