Елена Тыртышникова - Поле под репу

— Братец? — догадался менестрель. Его пальцы на запястье разжались. Стало легко и неуютно, будто с руки упал и укатился в тёмный уголок любимый, носимый с детства браслет.

— Вы куда? — тихо, потеряно пролепетала Дуня. Сколько прошло? Полчаса? Час? Вряд ли больше, а она успела свыкнуться с тем, что рядом этот странный и опасный тип, что он идёт впереди, а она скачет попятам.

— Дальше ты уж с ними. Я выполнил обещание.

— Лурка! — Дуня обернулась на зов, а когда посмотрела на спутника, того уже не было. — Лес, а что ты тут делаешь?

Рядом стояли и близнецы, и, по всей видимости, их конкуренты. Все четверо в синяках, но без существенных повреждений, и, похоже, довольные жизнью.

— Вас спасаю, — буркнула девушка. — Но вижу, что опоздала.

— Что ты! Как раз вовремя! Мы собирались забрать вещички и проведать тебя, — откликнулся кто-то из «эльфов». Порядок действий Дуне не понравился.

— А так как проведала нас ты, то остаётся только забрать нашу Деву и убраться отсюда, — поддержал его… Странница нахмурилась. Голос резкий и насмешливый, но тот ли это парень, что причислил её к детям луны, девушка разобрать не могла — и при первой встрече, и сейчас было достаточно темно, чтобы не принять одного человека за другого. Всё-таки это не «эльфы», которые чересчур выделялись своими роскошными светлыми волосами. К тому же конкуренты близнецов походили друг на друга настолько явно, что в них без труда угадывались братья, пусть и появившихся на свет не в один день, а с промежутком в два-три года. Видимо, семейные подряды здесь не редкость.

— Вашу Деву? — удивился «эльф», чуть менее помятый и более чистый, чем брат. Чувствуя, что даже если ребята умоются и приведут себя в порядок, она всё равно не поймёт, кто же из них швырялся огнём, а кто едва не придушил её, Дуня решительно обозвала этого близнеца везунчиком, благо у того, что попался в лапы стражи имелась кличка Уголь… если, конечно, это не была «военная» хитрость патрульного, ловившего сумасшедшую воровку на лжи.

— Нашу, — кивнул конкурент. — Мы первые в посольство забрались, а явились вы и всё испортили.

— Неужели?

— Послушайте, — тихо вмешалась Дуня. Как ни странно, на неё обратили внимание сразу. — Вам не кажется, что вы ведёте себя глупо? Лучше отсюда уйти, а потом спорить. Тем более… — девушка вздохнула. О встрече с местным королём и её результатах отчего-то рассказывать не хотелось, но невольная соучастница покушения понимала, что известие об убийстве заставит компанию поторопиться. — Тут такое дело… м-мм… правителя того… совсем.

— И чего? — хмыкнул Уголь. — Мы быстренько статуэтку заберём — и свалим. Не бойся, на нас всякую гадость не навесят — любой сыскарь легко определит, что нас и близко с королём не было.

Перед внутренним взором мелькнул певец. Вот мужчина заносит над головой сверкающего ангела, а затем безвольно опускает руку. Поднимает вновь. А потом они бегут к допросной комнате: левая ладонь защитника крепко держит Дуню, а правая сжимает изваяние — у них не было времени искать другое оружие. И сейчас, надо откровенно признать, времени нет, а они стоят тут и болтают.

— Я была, — сердито отрезала девушка. — И игрушку вашу драгоценную уже забрали.

— Кто?!

— Да не знаю я! Он не представился. Он, между прочим, меня спас. И вас собирался. А увидел, что вы сами на это способны, испарился. Куда — не заметила. Он здесь стоял, — Дуня махнула в ту сторону, где потерялся певец, и с превеликим удивлением обнаружила выход на очередную лестницу. Вот тебе и таинственное исчезновение. Как же это она раньше прохода не заметила? — Ищите теперь ангела у менестреля.

— Менестреля? — она аж подпрыгнула от хорового вопля.

— Ну-уу, петь он умеет. Красиво.

— Ребята, нас сделали как младенцев, — окончательно запутал Дуню кто-то из братцев-конкурентов.

Дуня помешивала деревянной ложкой суп из реповой ботвы с репово-чесночной заправкой. Суп был донельзя жидким, пресным и нисколько не насыщал. Впрочем, наесться от одного лишь взгляда на еду мало кому удавалось. Рядом дымилась плошка с кашей. Дуня и на неё смотрела с изрядной долей сомнения.

«Эльфы» щедро и даже настойчиво предлагали взять жаркое или дичь — в кошельках самозванных покровителей звенела монета, — но девушка отказалась. К мясным блюдам она не испытывала доверия, потому что к своему глубокому сожалению и разочарованию ненароком увидела, как тут готовят. А ведь так хотелось чего-нибудь животного происхождения! Ей ещё повезло: хозяин харчевни догадался предложить сыр. И то хлеб — усмехнулась про себя Дуня.

Общий зал был полон. Здесь ели, пили, курили, гоготали, шумели, слушали менестреля и делились последними новостями. Главной и всё ещё бурно обсуждаемой оставалось подлое — а как же иначе? — убийство короля. Вообще-то набольшего называли иначе, но заклинание, которое прочитали близнецы (оба брата оказались магами), упорно переводило термин в настолько заумное словосочетание, что Дуня не стала мучиться и решила для себя называть правителя королём, благо корону она на его голове видела… Наследник безвременно ушедшего господина и повелителя поведал душещипательную историю и за поимку злодеев пообещал тысячу золотых. Когда четвёрка воров — тогда они всё ещё были вместе — узнала о сумме вознаграждения, Дуня никак не могла решить: гордиться ли ей или бежать от подозрительно заинтересованных взглядов. Но потом братцы удосужились изучить описание коварных убийц и посчитали, что результат не стоит будущих усилий. Поди докажи страже, что это — именно та девица, которую разыскивают. Если певца-напарника юный принц, или, вернее сказать, уже король, обрисовал с фотографической точностью, то при воспоминании о Дуне у парнишки явно разыгралось воображение: от собственно девушки остались только чёрные с алым волосы (и те оказались на полметра длиннее) и раскосые глаза, что, надо признать, даже в портовом городе было бы яркой приметой, не вспыхни тут же в столице мода на чёрно-красные парики и причёски.

Тяга рядовых и не очень граждан к экзотическому облику полностью соответствовала всеобщему настроению: как-то незаметно, быстро и легко траур по почившему владыке перешёл во всенародное гулянье. Конечно, это объяснялось, если оно того требовало, очень просто: король умер! Да здравствует король! Но Дуня ещё ни разу не видела, чтобы с такой нескрываемой радостью предавались печали: горожане едва не танцевали, украшая дома чёрно-белыми лентами, часа за два до официального подтверждения смерти государя. Наследник сообщил подданным о трагедии, когда девушка спала, то есть — на рассвете.