Елена Белова - Ах ты... дракон!

«Мялка» летела за «сосулькой», «мушиная сеть» сменялась «бешеным листом», вслед неслось еще нечто и вовсе неопознаваемое… зато эффектное и трескуче-безобидное, и Пало поставил себе целью обязательно познакомиться с новшествами в области пугалок. Позже. Когда будет время!

Сейчас времени не хватало катастрофически — драконы кружили рядом, то и дело пыхая огнем. Блики факелов зло плясали на серебристой чешуе, «короны» переливались мелкими бегучими огоньками…

Вельхо обливались потом — на морозе! — феерически быстро сменяя один Знак другим, сам Пало вперемешку с пугалками запускал в воздух «огнистые спирали» и «цветные дымы», вызывая у столпившихся внизу людей восторженные вопли…

Проклятые твари отпугиваться не желали.

Ситуация быстро и неотвратимо перерастала в очередной бред: драконы не нападали и не улетали, их нельзя было убивать и нежелательно было даже ранить (попаданье драконьей крови на людей было целебным, но это если она растворена в пропорции три капли на флакон, а если в таком, первозданном, концентрированном виде… да избавь, боги!). И через несколько минут Пало готов был поклясться, что драконы это понимают. Понимают, что их не убьют, поэтому кружат над толпой, понимают, что вельхо вынуждены сдерживаться…

И сами не бьют всерьез. Только идиот не понял бы, что с такого расстояния не промажет даже слепой дракон. По флюгеру-то долбают с меткостью прямо-таки сверхъестественной…

Тогда чего они хотят?

— Ты гляди, гляди…

— Сейчас снов блескучку запустят!

— Не-не, счас банты огненные будут. Во… Во, видишь!

— А драконов когда развеют?

— Да погодь ты, только началось ведь. Ох, молодцы вельхо, такое представление затеять.

— Вельхо! Вель-хо! Вель-хо!!!

Восторженный рев, кажется, может разбудить и мертвого. И седовласая дама, лежащая в плетеном кресле, легонько морщится, чуть громче вздыхает… а потом открывает глаза — огромные, светлые, точно налитые сном. Но взгляд быстро делается острым, прицельным — женщина приподнимается на локте, кого-то ища.

Долго искать не пришлось — худенькая фигурка, сидящая рядом, крепко вцепляется в ее ладонь.

— Бабушка Ира! Бабушка Ира… ты проснулась? Ты… ты как? Что-то болит?

Женщина качает головой и делает быстрый жест, призывая наклониться поближе.

— Что ты говоришь? А, позвать Штушу? Вот он…

Макс.

Это Славка? Когда он успел вызвать иллюзию? И… что творится вообще?

— А ну на крыло, живо! — рявкает мой тихий сосед так, что про иллюзию я продолжаю думать, уже сидя на его спине и даже не очень помню, как у меня это вышло. Рядом хлопает ресницами Терхо — с тем же ошалелым видом.

— Слава, как тебя нашли?

— Искали хорошо! — шипит мой сосед быстро набирая высоту — так, что уши закладывает, а огни на площали и крыше сливаются в неясные полосы… — И долго! Вы где застряли?

— Познакомились тут кое с кем! — кричу я, перекрывая свист ветра.

Город стремительно уплывал из вида, огни мелькали все дальше и дальше. Всего день мы были здесь, успели встретить своих и снова расстаться. Прощай, город. И будь уверен: мы скоро вернемся.

Рядом с обманчивой легкостью плыло второе драконье тело с мерцающей короной.

— А откуда иллюзия? — вякает вельхо. — Мы же ее развеяли…

Я чувствую, как Славкина шкура вздрагивает под моими ладонями.

— Это не…

— Доберемся до нашей стоянки, — хрипло изрекает «иллюзия», — я тебе все разъясню… человек.

— Вон, вон он сидит…

Тихий шепоток почти сливался с ветром и неплохо глушился птичьими криками, так что сначала я успешно пропускал его мимо ушей. Как и ветер, впрочем. И снег, успевший намести у моего бока целый сугроб. Но дети — чьи бы они там ни были — это не то, что можно долго игнорить. И скоро шепот (а заодно и шорох камня под неосторожными шагами, и шипение с хихиканьем) зазвучали куда отчетливей:

— Я сначала подумал, что он спит, а он…

— Тише.

— Да я и так… ой, осторожнее.

— Сам осторожнее, ты мне на хвост наступил!

— Тихо вы, услышит же!

— Не шевелится… не слышит? Что там такое интересное, в пропасти этой? Смотрит и смотрит…

— Может, позвать кого-то? А то он что-то давно на нее смотрит.

— Ну он же только на сферу больной? Был бы на голову — ему бы Следящего привесили. И в Бережители назначили кого-то… ну… посерьезнее.

— А что у него со сферой-то?

— С пламенем вроде чего-то…

— Чего — чего-то?

— Тихо вы!

— Сам тихо!

— А что не так? На вид вроде все как у всех…

На вид. Ага. Пропасть (вполне впечатляющая, кстати) резко перестала привлекать мое внимание. Не конкурент она детишкам, совсем не конкурент.

— Да я тебе кто — Ведающий? Не может он пламя кидать. И еще, говорят… да ты что, с сестрой моей сговорился? Она мне лапы оттаптывает, ты — хвост!

— Да я… ты сам его мне под лапы пихнул!

— А крылом я себя тоже сам по гребню приложил? Вот подожди, выберемся, я тебе тоже по шее долбану. Тогда поймешь, как это весело.

— Да я и ждать не буду! А ну, попробуй протянуть свое крыло — сразу по нему схлопочешь.

— А ну перестали цапаться, а то обоим чешую начищу!

Я невольно хмыкнул и покосился на мелочь: в пылу разборки драконья малышня позабыв о скрытности, уже вовсю толкалась хвостами-крыльями и шипела на три голоса. И абсолютно не замечала, что скальная расселина, в которой они прятались, давно осталась позади. Сосредоточенно пыхтящий клубок из толстеньких шей, по-детски коротких хвостиков и неокрепших лап-крылышек катался уже на каменистой неровной площадке…

И только наткнувшись на подставленное крыло, они озадаченно замерли.

— О чем спор, воинство? Бабочку не поделили?

Клубок распался. Три серебряных тельца, потирая пострадавшие места (каждый свое) жалобно уставились на меня темными глазками.

— Не спит…

— Не сплю, — согласился я. — Чего надо, мелочь?

Настроение было зашибись. Какая там в мире самая глубокая впадина? Марианская? Вот где-то там оно и болталось, мое настроение. Хотя в этом мире, может, и поглубже есть.

В этом мире много чего есть.

Черт его дери.

Погано у меня на душе, если честно.

Я не ждал от драконов сказки, нет — я вообще ни от кого никаких сказок не жду. Принцип у меня такой, так меньше обломов от жизни получишь. Толку с этого, правда, так себе — жизнь у нас на подляны щедрая, жди их, не жди, все равно по физиономии получишь. А дальше от тебя все зависит: удержишься на ногах или нет, и даже если нет, то уползешь — или останешься валяться, размазывая кровь и сопли…

Я всегда выкручивался. Хитрил, отступал, откупался, уворачивался, лишь бы удержаться, не свалиться совсем уж в болото, откуда не выберешься. Я всегда мог отступить и поступиться.