Елена Тыртышникова - Поле под репу

— Лаура, — быстро шепнул менестрель, когда их каким-то недоразумением оставили один на один в громадной землянке. Видимо, иных убежищ от вражеского обстрела здесь просто-напросто не могли устроить. Наверняка противник прятался в точно таких же, возможно, за тонкой стеной перегноя схоронках. — Молюсь, чтобы я не промахнулся. Вроде меня считают большим человеком, хотя пока до доверия далеко, но это как раз дело поправимое. Контакт беру на себя, а ты не отставай. И не перечь, пожалуйста, а то погорим. На удачу, ты с ними в разных фазах, так что ошибок не бойся.

— А кем?

— Что?

— Кем они вас считают?

— Командором. Я… главнокомандующий теперь, — он криво улыбнулся. — У них тут невесело.

— А если они догадаются, что их обманывают, подло и цинично.

— Догадаются, не догадаются — без разницы, ибо подло и цинично я их обманывать не буду. Я немножко привру. Здесь всё плохо и может стать только хуже. Мне всего лишь необходимо прикинуться хорошим генералом… командором.

— Получится ли? — вернула улыбку, полную сомнения, Дуня. Игра — это игра. Драка — это драка. А война — это…

— Война, — закончил за девушку менестрель. Выходит, она умудрилась высказать мысли вслух. Ведь не собиралась. — Да, Лаура, я в курсе. — Он поморщился. — Что ж, придётся тряхнуть стариной…

— Стариной? Сколько вам лет?

— Двадцать четыре. А что?

— Ничего.

Н-да, старичок. Прямо-таки дедуля ветхий!

Странница открыла рот, но опоздала — местные спохватились и вернулись к эр-ле-ти и его эр-ле, что бы то ни значило. И всего-то четверть часа спустя Дуня узнала, что намеревался сделать Тацу и чем «тряхнуть». Он повёл войска в бой. И те пошли. Не ошиблись в выборе, ибо к вечеру эта битва, это сражение оказались за новым командором. Командором, что не стал расспрашивать подчинённых о ситуации. Командором, который действовал на основе увиденного за недолгой «оздоровительной» пробежкой. Командором, бывшим лишь бродячим певцом и актёром, который решил «прикинуться хорошим генералом».

Прикинуться.

Как же!

Тацу принёс принявшей его армии победу — и людей уже не интересовало, настоящий ли он эр-ле-ти или наглый самозванец…

— Как кушать хочется! — вздохнула Дуня. У неё же маковой росинки во рту не было суток трое, если не больше. Странно, как продержаться-то удалось?

— Покопайся в куртке, — присоветовал менестрель. — Может, сухарь какой завалялся.

Девушка сунулась в карманы. Кажется, там много чего завалялось — не хватало только мышеловки. Сухаря тоже не было, зато обнаружился дутый шелестящий пакетик. Яркий, блестящий, испещрённый округлыми иероглифами. Судя по виду, он лежал здесь немалое время.

— Это съедобно?

— Вряд ли, — Тацу повертел находку в руках, привычным движением надорвал, словно упаковку чипсов. — Но жрать можно. — Вернул пакетик Дуне. — И чего ты на пиру не поела?

Странница заглянула внутрь. Обещанный «хлебушек».

— Хотя нет, к лучшему это. Иначе камеру я б не отмыл.

Девушка мрачно вгрызлась в сухарь. Тьфу ты! И впрямь несъедобный: мало того, что каменный и плесневелый, так ещё и со вкусом приснопамятной горчицы. Однако выбирать не приходилось, желудок настоятельно и на повышенных тонах требовал своё.

— Где вы так навострились генералами прикидываться ?

— Было дело… — начал парень, но его ворчливо перебил мастер Лучель.

— Скоморох он балаганный, — забрюзжал маг. — Всё никак цирк догнать не может.

— Спасибо, Лу, — трудно определить, возмущался ли менестрель или ему всё равно. — Я знал, что ты меня не разочаруешь.

Чт о это волшебник?.. Ах да, он же настоящий спектакль, в отличие от Дуни, сидевшей на первом ряду, пропустил.

…Было сражение. Была победа. Был пир.

Если при приближении эр-ле-ти все радовались, то от его эр-ле шарахались, как от прокажённой. Почему?

— Лаура, милая моя… — Эть, таким вкрадчивым тоном лучше уж «геморройная»! — Ты солдат-то прекращай пугать. И завязывай с улыбками — мне боевой дух нужен, а не толпа заик.

— Зачем же?

А как всё хорошо начиналось! Объятия, поцелуи…

— К чему мне заики? — искренне удивился Тацу.

— Я о боевом духе.

— Армия должна быть готова к сражениям.

— К сражениям? Каким? — чем больше Дуня злилась, тем она становилась смелее. — Что вам до того?

— Моя же армия. Как иначе?

— Ваша? С каких пор?

— Лаура, ты меня изумляешь, — и он не врал. — При тебе же согласился. Раз уж взялся за дело, то доведу его до конца… К тому же, скажи мне откровенно, ты умеешь перемещаться между мирами?

Вряд ли он имел в виду спонтанные прыжки неизвестно куда и неизвестно когда.

— Нет, полагаю, — пришла к выводу девушка.

— Я тоже, — менестрель развёл руками. — Нам нужна помощь. То есть следует привлечь к себе внимание. Наилучший способ — стать знаменитостью. В этом мире и в этой стране война — что ещё нужно?

Да только свет в оконце — как в песне. Дуня-то думала, что проще и логичнее отыскать знающих людей… Но, если поразмыслить, девушка регулярно на них натыкалась, а толку — ноль.

— И в любом случае, нам нужно устроиться в безопасном месте. Здесь и сейчас безопаснее всего быть эр-ле-ти и его эр-ле.

По скромному Дуниному мнению, Тацу просто-напросто не нравилась роль статиста.

— И кто же это такие в действительности? Да и откуда вам известно, правую ли вы сторону выбрали?

— Лаура, — он хмыкнул. — В войне редко бывает правая сторона. Но даже если мы ошиблись, у нас есть возможность стать правыми, правильными. И единственно верными.

— Победителями?

Менестрель долго смотрел на подопечную. А потом всё-таки сказал:

— И ими тоже.

— А…

— Обожди, — оборвал новоявленный генерал. — К нам идут. Ведут кого-то.

Вот так быстро, просто и без предупреждения наполеоновские планы Тацу приказали долго жить. Бойцы — его воины — наткнулись на обессиленного мастера Лучеля. Волшебник, тотчас выданный эр-ле-ти за фокусника — и попробуйте только спросить, кто же он на самом деле! — пообещал напарнику и его крале вытащить всех из этого в более подходящий мир, но чуть попозже, когда поднакопит магию, для чего чародею требовались вода, обильная еда и двенадцать часов здорового сна. Так как в лагере счастливо звенел и облегчённо смеялся самый настоящий пир в честь разгрома противника, то всего перечисленного имелось в достатке.

Дуня почему-то не обрадовалась. Кажется, менестрель тоже расстроился. Он отдалился от странницы и мага, позволил офицерам увести себя к главному столу и в целом занялся общественно-политической деятельностью. Эр-ле и «фокусник» остались одни. Как-то у них в руках очутились полные стаканы с вином. И отчего-то Дуня то попробовала, хотя она и шампанское пила редко и очень давно…