Елена Белова - Ах ты... дракон!

Местные далекими от благодарности голосами сказали, что недостойны такой чести, и прикинули, как бы достать меня с другой стороны… Я тем временем развивал идею, что трудности закаляют характер и личинкам пойдут только на пользу!

— Главное, шоб тут не было этих… как их… драконов! Запрещено по уложению… тута ведь нету драконов?

Пока драконоторговцы привыкали к дивной мысли «драконы-полезны-для-поселка» с новой стороны, кружки стремительно пустели — мысль явно потребовалось запить. А пока они судорожно соображали, что им выгоднее, засветить драконов или сделать вид, что никого крупнее ворон тут не водится, я стал вслух мечтать о спокойной жизни…

— Работа собачья… мотайся тут по всяким горам и чащобам. Однажды даже в болоте пришлось приют оборудовать… всего змеюки покусали, твари поганые… уйти бы на покой… исследованиями заняться… Провалиться мне, если на вашей пшенице нет моей замечательной плесени… это ж такие перспективы… а вы даже посмотреть не даете, жлобы…

— Рано…

— Самое время.

— Дракон с тобой! Рискнем… Эй, уважаемый! А хотите — пойдем посмотрим на вашу плесень?

Утро было безрадостным.

Или его старательно таким изображали…

Я жалобно сжимал виски и просил говорить потише. Особо стараться не пришлось — шестая кружка пива точно была лишней, и мутило меня на самом деле. Местные — ну я же говорил, что люди они черствые и жестокосердные — злорадно загоняли приблудного мага в угол.

— Мы говорили, что товар заготовлен для… кхм, для продажи! А вы все равно хотели поискать там плесень!

— И что?

— И нашли! Теперь вся партия зерна зараженная! Мы никому не сможем ее продать! Вы представляете, какие это убытки?!

— Может, я заплачу?.. Не то чтобы у меня много денег, но если…

— Семьсот золотых!

— Сколько?! Да зачем вам столько зер?.. хотя неважно… ничего не помню…

Во взглядах местных наблюдалось что угодно, кроме сочувствия. Я опустил голову…

— Дальше. — неумолимо продолжал Коготь. — После своей плесени ты захотел посмотреть на наших баранов. Сказал, что никогда не видел таких крупных.

— И что? Я их уменьшил?

— Покрасил.

— Что?!

Этого я и в самом деле не помню. Какого фига, что там с баранами?

— И усыпил.

— Я?!

— Ага. Сказал, что у тебя голова болит, а они слишком громко возмущаются, и все. Наложил на них какой-то вечный сон! Теперь у нас триста полудохлых баранов. Не едят, не ходят, не шевелятся, причем наполовину крашеные… все на один бок. Ни шерсти теперь, ни мяса!

— Я ж их не травил!

— Уверен?

— Э-э…

Вот хоть убей не помню. Коялся же не пить ничего крепче кефира… нате вам. Как это вышло? Я ж не маг ни разу.

— Часовню тоже я развалил?

Классика осталась неопознанной. К счастью.

— Какую часовню? — прищурился Коготь. Остальные подобрались.

— Никакую! Это все?

— Нет. Кое-что ты таки развалил. Пивную. Бочки в шепки, крыша в щебенку. Одни стены остались. Чем платить будешь, уважаемый маг?

Какое неприкрытое злорадство! Ну-ну.

— Ну… я мог бы походатайствовать о тройной компенсации для вас… во время переселения…

— Это по девять золотых, что ли? Ищи идиотов в другом месте!

— Но я только начал работать… у меня своих денег нет… понимаете? Эта работа — все, что у меня есть… — вид пожалобней, Воробей…

— Парень… ее у тебя тоже скоро не будет!

— Почему?

— А вот как услышат твои хозяева, что ты о них вчера говорил — выпнут в момент.

— Я ничего не гово…

— Говорил! Все подтвердят! Верно, парни?

«Парни» отозвались одобрительным гулом. Пора «сдаваться»… если я еще чуть поупираюсь, то они подтвердят и то, что я согрешил с кем-нибудь типа барана.

— Чего вы хотите? Я же говорил, что не могу уйти, не указав место для приюта.

— Кто спорит? Указывай. Только не тут.

— Но… моя научная работа… я не могу отказаться… а плесень? — я обреченно замолчал.

— Будет тебе плесень! Мы тебе всю пшеницу отдаем! И баранов впридачу. Хочешь? Хоть все забирай! Ты говорил, что сможешь унести большой груз? — Коготь потрепал меня по плечу, зараза такая. — Вот и уноси. Прямо из долины. Только побыстрей. А то тут, знаешь ли, всякое бывает…

— Вы отдаете мне пшеницу? Правда?

— И баранов. А ты ищешь место своего приюта где-нибудь еще. Баш на баш. Ты молчишь о нашей долинке, а мы о твоих подвигах. Договор, парень?

Помогать мне местные отказались. Разве что баранов стаскали поближе.

Я убито походил вокруг огромного амбара и невысокой, но очень обширной горы бараньих тел. Цвет шерсти — фиолетовый с зеленым — бодрил и навевал мысли о грибах-галлюциногенах. Мда, на такое я не рассчитывал.

Коготь топал рядом и наблюдал, как я тыкаю в землю серебристые прямоугольнички.

— Это что?

— Амулеты… груз нести.

— Че, правда можешь?

— Угу. Только это… они экспериментальные.

— Чего?

— Ну как объяснить. Пробные. Может получиться, а может рвануть так, что ослепнешь или мужскую силу отшибет… побочные эффекты, понимаешь?

Не знаю, что произвело на мужика большее впечатление: угроза потери или словосочетание «побочные эффекты», но через полчаса деревня незадачливых драконоторговцев вымерла. У невзрачных домиков, как оказалось, были глубокие подвалы, и все предпочли пересидеть эксперименты придурочного мага там. Коготь утопал последним, при этом раз пять обернувшись и потребовав не запускать «эту хрень», пока он не доберется до укрытия. Да без проблем. Можно подумать, мне свидетели нужны…

Для верности я подождал минут пять.

Потом поднял над головой руки и помахал, широко разводя их в стороны.

В небе зашумело…

— Макс! Макс, ты… ты… дурак какой! — от волнения Славка чуть не сшиб меня крылом. — Ты что творишь? Договорились же только разведать! Мы чуть с ума не сошли… куда ты полез?

— Да так вышло… — повернулся к остальным драконам. — Ну что парни? Справимся сами или придется подмогу звать?

Разговорчики!

За окном снова что-то гулко бухнуло. Звякнули некрупные здешние стекла в решетчатом переплете. Не поворачивая головы, женщина привычно вслушалась в звук — нет, волноваться не о чем. На этот раз.

— Это на полигоне, — поспешил успокоить ее собеседник.

— Да, похоже. — Ирина Архиповна улыбнулась. А что через силу, так не радость это — вежливость. Распивать чаи с местным начальством — не всем в радость. Даже дома… даже при Союзе — в последние его годы. Это раньше Иринка-Иришка, Ира-Смерш, как когда-то звали ее в родной роте, вызов к начальству встречала спокойно — общее дело делали, она попроще, командир потруднее. Потому и беспокоиться не о чем было. Потом… потом она и сама не поняла, как и когда все так поменялось. Но уже в семидесятые было заметно, как рушится былое равенство. А потом пришли восьмидесятые и девяностые. Предательство тех, чье будущее она когда-то защищала на Белорусском…