Кэтрин Куртц - Наследие Дерини. Роман

- Проклятье.

- Борк, иди сюда и взгляни на это, - окликнул Манфред через плечо одного из лучников.

Но Ран уже вновь поднялся в седло, настороженно косясь в сторону торентцев.

- Сейчас нет времени, - воскликнул он. - По коням! Если не уберемся как можно скорее, то пожалеем об этом. Борк, отдай королю свою лошадь, а тело леди Судри уложи в седло к лорду Манфреду. Живее!

Манфред помог Райсу-Майклу подняться на ноги, и лучник по имени Борк подвел лошадь, а затем поддержал короля, чтобы дать ему взобраться в седло. Держаться на коне без помощи правой руки оказалось не так-то просто, и от боли он едва не лишился чувств. Стараясь удержаться в сознании, он устремил взор на тело Судри, которую Манфред нес в седле перед собой. Боль оставалась с ним всю дорогу до расположения гвиннедской армии, и еще долго после этого.

А тем временем в Кулликерне Марк Фестил с закаменевшим лицом наблюдал, как бородатые священники в черных рясах бережно снимают доспехи Миклоса, чтобы затем омыть его тело и поместить на ночь для прощания в часовню замка. Рядом стоял Целитель Козим, но он оказался бессилен помочь Миклосу, ибо раны, нанесенные копытами лошади, оказались не единственной причиной гибели торентского принца.

Марек сперва не мог заставить себя поверить в это. Вместе с Козимом он провел считывание мыслей умершего, прежде чем позволить священникам заняться телом его кузена. После он стер все следы своей магии. Теперь они с Целителем знали наверняка, что именно колдовство погубило принца, - и сила этого заклятия исходила отнюдь не от Дерини Судри, а от Райса-Майкла Халдейна.

- Сбывается худший мой кошмар, Козим, - пробормотал Марек, когда они удалились из комнаты, где остался труп Миклоса. - Нет, больше всего я боялся, что сам паду от руки Халдейна, или, хуже того, что он убьет и моего сына. Но погиб Миклос… Как мог Халдейн совершить подобное? Как такое возможно?

Козим с безрадостной усмешкой поднял брови.

- Слухи о магических способностях Халдейнов известны уже давно, сударь… Хотя, признаюсь, до сегодняшнего дня я не слишком в это верил, учитывая, что на протяжении последних шести лет мы слышали рассказы о том, что нынешний король Халдейн всецело находится во власти своих советников.

- И все же отнюдь не кузина Судри так обошлась с Миклосом, - пробормотал Марек. - Я до сих пор не понимаю, как это произошло. Я не сомневался, что Миклос вполне способен одолеть Халдейна в магическом поединке… Да и я сумел бы добиться победы. Мы хотели лишь произвести пробу сил… хотя и готовы были подстроить ему ловушку, если бы представилась такая возможность. Истинной целью оставалась Судри. Миклос буквально с ума сошел от ярости, когда узнал, что она предала своих родных. И я готов поклясться, что в ту пору, когда мы с ним впервые встретились на коронации Джавана Халдейна, этот Райс Халдейн никакой магией не обладал… У него не было даже ментальных щитов, - хотя брат его, несомненно, и владел какими-то зачатками дара.

- Возможно, магия Халдейнов напрямую связана с короной Гвиннеда, - предположил Козим после недолгого размышления. - Именно поэтому вы заметили ее проявление только у Джавана.

Марек пожал плечами.

- Я был тогда еще молод, и нам не удалось физически прикоснуться ни к одному из братьев Халдейнов. Но как может быть их сила столь велика? Она ведь, тем не менее, не спасла Джавана Халдейна от предательства его сановников, и не позволила Раису Халдейну сбросить их иго за шесть лет своего правления.

- И все же этой силы оказалось достаточно, чтобы сегодня убить моего господина, - шепотом отозвался Козим.

Марек поник головой.

- Я должен просить тебя никому не открывать эту тайну, Козим.

- Не понимаю, как вы можете надеяться скрыть это, - возразил Целитель. - И зачем вам это нужно? Все Дерини наблюдали за происходящим, и даже издалека прекрасно видели, что там имел место магический поединок.

- Да, конечно. Но они должны верить, что это не магия убила Миклоса… Что это был несчастный случай. Несомненно, он бы умер от ран, даже без всякого вмешательства колдовства.

- Возможно. Но зачем вам внушать им эту мысль? Зачем вселять в души неуверенность?

- Потому что я не желаю, чтобы его люди возгорелись жаждой мщения и устремились в битву, которая изначально не должна была состояться, ибо на сегодняшний день мы пока не можем одержать победу. - Марек уставился на свои руки, затем поднял взгляд на Целителя. - Козим, я не знаю, как тебя просить об этом, но вынужден прибегнуть к твоей помощи. Когда я буду рассказывать эту историю, другие Дерини смогут использовать чары истины.

Козим устремил мрачный взгляд на молодого человека.

- Так вы просите изменить ваши воспоминания, сударь? Чтобы ложь ваша осталась незамеченной?

- Я прошу тебя изменить мои воспоминания, чтобы я мог представить всем полуправду и не быть пойманным на лжи. Я хочу объявить, что Миклос погиб не по вине колдовства. Я не собираюсь утверждать, что магии там не было вовсе, однако, если все поверят в то, что смерть его была просто несчастным случаем, то люди его уйдут восвояси… И, возможно, дождутся того дня, когда я вновь поведу их в бой против Халдейнов.

Козим медленно кивнул.

- Я понимаю вас, сударь, - пробормотал он. - И полагаю, что принц Миклос согласился бы с этим.

Он оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии посторонних глаз, а затем вновь обернулся к Мареку.

- Кроме того, я сниму вашу усталость, сударь, - пояснил он негромко, одной рукой касаясь лба Марека. - Откройтесь передо мной.

Четверть часа спустя, чувствуя себя слегка окрепшим после усилий Целителя, Марек встал перед необходимостью сообщить подробности гибели Миклоса его офицерам. Где-то в глубине его сознания таилась мысль, что после этого Козим желает еще раз увидеться с ним, - хотя он не помнил, какова может быть причина для этой встречи, - но пока что Марек с радостью покинул Целителя наедине с его скорбью и постарался больше не думать о нем.

Военачальников Миклоса он собрал в парадном зале замка, но, разумеется, не стал садиться в почетное кресло, что стояло посреди помоста. В былые беззаботные деньки, пока они ожидали ответа Халдейна, Миклос частенько собирал их здесь, а теперь рядом с креслом стоял сам патриарх, мрачно косясь на Марека из-под своей высокой шапки.

Подозвав к себе Валентина, который также искренне скорбел о гибели молодого человека, которого любил, как собственного сына, Марек встал перед креслом, но чуть поодаль от него, чтобы ясно дать понять, что он не собирается узурпировать место покойного. Не в первый раз он порадовался, что вовремя отослал Кариссу с ребенком обратно в Толан, ибо менее всего ему хотелось сейчас сообщать жене весть о гибели ее брата.