Елена Тыртышникова - Поле под репу

Дуня медленно обернулась.

Она его узнала. По голосу. Ещё в туннеле. И всё-таки до последнего боялась ошибиться. Ведь теперь всё в порядке! Всё хорошо! Он же даже не попытался свернуть ей шею — имел, между прочим, право.

— Эх, чувствовал: что-то в тебе не так, — позади стоял менестрель. — Где-то я тебя видел.

— Вы выжили?

Она хотела крикнуть на весь этот… на все миры, но лишь придушенно прошептала. Она желала, заливаясь слезами, броситься к нему на шею, но только доверчиво смотрела на него снизу вверх. А вдруг исчезнет, развеется туманной дымкой.

— Да что мне сделается? — легко отмахнулся он. — Стража не так уж и рвалась арестовать убийцу сумасшедшего тирана. И на них другие заботы свалились быстро — кто-то спёр талисман города, так что ни тебя, ни меня не искали.

Восторг и счастье талой водой скатились с лица и впитались в мёртвую землю под ногами. Дуня охнула. Мираж. Как есть — мираж! Вгляделась в его ясные, такие сейчас небесно-голубые, будто в тон к топазовой броши, скрепляющей ворот, глаза. Ни грамма понимания, ненависти, упрёка… ужаса и боли. Затем, догадавшись, перевела взор на раненую щёку. Ничего. Но она же сама решила, что шрама не будет видно… Однако под столь пристальным вниманием певец несколько смутился и покраснел, а тонкий белый крест так и не проявился. И не намечающаяся светлая щетина тому виной. Шрама ещё не было.

— Т-ты ч-ччего? — попятился парень.

— Бриться надо чаще, — фыркнул мастер Лучель.

— Ага, и по всей поверхности, — огрызнулся менестрель.

Дуня не обратила на лёгкую пикировку внимания. Если шрам ещё не появился, то это значит… Это же…

— Лаура?

— Э… — не сразу сообразила девушка. Всё-таки Лаурой она была немногим больше четырёх суток… Да что там! Она и на Леску не сразу откликнулась бы — тогда, с Раем, теперь-то она отчётливо понимала, она искала повод никуда не уходить. Даже свистни повар, она и то бы замерла в надежде, что он попросит остаться. И уж тем более она не могла не обернуться на зов того, кто из-за неё должен погибнуть. Но от мастера Лучеля она ничего такого не ждала. — Что?

— Хм, не очень-то она похожа на Лауру, — хмыкнул тот. — Но тебе, мальчик мой, виднее… Так, говоришь, где вы познакомились?

Ничего менестрель не говорил. И, похоже, не собирался, однако маг умел выжидать — ему волей-неволей хотелось ответить, так как молчание казалось исключительно невежливым поведением.

— Ну-уу, — тут бы парню просто-напросто нахамить старшему другу или твёрдо сказать, мол, не твоё это дело, что музыканту явно было по силам, однако он предпочёл вновь покраснеть и, почесав в затылке, признаться: — В тюрьме. Сидели вместе. Лу, где я ещё могу встретиться с приличной девушкой?

— Ты? С приличной? — скривился чародей. — Тебе уж точно негде. — И он резко перешёл на другой язык: — Послало начальство напарничка! Ремень и плаха по нему плачут! А ещё сопли вытирай, смотри, чтоб пальчик не ушиб да штанишки не испачкал. Терпеть не могу блатников выгуливать!

— Это ты на каком так пространно материшься? — удивился менестрель. — Меня, значит, хорошим манерам учишь, а сам такое говорить при невинной девице не стесняешься.

— Я не матерюсь, — вернулся к подопечному мастер Лучель. — Я на жизнь, мальчик мой, жалуюсь.

А по поводу чего, не сказал — отметила Дуня, но с певцом делиться пока не стала. Пусть и у неё будет козырь в рукаве. Да и разобраться, как такое вышло, не мешало. Одно точно — волшебный переводчик ни при чём, девушка отлично понимала мага.

— Лаура, как ты тут оказалась? — продолжил тем временем допрос чародей. Зануда и прилипала! С другой стороны, не будь здесь волшебника, в следователя обязательно поиграл бы «подельничек», если припомнить его действия в «лаборатории». Зато теперь они объяснимы и логичны.

— Не знаю, — нисколько не погрешила против истины путешественница. — Попала в какой-то странный туннель, испугалась, задёргалась. Покарябала стену — и вывалилась сюда.

— Не помнишь, девочка, как очутилась в туннеле?

— Уж не добровольно, — снова не солгала Дуня. — Я сознание потеряла. Очнулась уже, когда плыла.

Три языка. Не считая английского, на котором она вряд ли смогла общаться, но признать признала бы. Итак, три языка: один, родной, она знает хорошо… Интересно, а Вирьян его тоже знал или всё-таки пользовался заклинанием? Девушка постаралась припомнить их недолгие беседы, если конечно пару-другую фраз можно назвать разговором. Нет, ничего похожего на море. Впрочем, шум прибоя она стала улавливать только после того, как менестрель объяснил что да как. Н-да… Неважно. Не о том она сейчас думает.

Итак, родной, язык сэра Л'рута и язык Рая. Интересно, каким они сейчас пользуются?

— Эй, ты что, заснула? — менестрель пощёлкал пальцами перед носом.

— А? Что? — моргнула Дуня. И напряглась — опять упустила момент? Какой же язык?

— Спрашиваю, тебя вернуть домой? — пояснил парень.

Девушка вскинулась. Некоторое время непонимающе смотрела на музыканта, а потом пролепетала:

— А вы… можете? Да?

Неужели всё так просто? Неужели всё закончилось? Конец метаниям! Домой… Её глаза заполнились слезами.

— Мы? — улыбнулся менестрель. — Конечно, можем.

— Снова-здорово, — буркнул в сторону мастер Лучель. — Распушил хвост петушок.

— Лу! В самом деле, прекрати ругаться! Или бухтеть… Ну, в общем, завязывай ты уж, чем там занят.

Опять другой, известный чародею и Дуне, но не певцу, язык. Но тут-то чего такого? Зачем скрывать не без причинное раздражение, если каких-то минут десять назад прекрасно отчитывал подопечного понятными тому словами? Что-то страннице волшебник перестал нравиться, а ведь после приключений в башне он был ей более чем симпатичен — не как скелет, разумеется, а как призрак, человек, потерявший, а затем обретший веру в себя… С другой стороны, когда этому суждено ещё случиться! Надо бы предупредить мага. И, конечно же, менестреля!

— Он намекает, что я-то ничего не могу, — пустился в объяснения певец. — Из нас волшебник только он, а я так, мальчик на побегушках. Так что по части возвращения это всё-таки к нему.

— А-аа, — протянула Дуня и повернулась к мастеру Лучелю. Тот отшатнулся. — Вы же можете? Да?

— Могу, — вздохнул он. — Вернее сказать, способен. Но…

— Но? — путешественница спала с лица. Отчего? Откуда? Всегда и всюду лезет это проклятое «но»!

— Девочка, если тебя вытолкнуло из родного мира, как бы оно грустно и жестоко не звучало, тебе нет в нём места, понимаешь? Я и впрямь могу отослать тебя обратно, но долго ли ты там продержишься? Уверяю тебя — нет. Хорошо, если тебя возьмёт мир, которому ты предназначена, однако вероятнее всего тебя ждёт смерть. Ты — что-то вроде болезни. Один раз от тебя избавились легко, во второй — лекарство… методы станут жёстче…