Виталий Башун - Потому, что лень 2

А хорошее местечко нашел Гольфер. Совсем недалеко. Со всех сторон кустарник. Правда, шебуршать долго нельзя, прогуливающиеся одиночки, парочки и компании могут заинтересоваться тем, что там твориться. Хорошо если будет у них совесть со стыдливостью, но ведь некоторых жареными колбасками не корми, элитным вином не пои, дай только понаблюдать за процессом.

В кустах лежал весь мой скарб. Поверх мешка аккуратно расположилась тренировочная форма, которую с удовольствием носит молодежь не только Галсоро, но и Сорокара. К форме прилагались еще и униформа повара: тонкие просторные белые штаны, долгополая куртка и высокий колпак.

- А униформа зачем? Надо в мешок и с собой. Если на месте нет.

- На месте есть. Надевай. Будет у тебя две униформы.

- Ты не понимаешь. Нельзя в униформе по улице. Только на кухне. Гигиена, корнеплод ей в ботву.

- Ты думаешь гвардейцы на посту в курсе внутрикухонных правил? Интересно, кто тебя надоумил?

- Интересовался… на кухне. Любопытно было.

- Надевай униформу. Так сразу видно — идет повар. Вопросов меньше зададут.

Пожав плечами, я моментально надел на себя и тренировочный костюм и поверх униформу. Одежду барона затолкал в мешок, закинул его на плечо, взял в руки сверток с мечом… Та-а-ак. Сверток из простой мешковины стал другой формы и объема. Странно. Ага. Из мешковины торчал кусочек блестящего металла. Я хотел было прикрыть его, чтобы не отсвечивал, но быстро понял — рукоятка большой шумовки не прикрыта и блестит с вполне определенной целью. Кто захочет посмотреть содержимое и без разворачивания поймет, что там такое — разумеется, большая шумовка. О-очень большая для мелкого поваренка. Да еще и надпись: «Будущему БОЛЬШОМУ кулинару от коллег в день БОЛЬШОГО пинка на МАЛЕНЬКУЮ кухню», — не оставила сомнений в том, кому и зачем был сделан такой подарок.

- Я там поварешку стырил с кухни. Самую большую, какую нашел. Еще друга попросил нанести магическую гравировку. Признаю, текст не очень, но на муки творчества не было времени.

- Ва-а-а-аше высочество! — не удержался я от ехидного комментария. — Такие слова некультурные! Сты-ы-ырил! И от кого я их слышу? От целого высочества, да еще и виконта! Учишь новый язык — простонародный?

- Надо быть ближе к простым людям, и они к тебе потянутся, — с напускной важностью ответил Гольфер. — А ты их по рукам! По рукам, загребущим! Так тебя слова удивили, а не факт кражи имущества с королевской кухни? — в свою очередь с улыбкой спросил.

- Хм. Если имущество принадлежит королю, то отчасти и тебе тоже. Следовательно, изъятие своей же собственности не является кражей. А такой культурный молодой человек, только что получивший благословение…

- Ладно, — вздохнул виконт… принц, — я бы с тобой еще поговорил, пошутил-поспорил. Интересно с тобой. Совсем недолго знакомы, а будто с детства тебя знаю. Жаль, но время не терпит. Пора.

Я развернулся и начал уже продираться обратно через узкий проход среди кустов, как меня остановил возглас виконта:

- Стой! Подожди!

Я послушно остановился и развернулся.

Принц подошел, снял с моей головы поварской колпак и взлохматил волосы. Потом он достал платок, смоченный пахучей водой и провел по лицу. Я стоял, ничего не понимал и тупо смотрел, не пытаясь помешать.

- Я чуть было не проглядел. Прости, но ты выглядел как барон в поварской одежде, а не как повар-слуга, каковым должен предстать перед охраной. Пришлось удалить все труды лакея, которые он вложил в твой образ столичной штучки, — объяснил виконт свои действия. — И еще. Постарайся немного сменить походку. Уж очень уверенно ты вышагиваешь. Будто все здесь принадлежит тебе. Понимаю, благородное воспитание въелось в кровь, — это в чью же кровь оно въелось, хотелось мне сыронизировать, — но постарайся сыграть роль, словно в любительской пьесе. Все благородные увлекаются лицедейством в домашних спектаклях «для своих», но никто не позволит назвать себя лицедеем. Тем не менее, по жизни некоторым героям, воспетым в песнях бардов и причисленных королями к лику Героев, приходилось играть роль слуг не на сцене. Вспомни Клабриса! — это кто? — Он, будучи особой знатного рода, семь лет играл роль простого истопника. Каждый день по маленькой пробирке носил во дворец жестоких Элизабертов алхимический состав, дабы взорвать оный вместе со всеми членами. Не взорвал. Его поймали, судили и повесили. Даже на эшафоте он не признался в своем благородном происхождении, дабы не нанести ущерб Родине. А дэрини Перовини? Играла роль горничной. Терпела капризы и даже пощечины, но вызнала все тайны дома Боррджони!

Сказать честно? Устал я от пафоса виконта. Он хороший парень и хочет меня подбодрить, но сколько можно болтать?

- Франсор, пройдись немного. Что-то мне походка твоя не нравится. Слуги так не ходят.

Да уж-ж-ж! Будто я не видел, как ходят здешние слуги. Иные выступают так важно, словно они и есть настоящие их величества (во множественном числе), а всех прочих можно снисходительно считать условно достойными попирать своими ногами аллеи королевской резиденции.

Пришлось мне несколько раз пройти перед виконтом, пока того не удовлетворил созданный мной образ. Правда, получилось нечто убогое, с моей точки зрения. Эдакий согбенный, глядящий исключительно в землю олигофрен, боящийся любого громкого звука, а от собственной тени падающего в обморок.

- Вот теперь нормально! Настоящий слуга! — неискренне обрадовался принц. — Хочу напомнить, через три дня магическая иллюзия исчезнет, кончится подпитка, как сказал мне мой знакомый, и твои документы снова станут отображать твою ауру и статус. Ты должен успеть покинуть резиденцию до этого времени.

Я кивнул на прощание и направился к аллее, ведущей к дому архимагистра. Шел так, как учил виконт. Лень было его переубеждать. Но стоило ему скрыться за поворотом, как я стал вести себя естественно… в полном соответствии с надетым на себя костюмом.

Не знаю… правда, не знаю, как так получается: надену на себя роскошный камзол и я — герцог. Надену одежду простолюдина и я — простолюдин. Клерк, ремесленник, купец или боец… В зипуне смерда я автоматически добавляю в речь излюбленные ругательства землепашцев, не считаю зазорным «бить соплю об землю» и вытирать нос рукавом. В безрукавке приказчика подобное поведение приводит в ужас, зато прямо тянет всем подряд (а вдруг клиент?) угодливо кланяться, улыбаться и бесконечно повторять: «Чего изволите?».

В общем, много кого через наш трактир прошло. Был материал для наблюдений. Еще какой. Довольно часто именно за столом люди ведут себя наиболее естественно, раскрепощаются и дают взглянуть внимательному человеку на свое истинное лицо. Воистину «Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры» [William Shakespeare]. А я что же? Такой же как все. Особенно в детстве. Кем я только не воображал себя. Мореплавателем — и маленький пруд через дорогу превращался в бескрайний океан. Путешественником — и бурьян возле пруда становился непроходимыми джунглями.