Елена Тыртышникова - Поле под репу

— Мы? — отметила Дуня. — Вы — синхронизатор?

— Да. Пусть и не на полную ставку. Внештатник, так сказать.

— И что же такого особенного во мне нашёл синхронизатор? Что во мне подходящего?

— Вот мы и подошли к сути, — он поднялся за откатившейся деталькой, и девушка, отвлёкшись от еды и разговора, поняла, что левое плечо сдавливает привычная тяжесть. Но ведь сумку-то гостья забыла наверху!

Дуня покосилась на груз. Тёмно-коричневый шланг. Едва заметно движущийся — живой. Змея! С визгом странница вскочила, опрокидывая миску с остатками супа на в очередной раз практически собранную «мозаику» Септа, и прыгнула в сторону, одновременно оборачиваясь. Что-то объёмистое, явно испуганное не меньше жертвы, скрылось в полумраке — и только «шланг», теперь нисколько не напоминавший ползучую гадину, подрагивал в воздухе.

— Ганеша! — воскликнул маг в раздражении. Поначалу Дуня решила, что хозяин изощрённо ругается, однако потом сообразила: скорее — ругает, обращаясь к кому-то по имени. Смутно знакомому имени. — Нет, я понимаю Лео — у того мозги с мелкую монету, но ты-то! А я тебя ещё в честь бога мудрости назвал!

Бога мудрости?

— Ганеша? — спросила девушка.

Словно бы откликаясь, к свету явился обладатель «трубы». Невысокий, с мула, округлый зверь. Наверное, тот самый, на котором путешествовал Септ — по крайней мере, тени были похожи. Шлангом оказался хобот… Слоник. Обыкновенный слоник. Только шоколадный — таких Дуня ни по телевизору, ни в зоопарке не видела. А ещё маленький. Вот такого бы она назвала карликовым, не то что боевую махину из сна о Сладкоежке! Судя по кремовым бивням, взрослый, а не детёныш. В чепчике, украшенном драгоценными камнями, с браслетами на ногах-столбиках. На спине животинки лежала лёгкая попона с пушистыми кисточками понизу и золотой искрой в рисунке ткани.

Слоник робко подошёл к Дуне и протянул хобот, определённо желая вновь пристроить его у девушки на плече. Странница не возражала. Более того, с удовольствием, пусть тоже не без страха, погладила чужой длинный нос. Слонику понравилось.

— Ганеша? — повторила Дуня. Зверь кивнул.

— Ганеша, — вздохнул Септ — и от мозаики, и от тарелки остались лишь осколки. — У меня дома, там, где я родился и живу, есть такое божество. Правда, оно человекоподобное, только голова слоновья…

— Ну конечно же! — охнула странница. Внимательно оглядела мага — на индуса он вообще-то походил не более, чем любой европеец, разве что принадлежностью к общей расе. — Я из того же мира!

— Значит, земляки, — он опять улыбнулся, затем сокрушённо покачал головой. — Ганеша-Ганеша. Я же на это месяц угробил!

— На что? — девушка, осмелев, потеребила слоника за ухо. Это Ганеше тоже понравилось.

— Представления не имею, — пожал плечами хозяин. — Решил: соберу — и узнаю.

— Опрометчиво. Может, то, что, хм, это развалилось — знак свыше?

— Я несуеверный, — отмахнул чародей. И без паузы вернулся к прежней теме: — Лес, ты подходишь синхронизатору, потому что ты способна жить как бы в двух временах. Это не значит, что ты можешь свободно перемещаться в прошлое и будущее или умеешь ускорять и убыстрять время, это… Как бы объяснить-то? Ты существуешь во времени мира, в котором живёшь, и вместе с тем во времени твоей семьи. Если это разные, но стабильные времена, в какой-то момент они выравниваются. Если при этом ты обитаешь в одном мире, а семья в другом (собственно, только так вы и можете существовать в разных временах), то за счёт тебя время этих миров относительно друг друга также выравнивается. А по цепочке выравниваются и миры, крепко связанные с вашими.

— Семья? Моя семья? Поэтому вы предлагали выйти за вас замуж?

— Именно, — Септ был серьёзен. Точно так же, как и при первой недолгой беседе. И спокоен. — Это естественный способ синхронизации, не самый популярный, зато один из самых действенных. Что-то вроде браков королей, в результате которых две страны становятся одной. Конечно, настоящая семья куда как эффективней…

— У меня есть настоящая семья, — перебила Дуня. — Мама с папой. Они меня любят. Обожают! Две близкие подруги — мы с ними вместе с самого детства! Мы как сёстры…

— Боюсь, эта связь оборвана. Не в том смысле, что они перестали тебя любить или ты их — это всё осталось. Но если посмотреть на ваше родство глобально — прости, никакой значимости, — чародей и впрямь выглядел виноватым. Наверно, так же смотрятся принёсшие дурные вести гонцы, к которым эти вести тоже имеют отношение, но хорошее. — Ладно, я вижу: ты оправилась — козочкой уже скачешь. Так что незачем медлить. Моё предложение обдумывай, сколько хочешь, только не забудь предупредить, если замуж за кого-то другого соберёшься — тогда твои возможности сами собой будут направлены уже на возлюбленного, супруга. — Он махнул рукой на непрезентабельную кучку из черепков, супа и частичек мозаики — мол, само высохнет. — Ганеша! Остаёшься за старшего! Присмотри за Лео — я скоро вернусь. Мы ушли.

— Ушли? Куда?

— Искать твой дом, разумеется. Ты говорила, что хочешь домой, — искренне удивился маг.

— Но зачем же его искать? Вы же сами туда собирались! — вернула удивление девушка.

— Я? Я собираюсь к себе домой, а где твой — я пока не знаю. Мы с тобой земляки, но жить нам в разных местах, разных мирах — не зря же ты перенеслась не по своей воле, да и не чувствую я в тебе сродства, иначе б не предложил жениться… Ты пойдёшь?

— Пойду, — смирилась Дуня. — Только сумку прихвачу.

Она сбегала наверх, вернулась, а чародей её ждал, не думая исчезать. Не испарились и Лео с Ганешей, не пропала мокрая кучка мусора, в которую превратились уха и артефакты. Перед девушкой не расстилался новый, очередной мир. Лишь спустившись, странница поняла, что не только подспудно ожидала, но и надеялась на продолжение путешествия, как… как то случилось в Эстрагоне. На путешествие без Септа.

— Чья это песенка? — почему-то стало стыдно. Пряча чувства, Дуня задала ненужный вопрос.

— Одного талантливого лоботряса. Хороший был сочинитель.

— Был?..

— Да в оперативники пошёл. Зря он. И если б в угоду отцу! А так ведь — непонятно зачем. Самое обидное, что и оперативник-то из него неплохой получился, но тяги к работе не имел. А в результате вышел бедовый папенькин сынок. Бедовый. Не то слово!

Сердце ёкнуло. Вообще-то к тому не было предпосылок, но отчего-то девушка уверилась, что речь идёт о Тацу, «блатнике», как выразился мастер Лучель, «золотом мальчике» со слов самого менестреля. И уж точно — бедовей некуда.

— Как вы найдёте мой дом? — сменила тему Дуня. Только бы не думать о музыканте! Нет, она не хочет продолжения путешествия, как после Эстрагона. — Вы же не знаете, где он.