Елена Белова - Ах ты... дракон!

Псих не слишком расстроился из-за нашей бурной реакции. По-моему, он ее вообще не заметил — секунду постояв на месте в облаке трескучих искр, этот огнефил ободряюще улыбнулся в нашу сторону и спокойненько пошел по уголькам.

Шаг — тихий шепот в одну недлинную непонятную фразу — и снова шаг. И снова шепот, и те же слова, и сосредоточенное лицо, и взгляд потемневших глаз в одну невидимую точку…

Шаг, шепот, шаг, шепот, застывшие за спиной, как у заключенного, руки, сведенные брови.

Шаг, шаг, шаг, искры перестают сыпаться в стороны, они вьются в воздухе, собираясь в светящееся облачко, переливчатое, туманное, плывущее вверх, впитывающееся…

Шаг. Последний. Фигура в золотистом тумане… Хрипловатый голос:

— Подойди, Слава. Ближе… Повернись спиной и ничего не бойся.

Я бы, наверное, все-таки испугался. Мне не нравился этот человек и не нравится все незнакомое. Я не умею доверять и не хочу уметь. Я бы не стал подставлять спину человеку, которого знаю не больше суток.

Славка посмел.

Он придвинул кресло — как-то криво, точно руки не слушались. А может, правда не слушались. Придвинул и посмотрел Эркки в глаза. Ненадолго, на пару секунд. А потом развернулся и чуть наклонился вперед, подставив спину.

Золотая ладонь легла между лопаток, проступавших через тонкую китайскую футболку. Дрогнула, пошла вниз, медленно-медленно… пока, вспыхнув, не прикипела чуть выше поясницы.

— Ах вот что… — прошелестел сухой шепот. — Не бойся, Слава. Не бойся… и не пытайся вырваться.

И я зажмурился, когда Славка вскрикнул.

Он вскрикнул и тут же замолк, и высокий бледный лоб сразу будто росинками усыпало. Когда я успел открыть глаза? Не помню…

Теперь они светились оба, будто в кино про магию, светились их глаза, волосы, полуоткрытые в мучительном вдохе Славкины губы, сыпала искрами крепкая рука здоровяка с растопыренными пальцами, а угольки — гасли. Быстро-быстро, будто кто-то выключал их от краев к центру.

— Блииииииииин… — выдохнул рядом восторженный голос. — Вот блин. Штуша, ты это видишь? Какая красота…

— Ричи-чи-чи! — неприязненно отозвались джинсы. Кажется, зверек не разделял восхищения подружки.

— Как в мультике «Красавица и Чудовище», — зачарованно промурлыкала малявка. — Только тут целоваться не будут.

— Яночка…

— Все, — Эркки, мокрый, как топившаяся в мойке мышь, кое-как отлепил руку от Славкиной спины и тряхнул, будто занемевшую. — Оххх…

— М-м… — эхом отозвался Славка, обмякая в кресле.

— Эй-эй! Спокойней парень, тише, — крепкие руки не дали ему упасть, прихватив за плечи. — Посиди пока тихонечко. А как мурашки отпустят, можешь пошевелить ногами. Пока только пошевелить, ясно? Вставать сможешь завтра. Только…

— Я смогу ходить? — черные глаза Славки подозрительно блестели. — Да?

— Сможешь. Только ненадолго, к сожалению. — здоровяк сожалеюще вздохнул. — Понимаешь, не целитель я по-настоящему. Чары временные на здоровье навести могу, но полностью излечить не мое, даже если я по огню весь день ступать буду. Прости.

Я услышал, как наша боевая бабка шепотом произнесла то самое словечко, за которое вчера пилила меня, и мысленно согласился. Ага, оно самое.

— Но за восемь-десять дней я ручаюсь, — виновато бурчал здоровяк. — и боли уйдут… это же неплохо? И…

— Спасибо, — перебил Славка.

— Чего?

— Спасибо, — повторил тот. — Ты не представляешь, Эркки, ты понять не можешь, что для меня сделал… Хоть восемь дней… Спасибо!

По худому лицу поползло что-то блестящее, и я отвернулся. Смотреть было почему-то тяжело. За эти дни я как-то привык, что Славка как железный. Это я мог ругаться, шипеть, злобиться, фыркать и рычать. А он прямо какой-то железный мальчик, всегда застегнутый на все пуговицы. И не страшно ему, и не больно.

Придурок. Да я, я, кто еще.

— Вот что, — наконец проговорил хозяин. — В Хайоки целители есть, и хорошие. У меня дом… конечно, он не самый роскошный, но уж никак не меньше этого. Если… словом, я приглашаю вас в гости. Что скажете?

Конечно, мы сказали да. А что можно было сказать?

Сегодня уходим, вот, просим удачи в дороге…

И все-таки не нравится мне этот правильный тип.

Боги есть! И они на моей стороне, в особенности Ульви-Ведающий-Удачей! Это он, покровительствующий торговцам, морякам и таким, как я, привел на мою дорогу чужан, чужан из-за Рубежной Грани. Живую драгоценность, если умеючи ею распорядиться.

Сначала чужане в присмотренном мной укрытии не показались мне везением. Этот домик я присмотрел с давних пор. Он был одним из «приютов для магов-личинок», отстроенных Нойта-вельхо и прекрасно годился в убежище мне. Здесь можно почти без риска переждать, пока на меня не перестанут точить зубы. Такие укрытия обычно стоят в безлюдных и удаленных от жилья местах. Даже оставленные, они долго остаются пустыми, их обходят преступившие и побаиваются охотники. Все знают, что жилище, где жила хоть одна «личинка», опасно для любого вошедшего. Вельхо, связанные Зароками, это одно, но юные вельхо, особенно в моменты разрывов личинок, порой творят такое, что надзиратели убрать не могут! И последствия этих сумасшедших выходок, так называемые «отпечатки», потом сохраняются очень долго, порой годами. А порой и… у одного из таких укрытий два столетия назад вырос целый городок. Приезжие селятся в домиках и шалашах, терпеливо ожидая, когда из-под развалин «укрытия» не побегут волшебные… мыши. Поймаешь мышь — и станешь воплощением красоты, мечтой и счастьем любого мужчины, прекрасным чудом… пока с грызуном не расстанешься. А что остается главным желанием подавляющего большинства женщин всех пяти царств? Правильно, желание выйти замуж. Вот и живут девицы в городке месяцами, глотают слезы, падают в обмороки, нанимают служителей богини Живе, чтобы полюбить хвостатых тварюшек всей душой, тренируются в ловле — лишь бы в решающий момент не растеряться, поймать и обрести заветное.

Двести лет миновало, развалился домик и вырос город, а мышки все так же выскакивают из развалин. Проделка «личинки» двухвековой давности, подшутившего над девочками своей Ступени.

А в Аланте есть приют, вокруг которого уже восемьдесят восемь лет лежат летучие и обычные мыши, лягушки, уханты, змеи, птицы — засыпают все, кто пересечет некий порог доступности. И не просыпаются. Там же, только на юге — место, где вечно идет шепчущий снег. Днем и ночью, зимой и летом, и снаружи «приюта», и внутри. А еще есть место хватающей темноты, дом бешеных птиц, распадок голодного песка, вечного хвоста… Поэтому в покинутые приюты и не суются умные. Суются дураки и те, кому нечего терять. Ну еще и такие, как я…