Дмитрий Христосенко - Кровь дракона. Остаться в живых (СИ)

- Нет, не получиться, - покачал головой Дых. - Там за излученой туронцы пост постоянный ладят, в том месте где раньше наш гарнизон стоял. Мимо них не проплывешь, вся река под приглядом.

Нант, предвкушавший легкую прогулку по реке, огорчился:

- Жаль!

- А если ночью? - спросил Грох, которому тоже понравилось предложение.

- Дак, если ночью лодку заметят так сразу стрелами садить начинают. Говорят, мол: "неча по ночам плавать". - объяснил отставной десятник.

Грох вынес новое предложение:

- А если мы стороной обойдем этот пост, а вы нас потом ниже по течению подхватите?

Нант заинтересованно наклонился вперед. Дых пожевал губами, обдумывая предложение, но потом разочарованно махнул рукой:

- Ничего не получиться. Сделать так конечно можно, а дальше как плыть? Туронцы, наверное, не один пост на реке поставили. Чай не дураки. А где остальные посты? Так поплывем наобум и попадем прямо к ним в лапы. Бездоспешных-то они разом стрелами утыкают. А в доспехах плыть, так ежли лодка перевернется, то и "мама" сказать не успеете, разом на дно уйдете. Нет, не дело задумали.

Нант вздохнул. Глеб понимающе на него посмотрел. Его самого не прельщала пешая прогулка под палящим солнцем, но другого выхода не было, Дых все толково разъяснил.

Тут Сувора осенила идея:

- А лошадь с телегой у вас в деревне нельзя достать? Нам бы товарища на нее положить.

Грох выразил свое полное одобрение. Именно на его долю доставались основные труды по переноске тяжеленного Тханга.

- Не стоит. - ответил Дых. - Вы же, как я понял, не хотите привлекать к себе лишнего внимания? Вот! А деревенька у нас маленькая. Слухи пойдут, пересуды. Так и до туронцев дойти может. Ладно здесь одни рыбаки собрались, они язык за зубами держать умеют. Рыбалка, она ведь того, болтунов не любит.

- И то верно. - чуть поразмыслив согласился Сувор.

- Вам бы лучше в городок наш завернуть. Там-то незнакомыми людьми никого не удивишь. Дело привычное. И лошадку там же сторгуете.

Волков пощупал развешанную у костра одежду. Рубашка уже давно высохла, а вот штаны были чуть влажноваты. Но рассудив, что в такую жару они и на теле спокойно досохнут, Волков начал облачаться. Нант тоже. И даже Грох и Сувор, чья одежда точно не успела просохнуть, не стали высказывать возражения и последовали примеру товарищей. Они понимали, что и без того сильно задержались.

- Где я? - раздался тихий шепот неподалеку, Глеб от неожиданности даже подпрыгнул и только потом до него дошло, кто это сказал.

- Тханг, дружище! - первым радостно взревел Грох.

- Очнулся, зеленый! - поддержал его Нант.

А Волков, опередив других, подскочил к раненному и, глядя на осунувшееся лицо - он был искренне рад, что его единственный в этом мире приятель пришел в себя! - участливо спросил:

- Как ты?

Тханг криво улыбнулся:

- Жить буду... наверное.

- Но-но, - погрозил Глеб пальцем, скрывая радость, за притворной строгостью. - Ты мне эти упаднические настроения брось. Никаких "наверное". Обязан выздороветь. Зря что ли мы такую тушу на себе перли?!

- Слушаюсь, господин! Выздоровлю.

Остальные спутники Глеба рассмеялись, слушая их диалог. Настроение резко пошло вверх. Сейчас, при всей неопределенности их нынешнего положения, они рады были любому положительному событию.

Грох, присел возле раненного и размотал повязки. Из покрасневшей, воспаленной раны потекла струйка крови. Грох, что-то чуть слышно бормоча почти уткнулся носом в рану. После внимательного осмотра он сменил повязку и вынес вердикт:

- Ему бы с декаду отлежаться по хорошему и дело на поправку пойдет, но...

- Нет у нас декады. - вздохнул Нант.

- Может у рыбаков оставим? - спросил Сувор.

Услышав последнее предложение, Тханг попытался подняться, но со стоном повалился на землю.

- Не останусь. - прошептал он, предпринимая новую попытку подняться.

- Лежи уж! Куда рванул-то? - сказал Глеб, прижимая раненного орка к земле, после чего бросил сердитый взгляд на рыцаря: - Никого оставлять не будем.

Сувор склонил голову:

- Как вам будет угодно, маркиз.

- Не останусь. - все повторял и повторял Тханг.

Пока они занимались ранами Тханга, старик успел сбегать к шалашам и вернулся с кипой темных шерстяных плащей.

- Возьмите, пригодятся.

- Вот это дело! - обрадовался Нант, сержант тут же поднял один из плащей и накинул его на плечи. - Не будем доспехами за версту сверкать.

Волков приподнял плащ и присвистнул: плотная шерстяная материя и так весила немало, а если промокнет - вообще неподъемной станет. Он набросил плащ и застегнул фибулу. Подвигал плечами. Тяжело, неудобно, жарко. Скривился. И без того немалый груз приходится на себе тащить, а под этим шерстяным куском вообще упреешь. Зато в этих плащах они меньше внимания привлекать будут, да и ночью можно будет закутаться в толстую, теплую материю и выспаться в тепле, а не лязгать зубами от холода.

Послеобеденное солнце неимоверно жарит своими лучами. Поднимаемая сапогами пыль оседает на потное распаренное лицо, скрипит на зубах. Недавно выстиранная рубашка, вновь промокла насквозь, хоть выжимай, и прилипла к спене. Тяжесть доспехов прижимает к земле. Плотный плащ путается полами в ногах. Впереди мелькает склоненный затылок нугарского рыцаря. Позади бухает сапожищами Грох. На плечах могучий орк несет своего раненного сородича. Тот надулся и злобно зыркает по сторонам глазами. Унизительно опытному бойцу чувствовать себя обузой. Первоначально Тханг пытался протестовать, но выведенные из себя сотоварищи, особенно Грох над ухом которого Тханг бубнил, заявили раненному, что в бессознательном состоянии он приносил намного меньше беспокойства, и если он не уймется, то они вернут его в предыдущее состояние. Тханг не стал искушать судьбу и замолчал. Но, конечно, успокоения ему это не принесло, и внутри он весь кипел как котелок с водой на костре.

Волков с тоской поминает уютное седло. Давно забылась отбитая, стертая задница, сейчас все предыдущие трудности кажутся мелкими и незначительными.

Во главе маленького отряда, рядом с Нантом бодро шагает старый рыбак. Он сам вызвался вывести Волкова со спутниками к тракту и, чувствуя свою нужность, словно помолодел, сбросив с плеч десяток лет. Гордо расправленные плечи. Пружинистый шаг. Рядом с бойцами идет уже не рыбак, нет, это шагает десятник четырнадцатого гарнизона... бывший. Нет! Бывших ветеранов не бывает! Солдат, отслуживший два десятка лет, в любой ситуации остается солдатом, до самой смерти.

Идущий впереди Глеба Сувор утирает льющий пот и вполголоса бурчит, что он ничем не заслужил такой кары - изжариться заживо в своих доспехах. И вообще по такой жаре добрые люди не по дорогам шляются, а сидят в прохладном трактирном зале и наслаждаются холодным светлым пивом.