Андрей Шевченко - Младший брат дракона (СИ)

— Тебя проводить? — спросил Герон.

— Сам доберусь, — буркнул Дилль и на подгибающихся ногах отправился наверх. В первой же комнате он рухнул на кровать и провалился в тяжкий сон.

Проснулся Дилль от голода. Сквозь мутное стекло светило восходящее солнце, а с улицы доносилось щебетание каких-то птах. Дилль сел на кровати, постанывая от ломоты во всём теле. Едва он принял вертикальное положение, как снова закружилась голова. Он с минуту размышлял, что лучше: опять увалиться в кровать или спуститься в обеденный зал? В борьбе между головокружением и голодом победил голод — Дилль понял, что умрёт, если не проглотит кусочек чего-нибудь съестного.

Он, осторожно ступая и держась за стены, вышел из комнаты и направился к лестнице. Едва он появился на площадке, как снизу раздались приветственные выкрики.

— А вот и наш победитель дракона! — проревел каршарец. — Дилль, мы тут в твою честь пьём.

— Поднимем же чаши за Дилля-драконобойца! — провозгласил Герон, поднимая не чашу, но целый кувшин.

Тост с воодушевлением поддержали оба вампира, сидящие за одним столом с монахом и каршарцем. Судя по всему, эта компания праздновала победу над драконом всю ночь, и силы их явно заканчивались. Герон, сделав несколько глотков, уронил голову на столешницу и громогласно захрапел. Каршарец, почему-то завёрнутый в красивый плащ старшего вампира, сосредоточенно обгладывал совершенно голую кость. Орхам, ещё недавно одетый, как на приём королю, сейчас напоминал скорее завсегдатая кабака, неделю не вылезающего из питейного заведения. Его ученик Теовульф выглядел приличнее остальных — видимо, наставник не позволил ему надраться до того счастливого состояния, в котором находился он сам.

— Но я же никакого дракона не убивал, — слабо возразил Дилль.

— Ты его победил, а жив дракон или мёртв, уже неважно, — торжественно сказал Орхам. — Надо же, вот не думал, что воочию увижу человека, осмелившегося залезть в пасть дракона и уцелеть при этом. Даже среди самых отчаянных вампирских воинов нет таких сумасшедших. Поздравляю, юноша!

— С тем, что я сумасшедший? — хмыкнул Дилль. — Сомнительный комплимент. Скажите, тут найдётся что-нибудь поесть — я с голода умираю.

— Дилль, всё, что у нас есть — твоё! — Гунвальд обвёл рукой стол, заваленный обгрызенными костями, плавающими в лужицах пролитого вина.

— Да уж! — Дилль поморщился. — Ладно, поищу сам.

Он направился в кладовую, где уже бывал в день прибытия. В прошлый раз кладовая выглядела куда более наполненной, чем сейчас. Дилль после долгих поисков обнаружил кусок сала, покрытого коркой соли, засохший в сухарь ломоть хлеба и пару чесночных головок — вот и вся добыча. Он вернулся в общий зал и приступил к трапезе. И хотя он был голоден, как отшельник во время великого поста, еда вызывала какое-то непонятное отвращение. Едва Дилль начал жевать чесночный зубчик, как оба вампира уставились на него с самым недружелюбным выражением лиц.

— Извиняюсь, забыл, что вы боитесь запаха чеснока, — поперхнулся Дилль, убирая подальше от вампиров свою немудрёную провизию.

— Мы не боимся, — с достоинством ответил Орхам, — просто запах чеснока нам очень неприятен — он напоминает вонь от ядовитого горючего зелья, при помощи которого Завоеватели испепелили наш родной мир. Так что, ешь свой чеснок, господин победитель дракона, только постарайся не дышать в нашу сторону.

— Вот оно как, — глубокомысленно протянул каршарец. — А я как-то встречал охотников на вампиров, которые носили целые ожерелья из чеснока. Помнится, они утверждали, что лучшего средства защиты нет.

— Юный отрок, — повернулся к Гунвальду старший вампир, — скажи мне, нравится ли тебе запах собачьего дерьма?

— Нет, конечно!

— Остановит ли тебя то, что твой враг будет обмазан собачьим дерьмом?

— Нет, конечно!

— Вопрос о твоих охотниках на нас считаю закрытым, — фыркнул Орхам. — К тому же, если бы эти, так называемые охотники действительно повстречали наших воинов, то хвастаться победами над вампирами было бы некому.

— Я тоже так думаю, — пожал плечами Гунвальд. — Ты, к примеру, мечом владеешь лучше всех, с кем я когда-то сражался. А у того сброда вообще не было бы ни одного шанса в бою против тебя.

— Само собой, — как должное принял похвалу Орхам. — Ты для человека тоже весьма неплох. Вот только слишком азартен. Это нехорошо для фехтовальщика.

— Видел бы ты наших берсерков! — возмутился каршарец. — Я по сравнению с ними просто сонный младенец.

— Берсерки хороши только один раз. Я же говорю об истинном искусстве…

Пока шёл спор о фехтовании, младший вампир со скучающей физиономией смотрел то на разгорячённого каршарца, то на наставника. Герон спал, положив руки на стол, а голову на руки. Немного утолив голод, Дилль заметил, что кое-кого не хватает. А именно мага.

— Послушай, Теовульф, — обратился он к молодому вампиру, — ты не знаешь, куда подевался Эрстан?

— Прогуляться ушёл. Сказал, что свежий воздух лечит похмелье лучше всяких заклинаний.

Дилль подумал, что магу понадобится очень много свежего воздуха.

— А ты, как я понял, тоже маг? — спросил он.

— У меня есть природный дар, но насколько он сильный, никто сказать не может, — заметив недоумённый взгляд Дилля, Теовульф пояснил: — У вампиров вообще нет магов. И не было никогда.

— То есть ты — личность исключительная?

— Причем во всех отношениях, — мрачно подтвердил собеседник.

— Ты так говоришь, будто это плохо, — пожал плечами Дилль.

Теовульф с таким видом переставил с места на место высокую глиняную кружку, словно это было важнейшим занятием в мире, затем поднял на Дилля взгляд своих кошачьих глаз и выдавил:

— Я — полукровка.

— И? — Дилль ничего не понял.

— Мой отец — вампир, а мать — человек. Она была родом из Ситгара.

До Дилля дошло. У людей тоже полно заморочек по поводу происхождения, но когда дело обстоит так… получается, у парня жизнь совсем печальная.

— А-а, — протянул Дилль, — теперь я понял, почему ты так хорошо по-нашему говоришь.

— У земель клана Григот с одной стороны Запретный предел, с другой — Ситгар. Поэтому каждый воин нашего клана должен знать ситгарский. А, к примеру, воины клана Сталгард обязаны учить ещё и хивашский.

— Ну, с вашей длительностью жизни можно сколько угодно языков выучить.

— Вампиры живут очень долго, зато рождение ребёнка у нас большая редкость. Видимо, только поэтому меня и не прибили сразу. Думаешь, это легко — быть самым слабым, самым неловким, самым неприспособленным к воинскому искусству? А на фоне остальных наших я всегда казался каким-то калекой и жалким уродцем, — вампир, посмотрев украдкой на старшего товарища и убедившись, что тот по-прежнему увлечён спором с каршарцем, залпом допил вино. — Даже те, кто в сражениях лишился руки, могут без труда одолеть меня в бою на мечах.