Ольга Карелина - Смертники доброй воли

Со скрипом Адамас вспомнил подробности этого «путешествия». Старшие вынесли полуживого Беккера к дороге в город, где его подхватила спешно вызванная с базы машина (кажется, за ней сбегал один из близнецов-терасов) и отвезла в главную больницу. Весь лагерь согнали обратно в бараки, потому что сидеть на открытом воздухе под таким дождём, само собой, мало походило на праздник. Вроде никому при нём не сообщали о Сати и Беккере, но наверняка уже все в курсе. Адамас, кажется, даже слышал, как Дилайла перед административным зданием, куда отдельно ото всех зашли Сати и Миа (ведь там же была Миа?), сказала Джею, что немедленно поставит в известность о случившемся Рэкса. Жди гостей…

Адамас встал и, шатаясь как после бессонной ночи, прошёл в ближайший угол комнаты, чтобы сесть там прямо на пол и подтянуть к груди колени: с тахты пол казался чересчур уж далёким, и его мутило. Но даже в такой позе «карцер» то и дело начинал кружиться перед глазами, а закрыв их один раз ненадолго, хорон и вовсе на ближайшее время отказался от этой идеи: начинался подлинный «вертолёт», о котором когда-то рассказывал любивший напиться Кристиан, — и от этого «вертолёта» ощущение, что он падает в бесконечную чёрную бездну, становилось только реалистичнее.

Кристиан. Адамас ухватился за это имя, чтобы отвлечься от неприятных физических ощущений. Куда делся Кристиан? Он ведь был там с самого начала, Адамас отлично помнил, что кузен помогал ему, хотя всё остальное благополучно провалилось в памяти безвозвратно. Когда Кристиан успел исчезнуть с места преступления? С появлением Беккера — или раньше? И почему? Испугался последствий — или его самого, Адамаса? Как он мог оставить его одного?

Адамас зарылся лицом в колени, сжав ладони на плечах так сильно, как мог: чувство максимального напряжения в мышцах помогало спасаться от бездны. С произошедшего он помнил тоже одни лишь ощущения, почти ни одной картинки не всплывало перед внутренним взором, когда он пытался восстановить нить событий и понять: что же всё-таки случилось с ним, что он абсолютно потерял контроль над собой? Сполохи, вспышки эмоций. Возбуждение — сердце бьётся в ушах. Нетерпение. Торжество. Злорадство. Желание сломить — потому что она ничуть не боится, она лишь ненавидит его, он вызывает у неё отвращение. Всеобъемлющая власть. И ни одной мысли, словно в те минуты его и не было там. Беккер — это уже не сполохи, а всплески. Ярость, слепящая и выматывающая, жажда крови, боли — чёрт побери, Адамас и правда собирался убить его! Если не Бельфегор, как бы он потом жил с этим? О чём он думал? Точнее, нет, почему он не думал?..

Это было невыносимо. Адамас попытался разжать пальцы, чтобы в привычной манере выместить накопившиеся чувства на стене, но оказалось, что руки свело судорогой от перенапряжения, и ещё пять минут минимум он методично разминал их. Взгляд не желал фокусироваться, в голове всё так же была пустота, тянущая в себя, в беспросветный мир, где едва-едва билось сердце и почти не было слышно дыхания, — и, закончив с руками, Адамас принял прежнюю позу и наконец закрыл глаза.

Он потерял счёт времени и вздрогнул, когда дверь щёлкнула, открываясь. Подняв голову, Адамас увидел входящего Джея.

— Завтрак, — сухо проговорил хорон, ставя принесённый поднос на столик у тахты. — Стукнешь, когда закончишь. И, кстати, твоя сумка с вещами, переоденься в чистое, я сразу забыл принести.

Адамас проследил, как он роняет её на пол возле того же столика, разворачивается, уходит, закрывает дверь, и опять уткнулся лицом в колени. В мыслях чуть прояснилось: если Джей сказал «завтрак», значит, уже утро, а Адамас просидел в углу весь остаток ночи, даже не заметив этого. Уснул, что ли? И, наверное, сегодня прибудет отец. Странно, но по сравнению с предыдущей их встречей Адамас совсем не боялся наказания. Теперь он куда больше боялся самого себя — потому что больше не знал, на что ещё способен, если вдруг его снова поведёт.

Да и что он вообще о себе знает? Чего он хочет, куда идёт, на что надеется? Последние восемь лет жизнь больше походила на постоянное своё отрицание, чем на что-то другое. Когда он в последний раз испытывал нормальные чувства, без этой червоточинки, без злости, превосходства, ярости, недовольства? Уж не в визит ли Дилайлы? Даже забавно, как далеко человек может зайти в том, чтобы доказать всем, как ему всё равно…

Дверь опять щёлкнула, и Адамас опять очнулся. Вошедший Джей молча забрал нетронутый поднос, а в комнате с единственным окошком под потолком, кажется, стало ещё светлее, чем в прошлый его визит. Очередной провал во времени. Как только Джей исчез из «карцера», Адамас переполз к самой двери и уселся, привалившись к ней, чтобы больше никто не вошёл к нему без предупреждения.

Удаляющиеся шаги Джея было едва слышно, и Адамас снова было ушёл в себя, но встрепенулся, когда там, по другую сторону пустоты, кто-то спотыкаясь приблизился к двери и, судя по шуму, сел на пол. Неужели его караулят настолько бдительно? Считают, он попытается бежать? Впрочем, после такого Адамас и сам подозревал в себе преступника похуже Зебастиана и Азата вместе взятых.

Ощущение бездны отступило, и пришлось думать. Адамас чувствовал, что обязан понять, что с ним случилось, потому что иначе он может никогда не научиться делать то, что хочется, а не на что толкнёт первый попавшийся рефлекс. Он ведь и правда просто хотел попугать Сати: раздеть, унизить, потом сказать что-нибудь вроде «ну, теперь понятно, почему никто из парней тобой не интересуется, кроме Беккера» — и одеть обратно. Она бы не посмела о таком никому рассказать — позор на весь лагерь, — а уж напавший Беккер и подавно. Да и он получил бы пару ударов, не до полусмерти же. Однако почему-то Адамас решил пойти дальше — почему, почему, почему?!

И почему Кристиан, чёрт возьми, его не остановил?!

Опять шаги. Адамас понял, что сжал ладони на плечах, кажется, до синяков — левому плечу и так досталось от дерева, — и, с усилием разжав пальцы, прислушался. Его сторож не шевельнулся, а вот подходивший — судя по шагу, точно не Эрих и не Бельфегор, мерившие его как истинные военные — остановился у самой двери и заговорил.

— Вот ты где, — Адамас узнал мягкий голос Табиты. — Мы тебя обыскались, Джей. Давно ты тут?

— С самого начала, — глухо отозвался Джей.

— Думаешь, убежит?

После паузы хорон хмыкнул.

— Как мы видим со съёмки камеры скрытого наблюдения, разве что смоется через трубу туалета. Нет, я не поэтому тут сижу. Просто, на всякий случай.

— На какой? — Табита, кажется, села рядом. — И как ты провёл съёмку на свой планшет?

— Охранник из видеонаблюдения оказал мне эту любезность. Есть у меня некоторые подозрения насчёт Адамаса, слежу, чтобы от них избавиться. С того момента, как я его сюда привёл, он сидит в одной позе, да и к завтраку не притронулся. Мне кажется, ему плохо, и вдруг… Впрочем, я уже ни в чём не уверен.