Елена Тыртышникова - Поле под репу

Ничего изощрённого или чудн о го девушка творить не собиралась, она даже не рассуждала. Она сделала самое простое и, наверное, правильное при данных обстоятельствах: Дуня, закутавшись в несколько шалей и натянув поверх тапочек местный вариант валенок, вышла во двор. Исследовательница не заметила, что то, чем она отговаривалась два месяца — отсутствие тёплой одежды — как-то само собой у неё появилось. Острое, истинное желание, как оказалось, могло переплюнуть любое волшебство… но Дуня не обратила на это внимания: осмотревшись и убедившись, что никто за ней не следит, девушка быстро (насколько позволяла неудобная обувка) побежала к таинственной башне. О! Возможно, Дуня плюнула бы на свои изыскания, прознай, что за ней с неподдельным интересом — точь-в-точь как в библиотеке, даже поза была той же — наблюдал безымянный маг.

Отбитый копчик, мигом обветрившиеся губы, слезящиеся от холодного ветра глаза — и вот она у цели.

Серая, как положено… как крепостная стена и замок, мост, внутренние оградки и строения… башня, тронутая сединой грязноватого льда и белого с прозеленью мха, испещрённая старческими пятнами, похожими на коричневый лишайник. Эта башня не была частью укреплений. По крайней мере, не сейчас. Сейчас у её подножия среди нетронутых сугробов проглядывала неровная линия камней — возможно, прежняя, разрушенная в битвах стена. Старая хранительница замка не устояла, а башня невидимого мага не покинула насиженное место. Более того, если она издали казалась маленькой и ущербной, вблизи представлялась соперницей всему вокруг — и замку, и новой стене. Соперницей, законно претендующей на превосходство.

Дуня ошарашено задрала голову вверх — в глаза и рот залетел снег, шерстяной платок, прикрывающий макушку и уши, скатился на плечи, и холод коснулся висков. Но Дуня не замечала того, что раньше на дух не переносила — она стояла и смотрела. Она точно не могла сказать — куда: на низкое, тяжёлое небо или же на обломанные, оттого ещё более острые, ощерённые в хищном оскале зубцы серой одиночки. Что-то притягательное было в угрюмых, сердитых облаках и печальной, неприветливой башне… что-то… может, то, что Дуня впервые со времени переноса смотрела вверх — открыто, не сутуля плечи, не хмуря лоб… не готовясь упасть.

Чёрный крап головокружения смешался с удивительно острым пухом снега — и Дуня осторожно присела на землю, склонила голову. Теперь снег стекал холодными ручейками за шиворот. Наверное, она простудится. Вот уже дрожит в ознобе…

Девушка поднялась и подошла к двери, дёрнула. Заперто, возможно даже заколочено — не разобрать. Не особенно стремясь проломиться сквозь преграду, Дуня решила ту обойти — поискать другой вход. Надежды не оправдались — хотя теперь вокруг башни и можно было водить хороводы, дополнительных дверей в неё не прорубили. Имелось окошко — из-за неподходящих по размеру ставен, перекошенных, старых, но всё ещё крепких, отлично просматривалась толстая сетка-решётка, через такую даже кошке не пробраться. За окошком следовал деревянный навес, плохо защищающий от снега поленницу не поленницу, но какой-то топливный мусор. Интересно, а господин и хозяин знает, какое безобразие творится на его собственном дворе? Вряд ли… Вообще-то Дуне казалось, что башню и примыкающую часть замка местные обитатели не любят — кто же тогда здесь окопался? Таинственный маг? Почему-то девушка думала иначе.

Следующая находка заставила Дуню испугаться едва ли не до обморока и, дрожа, икать, пока девушка не сообразила, что это, скорее всего, остатки прошлых укреплений. С противоположной стороны от главного входа всё же имелся другой, только был он где-то на уровне третьего этажа.

Верхняя дверь выводила на обломанный, словно обвалился балкон, уступчик, в остальном она немногим отличалась от нижней, по большей части тем, что вроде бы была приоткрыта. Точно сказать Дуня затруднялась, так как страдала лёгкой, школьно-компьютерной близорукостью, потому допускала, что далёкая щель не более чем фантазия, желание увидеть то, чего нет. Но сейчас девушку подобная мелочь остановить никак не могла — интерес захватил всё её существо и пока отпускать не собирался. Внимательно осмотрев кладку под дверью, Дуня с восторгом обнаружила выпирающие камни — похоже, старая лестница на стену. Недолго думая — все мысли остались в замке, — девушка попыталась добраться до второго входа, однако вскарабкаться вышло где-то на высоту половины этажа — Дуня оскользнулась и ухнула в сугроб. По счастью тот оказался мягким, в отличие от сыпавших с небес льдинок.

Набрав полные валенки снега, промочив все юбки и шали, горе-скалолазка сумела признать, что промышленный альпинизм не её конёк. Девушка обожала горы, она в них родилась, но пикник с семьёй, когда до асфальтированного серпантина рукой подать, совсем не то, что цепляться скрюченными от холода пальцами за морозные камни в неудобной, мягко говоря, одежде. Да и сил, пусть их за эти месяцы и прибавилось, в мускулах явно не хватало. Дуня сменила тактику.

Отложив неприступную дверь про запас, девушка решила поискать иные способы проникновения. Самым очевидным было отыскать ключ. К сожалению, самое очевидное для Дуни не являлось самым простым: где и у кого хранились ключи, она знала хорошо, потому не сомневалась, что их ей не достать. Один комплект держала старшая горничная, но сталкиваться с Врулей лишний раз как-то не хотелось, тем более сейчас, когда замок полнился слухами. Приезд волшебника не остался незамеченным, и, конечно, он породил сплетни — люди сами пытались ответить на свои вопросы. Официально никто ничего не объявлял, но о целях гостя догадались быстро, дошло и до неглупой златовласки. Она поняла, что настало время уходить, и потому у прочих началась весёленькая жизнь, особенно у Врули.

Второй, или вернее оригинальный, набор носил ключник, местный завхоз. Его Дуня терпеть не могла. Да, безымянный маг был прав, утверждая, что у сэра Л'рута с женщинами обращаются вежливо, однако это нисколько не отменяло настырных ухаживаний, приставания, многозначительных намёков и пошлых острот. Ключник волочился за половиной девиц замка, гордо вёл счёт попорченным и обязательно хвастал всеми победами. Отделаться от него было не легче, чем от рыбного запаха. Любую же просьбу, особенно личную, не по делу, престарелый ловелас воспринимал как сигнал к действию, за взаимность и благосклонность. Дуня уже заметила на чужом примере, что после проще уступить этому прилипале, нежели с ним бороться. Отчего-то к господину и хозяину люди с жалобами не спешили, и вовсе не белокурая богиня казалась тому виной.

Имелся ещё третий комплект ключей, в свою очередь запертый в шкафу громадного погреба. Делать там полотёрке Леске было совершенно нечего, как и негде взять свечу — в темноте Дуня видела не лучше кого-либо, поэтому тренировки по взлому тоже пришлось оставить на потом. Сейчас у девушки имелся другой план. Еда.