Дем Михайлов - Свет во мраке

— Убей! — яростно и вызывающе крикнул создавший тварь некромант, указывая на меня красным от крови пальцем. Он так торопился, что не потрудился перетянуть свои искусанные запястья. Вскоре он истечет кровью. Какая глупая трата жизненной силы…

Тварь выглядящая как странный четвероногий паук повела головой, удивительно быстро скакнула вперед. А затем замерла в нелепой позе, задрав зад кверху и прижавшись головой к земле у моих ног. Из клыкастой пасти послышался сиплый стон, вонь стала почти нестерпимой.

Глядя на жавшегося к земле уродца, я тяжело вздохнул, затем перевел взгляд выше, на внезапно побелевшего как полотно некроманта. Глупец. От меня шарахаются даже древние киртрассы, что чуют во мне что-то, непонятное мне самому. А этот дурак попытался натравить на меня свежесозданного мертвяка, пусть быстрого и сильного, несколько измененного, но все же слишком обычного. Простая нежить видит во мне такую угрозу, что даже их лишенное инстинкта самосохранения естество начинает трусливо дрожать.

Взглядом оценив количество жизненной силы в них обоих — твари и ее создателе, я досадливо поморщился. Слишком мало. Впрочем, мое лицо стремительно заживало, тело тряслось и требовало пищи. Не плотской, а д р у г о й пищи. Мне сгодятся любые крохи. Однако… Я повернул голову и взглянул в ту сторону куда ушли мои ниргалы — они уже возвращались. И тащили за собой сразу четверых врагов. Живых и целых. Полных до краев энергией жизни…

— Сожри его — велел я новорожденной твари, что по-прежнему прижималась мордой к земле.

— Силой и волей самого Темного заклинаю я тебя создание… — закричал некромант суетливо делая руками странные и, на мой взгляд, просто глупые пассы — Приказываю тебе подчи… А-А-А-А-А-А-А! А-А-А! Нет! Нет! Нет! А-А-А!

Тварь начала с его ног. Бывший друг давно оставил свое бренное тело и не мог чувствовать мести к убившему его товарищу. Но чем больше мучений причиняешь — тем больше энергии получаешь. И тварь начала с того, что сорвала с ног некроманта короткие сапоги — вместе с большей частью ступней. И принялась их жадно жрать, трясясь всем выкрученным телом. Я занялся тем же — опустившись на колено над парализованным воином, я сделал первый надрез, не обращая внимания на его тихие просьбы о помощи.

Мы оба смотрели в одну сторону — туда, где на земле извивался обезножевший молодой парень, пытающийся отползти прочь от пожирающего его плоть монстра.

Удар. На этот раз мясо было содрано с голени.

— А-А-А-А-А-А! Создатель спаси и сохрани! Создатель спаси и сохрани! Создатель… Больно, больно, больно… А-А-А! Создатель! Создатель! Созда-а-а-атее-е-е-ель!

— Вряд ли он слышит — задумчиво произнес я, сдирая с шеи жертвы тонкую полоску кожи. Сквозь волчью кость зажатую у меня в руке начали пробиваться столь желанные пульсирующие искры чужой жизненной силы, вливаясь в меня подобно бурлящим речным водам попавшим в пересохшее озеро.

Я насыщался. Я впитывал.

Мы питались вместе. Я и та тварь. Но я ел более аккуратно…

Ведь я могу получить чужую силу и без пожирания сырой плоти… Поэтому я даже не чавкал…

К моменту, когда вернулись ниргалы с новой добычей, все было кончено. На побуревшей от крови хвое лежал изувеченный костяк с переломанными костями. Я стоял чуть поодаль и массировал ноющими пальцами розовую кожу щек — боялся, что снова откроются раны и хлынет кровь. У моих ног чуть подросший мертвяк с треском взламывал грудную клетку второго трупа, стремясь добраться до внутренностей, где могли сохраниться крохи жизненной силы.

Закованные в металл воины толкнули четверых пленников вперед. Толкнули с такой нечеловеческой силой, что те пролетели несколько шагов кувырком и едва не упали на разметанные по земле кровавые куски, в которых трудно было опознать останки их товарища.

Все четверо начали кричать. К моему большому разочарованию. Вот почему? Зачем было бросаться по следу противника с такой показной смелостью? Стоило им попасться, как вся их отвага бесследно исчезла. Улетучилась из их выпяченных грудных клеток, а ее место занял липкий визгливый страх.

Я бережно вынул из поясной сумки тряпку, аккуратно развернул ее и достал влажную и почерневшую от пропитавшей ее крови обломанную волчью кровь.

— Работает она получше мясницкого тесака — доверительно сообщил я самому старшему из связанной четверки — Кромсает и рвет кожу просто на загляденье. Сколько десятков воинов из вашего селения пошло по нашему следу? Отвечай мне быстро. Говори только правду. И тогда я не стану вырывать тебе пальцы по одному. Отвечай.

— Я скажу все! Мы все расскажем все что знаем! — сбивчиво заверили меня, стоящий на коленях воин уткнулся лбом в траву — Расскажем все!

— Так начинайте. А то я вновь ощущаю голод…

На меня обрушился словесный поток. Говорили все четверо сразу, избегая глядеть на меня, но не в силах оторвать полубезумных взглядов от трапезничающей твари, уже вскрывшей грудину и начавшей вытягивать сизые ленты кишок…

Вскоре я узнал, что за нами следом бросили малые силы. Несколько десятков воинов хорошо знающих окрестные дебри. Вот только знать лес это одно, а уметь в нем сражаться — совсем другое. Местные обитатели долгие века были не воинами, а тюремщиками, следящими за теми, кто и не пытался бежать, зная, что тем самым причинит вред сородичам. Редкие стычки с залетными гостями не в счет. Регулярная имперская армия сюда не заходила, отряды наемников не заглядывали. А с забредшими шурдами или зверьем справиться было легко. Особенно, когда тебя поддерживают собственные боевые маги.

Вот и меня сумел достать не обычный какой воин, а огненный маг, ударивший по мне быстро и неожиданно, ударивший издалека. Будь я послабже — превратился бы в обугленные головешки. А так отделался лишь кратковременным пребыванием в огненном аду.

Так же было отправлено три отряда гонцов, понесших плохие вести к тем, кто принимает решения. Гонцы поскакали разными путями. Если перехватят один или два — последний все же доберется до цели.

К кому послали гонцов? Кто принимает решения? Кто здесь решает, кому жить, а кому умереть?

Глаза четверых трусливых болтунов вновь заволокло паническим ужасом. Но на этот раз испугал их не я, а кое-кто другой.

Истогвий.

Он главный. Он решает. И только он. По крайней мере до тех пор, пока сюда не придет ОН.

А чего ж вы так сильно боитесь Истогвия? Тем, что он обладает страшной и непонятной силой?

Да. И поэтому тоже — как поведали мне заикающиеся от страха болтуны. И теперь их ждет неминуемая смерть — ведь Истогвий всегда наказывает по справедливости. Он никогда не перегибает палку. Во всем знает меру. Но уж раз решил наказать — накажет так, чтобы другим неповадно было. Накажет прилюдно. У всех на глазах — дабы знали, что Истогвий не потерпит пренебрежительности к обязанностям, плохой работы, лени, трусости и предательства.