Дем Михайлов - Свет во мраке

Если и так, то я сломал его двухсотлетнюю затею. Когда я уходил, на полу валялась изрезанная кровавая тряпка бывшая моей еще недавно столь чистой рубашкой, а прямо за ней — десятки шурдят навсегда замерших в мертвой недвижимости. Нет уж, твари. Вам не вырасти! Вам не отрастить клыки! И не явиться потом с оружием к нашему поселению!

— Есть ли еще такие, Шлеп? — вопросил я, опуская в протянутую ко мне дрожащую ладонь еще горячее молодое шурдское сердце — Полакомься, восстанови силы.

— Есть! Есть! — прочавкал тот, вгрызаясь в податливую и брызжущую кровью плоть — Есть! Немного, но есть!

— И хорошо, что немного — едва заметно улыбнулся я — Самый первый род, да?

— Да! Ты убил самых лучших! Молодую здоровую поросль! И я рад! Рад! Ведь мерзкие крыс-сята считали меня старым уродцем, ходячей закус-ской! Я вряд ли пережил бы эту ночь… либо с-смерть от клыков с-склирсов, либо с-смерть от рук потомков… в них есть и моя кровь!

— Ты тоже из первого рода?

— Боковая ветвь… дальняя… умершая… мне не дали с-самку! Не дали! А я просил! Ведь и я с-сражался! Почему они не дали мне продолжить род? Нам вот сюда, чужак. Пригни голову. Ты высок. А с-своды здесь низкие… впереди тебя ждет новая кровавая тризна…

Так и мы шагали по городу шурдов. Я со старательностью и тщательностью довершал начатое Тарисом дело — вырезал здесь все живое. Комната за комнатой, тупик за тупиком, нора за норой. Старый Шлеп знал свое дело. Его совершенная память единственное, что не подводило в его дряхлом теле. Подпитанный мясом сородичей, с выпяченным бурчащим животом, опирающийся на палку, старик не знал усталости, он не отставал от меня ни на шаг, указывая и указывая новые укрытия шурдских стариков и молодняка. Он же показал мне в каком месте можно обрушить растрескавшийся потолок в одном из коридоров, чтобы отрезать путь бегства из части подземного города.

Сначала счет моих жертв подобрался к сотне, а затем и преодолел ее. Шурды оказались весьма умны. И далеко не все из них присоединились к Тарису. Мне повстречались не только дети и старики — попадались на пути и взрослые шурды, не пожелавшие почтить повиновением своего ожившего бога. Но они же как правило оказывались достаточно умны, чтобы не пытаться вступить со мной в бой. И старались скрыться. Но я никому не позволил уйти. Я убил даже привязанных в одном углов пару склирсов, размозжив им головы. Все живое внутри этих затхлых стен должно умереть.

Долгие часы я провел внутри скалы. Никак не могущий насытиться Шлеп сопровождал меня подобно верному брехливому псу, что только лает, но не кусает. Шлеп знал много. Очень много. Когда он уставал изливать свои старые обиды, то переключался на историю, про кою рассказывал так легко и подробно, будто сам был свидетелем тех событий. Будь у меня такое желание, я бы что-нибудь запомнил из его рассказов. Но желания не было. Я все пропускал мимо ушей. Меня интересовали только те слова, что указывали на новый проход, ведущей к новым жертвам. И не было такой лазейки или крысиного лаза, про который не ведал Старый Шлеп проживший здесь всю свою долгую жизнь. Он указал их мне все до единого. Что как не сам злой рок во плоти встретился мне у входа в город шурдов? Страшный рок довлеющий над расой шурдов… и сегодня его меч опустился…

Начавший задыхаться, тяжело опирающийся на палку, широко расставив изуродованные жестоким морозом ступни, поддерживая свободной рукой отвисающий живот, Старый Шлеп хрипло дышал, со странным благоговением смотря на очередной проход, откуда вырывались клубы не дыма, а вонючего желтоватого пара. Со стен обильно стекала вода, собираясь в лужи на полу. Хлюпало, булькало, чавкало. Пар клубился вокруг нас призрачным маревом, вызывая невольную настороженность. Непростое здесь место…

Зацепившись взглядом, я «посмотрел» на живот Шлепа внимательнее. Что-то не так с жизненной силой в его животе. Кажется, старик сожрал слишком много пищи. Тяжелого сырого мяса. И это после долгой жизни впроголодь. Его тело не справилось со столь обильным потоком пищи. Вряд ли старый шурд переживет свое пиршество… и судя по умному морщинистому лицу Шлепа, он это понимал. Однако незаметно, что его как-то трогала собственная незавидная участь. Он смотрел только на окутанный паром проход. И не оборачивался на уже пройденный нами путь. И правильно делал. Ведь за нами никого. Мы прошлись по городу шурдов как сама смерть.

— Нерожденный… долгие-долгие годы нами правил Нерожденный, что никогда не покидал с-своих покоев. Он плескался в заполненной горячей водой яме, соединенный священными неразделимыми узами жизни со с-своей матерью пребывающей в вечном с-сне… Он был могуч! Очень умен! Умел! Но и он не с-сумел уцелеть после явления с-самого Тарис-са… Быть может то и был наш закат?

— Кто знает — пожал я плечами — Кто знает… А кто сейчас в том зале? Новый правитель шурдов? Король под горой? Властелин вонючих испарений?

— Метко с-сказано, чужак! — забулькал от восторга Шлеп, оправдывая свое имя и что есть сил шлепая себя ладонью по трясущемуся бедру — Метко! И да — там тот, кто занял это ме-сто силой. А вместе с ним его бойцы. Не больше дес-сятка. Но они сильны! И с ними костяные пауки! Не меньше пяти!

— Будь здесь — велел я и шагнул в объятия зловонного пара, что с радостью поглотил меня — Я призову тебя.

Мой голос донесся уже из прохода и влажным скорбным эхом глухо отразился от каменных стен. И тут же послышались другие голоса — злые, предостерегающие, окликающие, требующие. Я не стал им отвечать, но внимательно прислушался, пытаясь узнать где скрывается враг еще до того, как увижу его в этом мареве.

Первый шурд налетел на меня сразу же. Схватился руками за лезвие вонзившегося ему в живот тесака и уронил голову на грудь. Стряхивая его с оружия, другой рукой я ломал шею подвернувшегося визгливого мечника, пытавшегося вскрыть мне колено. Затрещали сминаемые позвонки, я счастливо улыбнулся — отросшая рука набрала свою силу, недавно выросшие пальцы повиновались мне беспрекословно и без задержки.

— У меня снова две руки — поведал я важную для себя новость следующему противнику, а затем снес ему голову с плеч, не дожидаясь его радостных поздравлений…

Старый Шлеп явился на мой зов когда все уже было кончено. Стоя на краю заполненной горячей водой ямы, я вытаскивал из нее за волосы воющего от страха шурда. А вон довольно высок для этого народца. И плечи не перекошены врожденным уродством.

— Это последний? — вопросил я, буднично перерезая глотку новому верховному шурду.

— Нет — удивленно покачал головой Шлеп и ткнул себя в грудь — А я? Я шурд! Настоящий шурд! Злобный! И могучий!

— О да — кивнул я, сдерживая невольную улыбку. Ты почти мне понравился старый калека. Но это не спасет тебя.