Андрей Шевченко - Младший брат дракона (СИ)

Как это ни странно, но дыхание драконицы не было вонючим. Оно даже не пахло дымом, хотя запах гари всё же витал в воздухе. Для самоуспокоения Дилль решил, что так и должно пахнуть там, где полыхало драконье пламя. А потому он отбросил всякие мысли о том, что Тринн вдруг кашлянёт огнём, и занялся делом.

Он осмотрелся и поначалу, разумеется, ничего подозрительного не обнаружил. Ну торчат здоровые, как каменные столбы, зубы, и что? Дилль отметил, что на некоторых зубах есть сколы и трещины, однако, может ли это причинять боль дракону, не знал. Он с умным видом поколупал шершавый зуб (хотя для кого старался — непонятно, ведь всё равно его никто не видел), затем продолжил осмотр.

От передних клыков Дилль перешёл дальше. Всем известно, что драконы — хищники, а потому даже коренные зубы Тринн были остроконечными, хотя и немного сточившимися от возраста. Ну ещё бы, за пятьсот лет что угодно может сточиться!

Дилль припомнил, какая сторона драконьей морды была опухшей — левая, значит, от него правая. Он внимательно осмотрел щёку Тринн и даже потыкал её пальцем — ощущение при этом возникло, будто Дилль ткнул заслонку ещё не остывшей печи. Нёбо драконицы было опухшим, а десна левой стороны отличалась от правой ещё и цветом: если правая была коричнево-чёрной с оттенком красного, то левая выглядела как фиолетово-красный нарост, наполовину скрывающий зубы. А зубы, как уже упоминалось, у драконицы были немаленькие.

Если судить по кожевеннику Филипу — соседу Дилля по Тригороду, у которого зубы болели всегда, а пару раз в году от этого опухала щека, то у драконицы были те же самые признаки. Лечился кожевенник, насколько Дилль помнил, всегда только одним средством: крепким пивом. И через неделю-другую опухоль у него спадала, правда, проходила ли зубная боль, кожевенник не говорил. Возможно потому, что зубов у него с каждым годом становилось всё меньше и меньше.

— Интересно, сколько пива должна выпить драконица, чтобы ей это средство помогло?

Кроме несусветного количества пива, которое понадобилось бы для лечения дракона, метод не вызывал доверия ещё и по причине сомнительности первоисточника — как Диллю всегда казалось, дядька Филип просто пользовался поводом, чтобы безнаказанно напиться. Жена кожевенника, кстати, тоже придерживалась подобной точки зрения, а потому Дилль решил, что этот способ сейчас явно неприменим. А какой тогда способ применим?

Дилль пожал плечами — ну, осмотрел он драконью пасть, и что? Всё равно никакого вразумительного лечения предложить он не мог, так что следовало завершать эту дурацкую затею и вылезать из драконьей пасти, пока Тринн не надумала закрыть челюсти или чихнуть. Единственное, чем он мог реально помочь драконице — это запомнить что и как выглядит, чтобы потом подробно описать Эрстану. Дилль напоследок ещё раз осмотрелся и собрался вылезать, когда заметил одну вещь, которой явно не место в драконьей пасти.

Он сделал пару шагов, оказавшись почти в глотке дракона, и присмотрелся к предмету, часть которого виднелась между зубами. Выглядел этот предмет, как обломок довольно толстой палки с узорами — они были то ли вырезаны на дереве, то ли нарисованы краской. Десна дракона вокруг деревяшки приобрела траурно-чёрный цвет, и даже сероватые драконьи зубы слегка потемнели от этого соседства.

— Эге, — протянул Дилль, — вот теперь всё ясно. Чем бы ни была эта деревяшка, именно из-за неё и болят прекрасные драконьи зубки. Однако, что теперь делать?

Самым очевидным было попытаться выдернуть деревяшку, но Дилль справедливо опасался, что едва он приступит к выполнению, как драконица от боли сожмёт челюсти. Видимо, именно поэтому ей и требовался маг, который мог бы провести операцию, не залезая дракону в пасть и не рискуя собственной жизнью.

Окрылённый успешным завершением осмотра, Дилль легконогим кузнечиком перепрыгнул драконьи зубы и, отбежав на несколько шагов, чтобы видеть морду драконицы, сказал:

— Тринн, теперь мне всё ясно. Недаром меня зовут лучшим зубником всех северных земель.

Вообще-то зубниками звали тех, кто просто дёргал больные зубы, а дантистами были те, кто пытался эти самые больные зубы лечить при помощи настоев или магии, но Дилль про это как-то забыл — в конце концов, он ещё не успел привыкнуть к своему новому званию. К счастью, драконица не обратила на это внимания. Её челюсти с шумом схлопнулись, и Тринн вопросительно уставилась на Дилля. Он приосанился и с важным видом спросил:

— Ты что-то говорила про хивашского шамана, которым имела несчастье поужинать?

— Вообще-то, позавтракать. Да, а что?

— Думаю, что часть его застряла у тебя меж зубов, отчего у зубы и разболелись.

— Пф! — фыркнула Тринн. — Как он мог застрять? Да я его сожрала и даже не заметила этого. А вместе с ним уничтожила целый отряд сброда, именующих себя воинами пустыни. Кстати, все они были довольно вонючими.

— Давай оставим в стороне твои гастрономические пристрастия, — поморщился Дилль. — Насколько я понимаю, застрял не сам шаман, а его посох. Во всяком случае то, что торчит у тебя между двух коренных зубов, очень его напоминает. Такая деревяшка, расписанная какими-то узорами.

— Посох, — задумчиво сказала драконица. — Мерзкие хиваши пришли в Запретный предел с чёрным колдовством. Видимо, по пути их отряд сильно потрепали разные твари, потому что многие воины были ранены и не доставили мне особенных хлопот. Зато три хивашских шамана швырялись какими-то зелёными молниями, а один из них даже попытался открыть демонский портал, чем окончательно взбесил меня. Я его и сожрала в назидание другим. Хотя, конечно, никого ритуальное пожирание не испугало, потому что остальных я перед этим просто сожгла.

— На мой взгляд дело простое: нужно всего лишь вытащить кусок шаманского посоха у тебя из десны, — сказал Дилль. — Ну и какие-нибудь примочки сделать.

— Примочки не нужны — если отрава будет удалена, мой организм сам начнёт восстанавливаться.

— Тем лучше! — бодро воскликнул Дилль. — Тогда я по-быстрому смотаюсь за магом и приведу его сюда. Правда, придётся придумать, как обойти действие заклинания, запрещающего ему приближаться к Неонину. Зато когда я его приведу, он поможет тебе избавиться от отравленного куска дерева.

— Иди, — согласилась Тринн. — Но ты всё равно не успеешь. Мои силы истощились.

Дилль, уже собравшийся уходить, остановился и недоумённо посмотрел на драконицу.

— Прости, Тринн, но я не понимаю. На мой взгляд ты не выглядишь смертельно истощённой, хотя, конечно, опухоль красоты тебе не придаёт.

— Драконы устроены не так, как люди, — устало выдохнула Тринн, и от её выдоха с земли поднялось облако пыли. — Я выгляжу вполне здоровой, но жизненные силы у меня закончились.